— Извини, но я сказала «свидание», а не проект Общества Спасения, — после ее колкости Логан поджимает губы, чтобы воздержаться от возражения. — Вы двое можете насладиться ужином с мальцом. А я собираюсь встретиться с Паркером.

Логан бурчит с насмешкой:

— Что за имя такое? Паркер?

— А что за имя «Си Джей»? — Эрин отвечает повышенным голосом.

Вам бы уже приготовиться к старту… Я весьма уверена, что она вот-вот взорвется.

— Вот именно! Это даже не имя! Это набор букв!

— Разве не каждое имя — набор букв? — мой комментарий заставляет Эрин упереть руки в бедро.

О, нет…

Указывая пальцем на свою грудь, она шипит в ответ:

— Ты должна быть моей лучшей подругой! — Логан начинает смеяться, а она рычит. — Держи все при себе, дубина! Посмотришь, как теперь я помогу, когда ты следующий раз облажаешься с Макс.

На этом смех Логана умирает, и я чувствую, что стоит положить конец всему этому, пока не стало хуже.

Под «хуже» я подразумеваю Эрин, бросающую туфлю на шпильке прямо ему в лицо. Она уже делала это. Дважды.

— Куда пойдете? — спрашиваю.

— А что? — Она подозрительно вскидывает брови.

— Чтобы мы не разрушили твое свидание, придя в то же самое место.

— Оу, — ее голос, кажется, тут же поник. — «Ле Чик». В центре.

— Значит, мы выберем местечко ближе к дому, — отвечаю я, когда она исчезает в своей комнате.

Глазами нахожу Логана, печатающего сообщение на телефоне, прежде чем поднять взгляд на Дина, который стоит, опираясь о перила, в джинсах и черной футболке поло с беззаботной улыбкой на лице.

— Готовы? — невинно спрашивает он.

К дерьму, в которое вот-вот превратится моя жизнь? Ха. И близко нет.

Глава 6

Логан

Включая поворотник, украдкой бросаю еще один взгляд на Макс, которая выглядит, будто у нее до сих пор на уме сомнения.

Верите или нет, когда она пригласила меня на ужин, все магически не уладилось нужным образом, как в тех фильмах на канале «Лайфтайм», который любит смотреть Люк. Мы даже не говорили больше о моем отъезде. Бл*дь, она едва ли разговаривала со мной остаток дня. Вчера вечером мы впервые пошли спать без секса на ночь и, проснувшись, тоже не занялись им. Если и существует синдром синих яиц, то это в разы хуже.

— Макс, по поводу вчерашнего…

— Уотсон. — Она останавливает меня.

В четвертый раз я поднимаю эту тему, и в четвертый раз она показывает эту карточку. Я никогда не думал, что, бл*дь, скажу это, но лучше бы у меня не было никакого гребаного кодового слова. Я правда только что сказал это? Какого хера со мной не так?

— Говоришь, готовит дядя Майкл? — я меняю тему.

Мышцы на ее лице подергиваются.

— На гриле. И мне тоже страшно.

Мы вдвоем натянуто смеемся, но напряжение в машине не спадает ни на йоту. Прилагая все усилия, чтобы продолжить разговор, я добавляю:

— Ты уже ела его блюда на гриле раньше?

— Не-а. Он, наверное, проводит время с новыми молодыми соседями, и они научили его паре-тройке приемчиков, — Макс качает головой и смотрит на меня впервые с тех пор, как мы сели в машину. — Это даже мило, как он пытается поладить с молодежью.

— Заедем за бургерами по дороге домой?

Макс искренне хохочет.

— На это есть хорошие шансы. — Я тянусь к ее руке, чтобы взять в свою. Сначала она мягкая и приветствующая, и, словно придурку, мне кажется, что между нами все снова в порядке. Но когда Макс смотрит на наши руки, то пялится слишком долго, ее хватка слабеет, и она отворачивается назад к окну.

Какого черта мне делать? Немного вашей помощи было весьма кстати.

Паркуясь у тротуара, глушу двигатель, и Макс тут же открывает дверь, но я останавливаю ее.

Бл*дь, мне придется пережить этот момент выяснения отношений, не так ли? Боже, бл*дь, помоги мне.

— Послушай, Макс, я понимаю, что ты злишься и не хочешь говорить о том, если я уеду…

— Когда…

— Черт возьми, Макс, это даже не подтверждено!

На самом деле, подтверждено. И из-за своей лжи я чувствую себя еще большим козлом.

Она сердито смотрит на меня, и я вскидываю руки вверх.

— Ладно. Это решено почти на сто процентов. И я знаю, что ты злишься из-за того, что я тебе не рассказал. Знаю, ты злишься, потому что думаешь, что стану совать свой член в каждую встречную, пока меня не будет, но я не буду против небольшой доли доверия.

Это новая сторона меня…

Макс выглядит ошарашенной тем, что я сказал, но не спорит.

— Макс, миллионы женщин могут приходить ко мне хоть каждый день до конца моей жизни, и ни одна из них не будет стоить ни единого усилия. Ты единственная женщина, которую я хочу. И ты одна, кто когда-либо получит меня. — Ее тело расслабляется, и я вижу победу на горизонте.

Слава. Богу.

— И я еще не уехал. Так что, пожалуйста… мы можем просто насладиться тем временем, что осталось? — Я прижимаюсь губами к тыльной стороне ее ладони.

Она неторопливо кивает и наклоняется ко мне, чтобы оставить нежный поцелуй на губах.

Бл*дь, это приятно. Я упомянул о том, что она не прикасалась ко мне со вчера?

Мой член шевелится от переизбытка чувств, и я прижимаю ладонь к ее затылку, притягивая свою женщину ближе. Изголодавшись по ней, прикусываю ее нижнюю губу. Когда из ее приоткрытого рта вырывается стон, я вторгаюсь в него языком и быстро накрываю ее рот своим.

Будет плохо, если я попытаюсь трахнуть Макс в доме ее тети с дядей? Вы уверены? Хорошо. Но, правда, насколько плохо? По шкале от одного до десяти?

Макс удается выпутаться из моего захвата и отстраниться.

— Логан, малыш… нам нужно идти.

Издавая стон, я отклоняюсь назад, зная, что, окажись я слишком близко к Макс, мой член никогда не поймет, что сейчас не лучшее время для секса.

— Мы можем сначала поехать домой и трахнуться? Я здесь умираю.

— Один день без секса, и ты уже умираешь?

— Эм…. Да? — Она хихикает и игриво ударяет меня в грудь. Притворяюсь, будто мне больно. — Ауч. Осторожно, стальной кулачок, иначе контракт подпишут с тобой, а не со мной.

— Какие мы ранимые, — Макс качает головой, до сих пор улыбаясь. — Давай, чемпион. Чем быстрее мы туда войдем, тем быстрее сможем уехать. — Я смеюсь и следую ее примеру, выбираясь из машины, когда она произносит: — Я внезапно проголодалась…

— Ты ходила на ланч сегодня?

— Ага. Мы с Тони перекусили салатами.

— С каких пор ты ешь салаты?

— Мне нравятся салаты, — она прозвучала обиженно. — Они просто не мои любимые. Все равно после двух ложек мне показалось, что я помчусь в туалет, и меня вырвет.

— Несварение?

— Или нервы, — ее рука скользит по моей спине, когда я закидываю свою ей на плечо.

Естественно, что Макс вымоталась. У нее очень особенные предпочтения в еде. Надеюсь, она сможет сбросить напряжение. Отчасти потому, что я не могу больше обходиться без секса. Не знаю, как буду справляться с этим в отъезде, но мы разберемся с этим мостом в ад, когда попадем на него.

* * *

Спустя две с половиной вырезки с красным картофелем, зелеными бобами и свежеиспеченным хлебом, мы до сих пор разговариваем за столом.

Верите или нет, но я всегда нравился ее дяде с тетей. Странно до жути, если вы спросите меня, потому что с малых лет я пробирался к ней в окно по ночам, но они ни разу и ничего не сказали мне об этом.

— Так что сначала любительские бои, а теперь собственный путь к профбоям. Ты же знаешь, что это не будет длиться вечно, — говорит Майкл, отхлебывая свое пиво. — Что будет после?

Вопрос на миллион долларов. Можно подсказку? Звонок другу?

Я пожимаю плечами.

— Не уверен. Не думал об этом наперед.

В его глазах загорает огонек.

Вы тоже слышали сигнал о неправильном ответе? Вы же понимаете, что мне не доводилось встречаться с родителями девушек прежде? Когда вы трахаетесь, то не думаете, что сначала вам нужно спрашивать разрешение отца. Дерьмо. Это был плохой выбор слов.

— Хотите я заверну Дину то, что осталось? — Кэролайн поднимается и возвращается на кухню, пока ее муж продолжает пялиться на меня, словно пытаясь что-то вычислить.

— Конечно, — я смотрю в ее направлении. — Буду благодарен.

— Думаю, что ты поступил очень хорошо. Ты спас его таким образом, — продолжает она.

— Это многое говорит о твоем характере, сынок. Невероятная вещь, — добавляет Майк.

Макс бросает мне милую улыбку, и я ерзаю на месте, не привыкнув к таким похвалам вне ринга. Прочищая горло, произношу:

— Я же был на его месте. Никто не должен проживать подобное дерьмо.

Майк кивает в одобрении, пока тетя Кэролайн возвращается, ставя тарелку на стол.

— Кексик?

Я жду пока Макс возьмет свой, потому что она едва ли съела что-то за ужином. И когда она этого не делает, я снова ерзаю на месте.

— Ты в порядке, Максимус?

— В порядке, — мило отвечает она.

Майк хватает кекс и разламывает на две части, отдавая Макс большую.

Издав краткий смешок, я указываю головой в его сторону.

— Так вы тоже так делаете?

— Что делаю? — спрашивает он, облизывая глазурь с пальца, пока Макс отщипывает кусочек от своей части.

— Разламываете кекс пополам и отдаете большую часть.

— Она никогда не говорила тебе, почему это делает?

Я резко поворачиваю голову к Макс.

— Для этого есть определенная причина?

Макс опускает взгляд и возится с данным ей кусочком, а Майк начинает:

— Ее дедушка учил, что, если любишь кого-то, ты всегда отдашь ему больше, чем оставишь себе. Дедушка делил для нас хлеб таким образом, когда мы были маленькими. Думаю, мы с Мэттом переняли это себе, чтобы не нарушать эту традицию, когда шли покупать хлеб.

Поджав губы, я смотрю на Макс, когда она пару разу кусает свой кекс.

Вы хоть имеет представление, сколько раз она отдавала мне свою еду? Отдавала мне большую часть… ну, всего. Каким же слепым мне нужно было, бл*дь, быть, чтобы не понять масштабы этого? Чувствую себя последним кретином на Земле.

— Не голодна, Блинчик? — от прозвища на ее лице появляется ухмылка.

— Не очень. Думаю, у меня какое-то несварение.

— Тогда может позволить твоему парню отвезти тебя домой, чтобы ты отдохнула?

— Я согласен, — встаю.

Макс забирает упакованную тетей стопку контейнеров с едой домой, и мы вчетвером направляемся к двери, чтобы попрощаться. Они обнимают и целуют ее прежде, чем осыпать меня таким же количеством внимания. Заставляют нас пообещать, что в следующий раз мы привезем с собой мальца.

Поездка домой проходит почти в такой же тишине, как и сюда. Хоть что-то и грызет меня, и я не могу это отпустить.

— Прости, Макс.

— За что? — в ее вопросе слышится смятение.

— За то, что не знал, почему ты делишься со мной едой.

— Это всего лишь еда, Логан.

— Абсолютно точно нет. — Она снова смотрит в сторону, и я продолжаю: — Прости за то, что никогда не спрашивал тебя об отце...

— Уотсон.

Нахер это слово.

— Нет.

— Нет? — Изумление на ее лице выглядит знакомым.

Ха. Так вот что значит поменяться местами.

— Больше никакого Уотсона. Больше никаких кодов для того, чтобы мы не могли обсуждать что-то, Макс. Я знаю, что в прошлом нам обоим пришлось пережить много плохого. Мы никогда не говорим о твоем отце…

— Так же, как никогда не говорим о твоей матери. — Всего лишь одна эта фраза с ее уст вызывает напряжение в моем теле, заставляя скривить лицо. — И Эрин с Люком редко говорят о своих родителях. В жизни всех нас присутствуют неприятные события, Логан. Мы не обязаны говорить о них.

— Мы обязаны.

Не могу поверить, что собираюсь сказать следующее. И клянусь, если вы скажете кому-либо о моих разведенных здесь соплях, в машине, по собственному желанию, вы больше ничего не услышите. И не увидите меня голым. Ага… угрозы Макс работают?

— Я не стану просить тебя раскрывать свое гребаное детство мне, Макс, но дай мне что-то. Я ни черта не знаю о твоем отце или времени, которое ты провела с ним. Дай мне что-то, и я расскажу взамен что-то о себе.

— С каких пор ты заделался моим доктором?