Патриция Филлипс - Негасимое пламя

Все время, пока дождь громко барабанил по плотной ткани, которую спешно растянули над одной из повозок, Джессамин, всхлипывая и сердито утирая слезы, ручьем катившиеся по лицу, обмывала и перевязывала многочисленные раны Риса.

Когда его люди бережно сняли с него доспехи, из груди Джессамин вырвался сдавленный крик — все его тело было залито кровью, хлеставшей из огромной раны в плече. Собравшись с силами, она осторожно обмыла бесчисленные ссадины настоем из трав, который не даст им воспалиться, а потом тщательно смазала мазью и наложила повязки. Валлийские воины, которым уже не раз приходилось бывать в сражении, научили ее, как нужно очищать глубокие раны, нанесенные мечом, а потом перетягивать, чтобы остановить кровотечение.

Но она не могла сдержать слез при виде той боли, которую причиняла любимому. Стиснув зубы, Рис едва слышно стонал, пока ее ловкие пальцы осторожно бинтовали чистым полотном его израненное тело. Сейчас он думал только о том, как бы не потерять сознание. Будто раскаленные иголки вонзились в его мозг. Джессамин поднесла к его губам чашу с болеутоляющим отваром. Сделав несколько глотков, он немного пришел в себя и подал знак продолжать.

Когда наконец все раны были перебинтованы, Рис принял решение возвращаться в Уэльс. Слишком велика была опасность, что на них нападут, а силы валлийцев были на исходе. Его отряд понес большие потери, второго сражения им не выдержать.

Рис до сих пор никак не мог поверить, что сэр Ральф Уоррен мертв. В тот момент, когда его собственное тело беспомощно распростерлось в грязи, только жгучая ненависть и мучительное воспоминание о тех страданиях, что пришлось по милости этого негодяя перенести Джессамин, заставили его подняться и нанести последний удар. Это было похоже на то, как если бы праведный гнев влил силы в его руку, пока он лежал в беспамятстве, отчаянно цепляясь за ускользающее сознание, и одна лишь мысль билась в его мозгу — что будет с Джессамин?!

Его отряд растянулся по узкой, извилистой дороге. Люди брели по колено в грязи, увязая в ней, падая и поднимаясь. К тому времени как его воины выбились из сил, дождь прекратился.

Всю ночь Рис горел в лихорадке, и Джессамин не смыкала глаз, ухаживая за ним: смачивала его пылающий лоб ледяной водой и то и дело подносила к потрескавшимся от жара губам отвар из коры ивы.

Так было всю ночь и весь следующий день. И вторую ночь она тоже провела без сна, вскакивая в ужасе каждый раз, когда из груди его вырывались хриплые стоны, и отирая пот, катившийся по его лицу и собственные слезы отчаяния. Когда наконец она сомкнула усталые веки, то сон навалился на нее и Джессамин провалилась во тьму, и ни грохот подков, ни скрип повозок не могли потревожить ее. Она совершенно обессилела.

Ее разбудил яркий луч солнца, скользнувший по лицу сквозь прореху в натянутой ткани. Джессамин растерянно заморгала — Рис, весело сверкая глазами, сидел, прислонившись к стенке, и с довольным видом уплетал хлеб с сыром, запивая его пенящимся элем.

— Рис, тебе лучше? — воскликнула она. — Как ты себя чувствуешь?

— Как будто побывал в аду, — весело объявил он с полным ртом. — Но, слава Богу, благодаря твоим заботам я жив. Всегда знал, что коль скоро нам предстоит сражаться, то без тебя не обойтись.

— Я уж и не надеялась, что с тобой все будет в порядке, — прошептала она и припала губами к его заросшей колючей щетиной щеке. — Ты совершил чудо, а сейчас нужно сменить твои повязки.

Рис недовольно скривился:

— Вот этого я и боялся. Скажи мне честно, неужели ты думала, что я потерплю поражение?

Пришлось сознаться. Джессамин опустила глаза.

— Да. Ведь он столько раз бился на турнирах, а ты…

— А я никогда, это ты хочешь сказать? Все, что я могу, это нападать под покровом ночи и… продолжай, ведь именно так ты думала?

— Да, я отчаянно боялась.

— Я тоже.

— Что?! — Джессамин уставилась на него круглыми от удивления глазами, решив, что ослышалась. — Но… ты выглядел таким уверенным… словно ничуть не сомневался в своей победе! О, Рис, я думала…

— Я играл; любовь моя, играл… отчаянно надеясь, что выиграю время и Глендовер успеет прийти нам на помощь, Сама знаешь, дойди дело до сражения, и нас бы всех убили. Оставалось надеяться только на то, что этот проклятый англичанин ставит свою репутацию безупречного рыцаря достаточно высоко и не посмеет обидеть тебя, коль скоро дал клятву. Ведь тогда я бы уже не смог защитить тебя…

Слезы текли у нее по лицу. Джессамин осторожно обняла его, все время помня о той боли, которую испытывал Рис. Тепло его губ наполнило ее блаженством, которое, как она думала, ей уже не суждено будет испытать.

— О, Рис, никогда в жизни я так не молилась! А теперь нужно поскорее отвезти тебя домой.

— Нет!

Это прозвучало, как удар хлыста, Джессамин испуганно отпрянула.

— Неужели ты все еще собираешься пробираться к Глендоверу?! Раненый?! Да тебя убьют!

— Послушай, женщина, кто здесь отдаст приказы: ты или я?!

Нотка раздражения в его голосе заставила се слегка поморщиться. Но сейчас его безопасность значила для Джессамин куда больше, чем оскорбленное мужское самолюбие.

— Я, — твердо заявила она, — и ты должен слушаться, потому что находишься на моем попечении. Поэтому учти — никаких сражений, пока твои раны не заживут!

— Ладно… так я и думал.

Джессамин, удивленная такой покладистостью, бросила на него подозрительный взгляд. Уголки губ у Риса подергивались. Было заметно, что невозмутимое выражение лица дается ему с трудом. Заметив, что брови у нее поползли вверх, он не выдержал и хмыкнул:

— Джессамин Дакре, сколько бы ты ни уверяла меня в обратном, но ты нисколько не изменилась. Скажи, неужели ты и сейчас хочешь меня, когда я слаб, как новорожденный котенок?

— Тебе и так это известно. Конечно же, я хочу тебя…

— Тогда давай обсудим, когда нам надо отправляться.

— Даже и не мечтай! До Трейверона путь долгий, а ты пока что слишком слаб, чтобы выдержать такое путешествие.

— А кто говорит о Трейвероне?

Джессамин подумала, что ослышалась. Протянув руку, она коснулась его лба. Может быть, жар еще не спал? Странно, лоб был совершенно холодный, даже немного влажный. Рис быстро поцеловал ее запястье, воровато скользнув языком по нежной коже там, где билась тоненькая голубая жилка.

— Никакого жара… странно, тогда почему ты говоришь загадками?

Здоровой рукой Рис обнял ее за плечи и привлек к себе.

— Сказать по правде, я намереваюсь как можно скорее обвенчаться с тобой, Джесси. Так что собирайся! Мы отправляемся в Кэрли. Пора покончить с этим делом!

Она растерянно заморгала. Изумление и восторг нахлынули на нее с такой силой, что она испугалась.

— Но ты еще слишком слаб, чтобы сражаться!

— А разве я говорил, что собираюсь сражаться? Ты же сама слышала — те воины, которых оставил сэр Ральф, разжирели и обленились от спокойной жизни. А теперь, когда Уоррена больше нет, я намерен предоставить им выбор: либо покинуть Кэрли и остаться в живых, либо попытаться помешать мне… тогда они последуют за своим лордом. Думаю, ребята недолго будут колебаться. Выбор, прямо скажем, небогатый.

— Но у тебя так мало людей! Неужели ты надеешься взять замок приступом?

— Возьму с собой людей Гриффита. К тому же мои парни отобрали у англичан немало знамен. Вот пускай и позабавятся: поднимут их, и пусть Джексон считает, что мы лишь передовой отряд, а главное войско подойдет через день-два. Думаю, это должно на пего подействовать.

— Да… твой план может сработать.

— О Боже, и это все?! А где же несгибаемая вера в мои силы?! Ты только представь себя на его месте: отряд у него небольшой, а тут вдруг приближается целое войско, да еще с захваченными английскими знаменами! Конечно, ему придется сложить оружие. Помнишь, что говорил Хьюз? Они обленились до того, что даже не поднимают мост, к тому же цепи и ворот у него проржавели настолько, что вряд ли это получится!

Джессамин порывисто поцеловала Риса в губы. Поразительный человек… чуть жив, а уже снова строит планы, как взять замок!

— Ты необыкновенный! — прошептала она, ласково коснувшись кончиком пальца его разбитой губы. — Может, поэтому-то я и люблю тебя так сильно!

Холодный ветер, словно разбойник с большой дороги, свирепо тряс ставни, плотно закрывавшие окна в замке, пытаясь ворваться внутрь, но в камине жарко пылал огонь, а стоявшие по углам многочисленные жаровни наполняли комнату приятным теплом.

Лорд и леди Трейверон, псе их слуги и домочадцы за празднично накрытым столом весело праздновали Рождество. Стены были увешаны гирляндами из сосновых веток. Охапки остролиста и традиционная омела украшали огромный, сложенный из массивных валунов камин, а стол, застеленный праздничными красными скатертями, радовал глаз венками из плюша, к которым привязали позолоченные еловые шишки.

Труппа бродячих актеров исполняла для хозяев нечто вроде фарса в стихах, обильно пересыпанных скабрезными шутками и солеными словечками. Джессамин про себя решила, что порой бывает не так уж плохо, когда из-за слабого знания языка смысл некоторых особенно замысловатых оборотов до тебя не доходит.

В зал вошла процессия слуг; во главе двое здоровенных парней тащили огромное блюдо, на котором красовалась огромная кабанья голова, обложенная яблоками. Ее торжественно пронесли по залу, чтобы все могли вдоволь полюбоваться необыкновенным лакомством, а потом с поклонами водрузили на почетное место перед хозяином и хозяйкой замка. За ней последовали многочисленные блюда и тарелки с жарким из оленины, ягненка и говядины, от которых поднимался ароматный пар, и каждый раз веселая процессия с шумом и смехом обносила их вокруг стола, прежде чем поставить перед гостями. Кушанья продолжали прибывать: тонкие ломтики печеной репы в меду, бобы, обильно приправленные чесночным соусом, рыбные и мясные паштеты, тушеный кролик и печеная рыба — до тех пор, пока, казалось, стол не начал ломиться под тяжестью праздничного угощения. К тому же, пока шло представление, было выпито немало пряного эля и вина, так что уже сейчас кое у кого щеки подозрительно раскраснелись и язык начал заплетаться.

Но вот шум понемногу стих и раздались нежные звуки лютни. Ей вторила флейта, и под высокими сводами зала прозвучал веселый рождественский гимн. Едва смолкли последние звуки, как лорд Рис поднял руку, прося тишины. Гости охотно подчинились, с любовью и гордостью поглядывая на своего пригожего молодого лорда.

— Я предлагаю выпить за здоровье моей дорогой супруги, леди Джессамин! — сказал Рис, высоко поднимая кубок с вином.

Гости все как один вскочили на ноги, громко приветствуя очаровательную англичанку, приехавшую издалека, чтобы стать женой их лорда. А второй тост произнесли за здоровье самого лорда, который, похоже, был без памяти влюблен в свою красавицу жену.

— Завтра мы в присутствии всех вас снова произнесем свои брачные обеты в нашей новой церкви.

Казалось, от приветственных возгласов затряслись старые каменные стены зала, тем более что многие из присутствующих были достаточно догадливы, чтобы рассчитывать на продолжение празднества и на следующий день.

Рис потянул Джессамин за руку и заставил ее подняться. Высоко подняв драгоценный кубок с вином, он обвел притихших гостей взглядом, исполненным горделивой радости. Рука его нежно обвилась вокруг талии жены.

— И последний тост — за моего наследника, который увидит свет будущей весной!

Оглушительные крики, одобрительный смех и добродушные подшучивания заглушили последние слова лорда. Гости, позабыв обо всем на свете, топали ногами и рукоплескали. Да и как было не радоваться — ведь в Трейвероне скоро появится наследник!

Поблагодарив, Рис опустился на свое место, а гости с удвоенным аппетитом вернулись к пиру.

— О, Рис, похоже, все они рады этому ничуть не меньше нас, — удивленно прошептала Джессамин, украдкой окинув взглядом разрумянившиеся лица за столами. — А завтра нас обвенчает священник. Слава Богу, теперь моя душа спокойна. Нет, ты только подумай — мы ведь с тобой женимся уже чуть ли не в третий раз! Вот уж теперь тебе не удастся передумать и сбежать от меня!

— М-да, из всех церемоний эта будет самая торжественная, — уверил ее Рис, украдкой поцеловав запястье Джессамин. — Подумай только: обручение было для них, венчание в Кэрли — для тебя, но уж завтрашняя церемония — только для меня… и нашего малыша.

Ласково улыбнувшись, он положил ладонь ей на талию, и, словно почуяв отца, младенец ответил чувствительным толчком. Удивленный и польщенный.

Рис улыбнулся Джессамин и склонился, чтобы поцеловать едва заметную округлость, прикрытую тонким шелком. Смущенная Джессамин поспешно отодвинулась.

— Счастливого Рождества, любимая!

Джессамин устало опустила голову ему на плечо. Слезы счастья застилали ей глаза. Теперь, когда ее родной Кэрли вернулся к ней, Рис торжественно пообещал, что они будут проводить время попеременно то в ее владениях, то в его, переезжая из замка в замок. Ей до сих пор не верилось, что ему в конце концов удалось осуществить свой великолепный план. Стоило капитану Джексону увидеть под стенами замка море развевающихся знамен, как он мгновенно принял решение сдаться без сопротивления. К тому же никому из его людей не удалось даже сдвинуть с места подъемный мост. Так что, унося прочь ноги, он еще долго радовался тому, что так дешево отделался. А валлийцы беспрепятственно вступили в Кэрли. И теперь благодаря Рису будущее их ребенка обеспечено. Ведь он унаследует и Кэрли, и Трейверон.