Сильвия Дэй - Неодолимая страсть

– Вы снова думаете о нем, – тихо заметил Уэр.

– Неужели это так заметно?

– Видно невооруженным глазом. – Он сжал ее руку, и Амелия нежно улыбнулась ему.

– Может быть, вы думаете, что моя сдержанность объясняется все еще неугасшим чувством к Колину, Но нет, меня сдерживает отношение к вам.

– О?

Амелия видела, что удивила его.

Они повернули к дому. Ослепительный свет и чарующие звуки музыкальных инструментов вырывались из открытых окон.

– Да, милорд. Я опасаюсь, что отвлекаю вас от истинной большой любви.

Уэр тихо рассмеялся.

– Какое у вас воображение. – Улыбка сделала его таким красивым, что она задержала на нем восхищенный взгляд. – Признаюсь, у меня возникают странные мысли, когда я вижу ваш отсутствующий взгляд, но этим и ограничивается мой интерес к сердечным делам.

– Вы не представляете, что теряете.

– Простите мою грубость, но если я не впадаю в меланхолию, которая не покидает вас, то мне она совершенно не нужна. Она делает вас привлекательнее и придает вам таинственный вид, который кажется мне неотразимым. Жаль, но боюсь, что мне не удастся вас отвлечь. Подозреваю, что буду выглядеть несчастным рядом с вами.

– Граф Уэр несчастлив?

Он шутливо передернул плечами:

– Ну что вы? Это совершенно невозможно.

– Именно так я и думала.

– Вот видите, вы мне идеально подходите, Амелия. Мне нравится ваше общество. Нравится ваша честность и умение свободно говорить почти обо всем. Нет ни неуверенности, ни опасения получить выговор за необдуманный поступок. Вы не можете причинить мне боль, как и я не могу причинить боль вам, потому что мы не оправдываем свои действия чувствами, которых не существует. Если я поступаю необдуманно, то это не потому, что хочу обидеть вас, и вы это знаете. Эти наши отношения я буду ценить и уважать до своего последнего вздоха.

Когда они подошли к подножию лестницы, ведущей на террасу, Уэр остановился. Их короткому уединению наступил конец. Ее желание проводить в его обществе неограниченное время давало дополнительный повод для брака. И только постель, которой заканчивались бы проведенные вместе вечера, вызывала у Амелии протест.

Ее преследовали воспоминания о лихорадочно-страстных поцелуях Колина, и она боялась разочароваться в Уэре. Ее пугала возможность возникновения неловкости в их близости. Граф был миловидным, очаровательным и безупречным. А как он будет выглядеть разгоряченным и растрепанным? Какие звуки он будет издавать? Чего он захочет от нее?

Эти размышления вызывали тревожное предчувствие, а не приятное предвкушение.

– А как же близость? – спросила она.

Он резко повернулся к ней, и его нога замерла в воздухе, так и не опустившись на ступень. В глубине синих глаз заиграли веселые искорки. Уэр отступил назад и посмотрел Амелии в лицо:

– А что с ней?

– А вас не беспокоит, что будет?.. – Она искала подходящее слово.

– Нет. – Сколько же уверенности прозвучало в этом отрицании.

– Нет?

– Когда я думаю о близости с вами, я не испытываю ни малейшего беспокойства. Желание, да. Но не беспокойство. – Он еще ближе подошел к ней и наклонился. Его голос перешел на интимный шепот: – Это не причина для колебаний. Мы молоды. Мы можем пожениться и подождать или можем подождать и потом пожениться. Даже надев кольцо на ваш палец, я не попрошу вас делать то, чего вы не желаете делать. Пока не попрошу. – Его губы дернулись. – Однако через несколько лет я, возможно, перестану быть таким сговорчивым. Я все же должен произвести на свет наследника, а вас нахожу действительно чрезвычайно обольстительной.

Амелия, подняв голову, задумалась. Затем кивнула.

– Хорошо, – с явным удовлетворением произнес Уэр. – Движение вперед, каким бы медленным оно ни было, уже хорошо.

– Возможно, пора объявить о помолвке.

– Боже, да это больше, чем шаг вперед! – с преувеличенным жаром воскликнул он. – Мы действительно двигаемся.

Она засмеялась, и он хитро подмигнул ей.

– Вместе мы будем счастливы, – пообещал Уэр.

– Я знаю.

Уэр снова занялся своей маской, а Амелия огляделась по сторонам. На мраморной балюстраде она заметила густой плющ, вьющийся по каменной стене. Здесь был переход на другую, расположенную ниже темную террасу. Нижняя терраса не была освещена, видимо, для того, чтобы не привлекать внимания гостей, пожелавших выйти из бального зала. Однако темнота не смутила двух гостей, они просто не обращали на нее внимания. По какой причине эти двое оказались там, Амелию не интересовало, но ей захотелось узнать, кто именно укрылся в темноте.

Несмотря на густую тень, скрывавшую вторую веранду, она узнала своего преследователя, призрака, по его белой маске и по тому, как одежда и волосы сливались с ночной темнотой.

– Милорд, – тихо сказала она, нащупывая руку Уэра. – Вы видите вон там этих джентльменов?

– Да.

– Одетый в темное джентльмен – это тот, кто недавно так интересовался мною.

Граф посерьезнел.

– Вы рассказали об этом, как о чем-то незначительном, но сейчас меня это тревожит. Этот человек приставал к вам?

– Нет. – Она прищурилась, когда эти двое расстались и разошлись в разные стороны – призрак удалялся, а другой шел по направлению к ним.

– Что-то в нем беспокоит вас. И эта его встреча на террасе вызывает любопытство.

– Да, пожалуй.

– С тех пор как вы освободились от опеки своего отца, прошли годы. Но я считаю, что разумнее проявить осторожность. Когда человеку приходится родственником известный преступник, каждый незнакомец вызывает подозрение. Мы не можем допустить, чтобы странные личности ходили за вами по пятам. – Уэр быстро повел ее вверх по лестнице. – Вам не стоит отходить от меня до конца бала.

– У меня нет причины бояться его, – неуверенно возразила Амелия. – Я думаю, меня больше удивляет собственное любопытство, чем его интерес ко мне.

– Собственное любопытство? – Уэр остановился в дверях и притянул ее к себе, пропуская входящих и выходящих гостей.

Амелия поднесла маску к лицу. Как могла она объяснить, что ее восхищала мощная фигура и осанка этого незнакомца?

– Он заинтриговал меня. Мне захотелось, чтобы он подошел ко мне и представился.

– Следует ли мне беспокоиться, что другой мужчина так быстро овладел вашим воображением? – В ленивом голосе графа слышалась усмешка.

– Нет, – улыбнулась она. Их спокойная дружба была для нее бесценна. – Так же, как я не беспокоюсь, когда вы проявляете интерес к другим особам женского пола.

– Лорд Уэр.

Они оба обернулись и увидели подходившего к ним джентльмена, низкий рост и толстый живот делали его вполне узнаваемым, несмотря на маску, – сэр Гарольд Бингем, судья с Боун-стрит.

– Сэр Гарольд, – отозвался Уэр.

– Добрый вечер, мисс Бенбридж, – с добродушной улыбкой поздоровался судья. Он славился крутым нравом, но еще больше был известен справедливостью и мудростью.

Амелии он очень нравился, и это отразилось в теплоте ее любезного ответа.

Уэр наклонился к ней и понизил голос, чтобы никто, кроме нее, его не услышал:

– Я отвлекусь на минуту? Мне бы хотелось поговорить с ним о вашем поклоннике. Может быть, мы узнаем, кто он.

– Конечно, милорд.

Оба джентльмена отошли немного в сторону, а взгляд Амелии скользил по бальному залу, отыскивая знакомые лица.

Она даже шагнула в зал, остановилась и нахмурилась.

Ей хотелось узнать, кто скрывался под белой маской. Любопытство снедало ее, ни на минуту не покидало и лишало покоя. Во взгляде незнакомца была такая сила и настойчивость, тот момент, когда их взгляды встретились, не выходил у Амелии из головы.

Резко повернувшись, она снова вышла из зала и спустилась по ступеням в сад. Вокруг было много гостей, желавших отдохнуть от толпы. Вместо того чтобы пойти прямо по дорожке, по которой они шли с Уэром, или повернуть направо, где в темноте скрывалась вторая терраса, Амелия повернула налево. В стороне, в нескольких футах от дорожки, стояла мраморная статуя Венеры, вокруг которой полукругом были расставлены скамьи. Это место было огорожено все тем же низким подстриженным кустарником, что окружал лужайку с фонтаном. И сейчас на скамейках никого не было.

Амелия задержалась у статуи и свистнула, подражая птичьей трели, это был сигнал людям ее зятя, вызывавший их из укрытия. Ее все еще охраняли, и она подозревала, что так будет всегда. Это неизбежное следствие того, что она была родственницей известного пирата и контрабандиста Кристофера Сент-Джона.

Временами Амелия ненавидела эту унаследованную неволю. Как бы ей хотелось жить простой жизнью, при которой предосторожность стала бы излишней. Но были моменты, как, например, в эту ночь, когда Амелию успокаивала невидимая защита. Ее никогда не оставляли без защиты, и это позволяло ей видеть своего призрака совсем в другом свете. С находившимися поблизости людьми Сент-Джона она могла получить помощь в удовлетворении своего любопытства.

В ожидании она нетерпеливо постукивала ногой по гравию. Поэтому не услышала приближения незнакомца. Но почувствовала его. Волосы зашевелились на затылке, и Амелия, тихо ахнув от удивления, повернулась.

Он стоял на краю лужайки, высокая темная фигура, излучавшая такую энергию, которую, казалось, едва можно было сдержать. В бледном свете луны черные волосы незнакомца блестели как вороново крыло, а в глазах сверкала непреодолимая сила, которая заставила Амелию искать его. На нем был длинный плащ с капюшоном, серая атласная подкладка которого создавала удивительный фон для черной одежды, увеличивая размеры и мощь его фигуры.

– Я искала вас, – тихо сказала Амелия, с вызовом подняв голову.

– Я знаю.

В низком звучном голосе призрака отчетливо слышался чужеродный акцент. Иностранец – этим объясняется смуглый цвет его кожи.

– Не бойтесь меня, – сказал он. – Я всего лишь хочу извиниться за свои плохие манеры.

– Я не боюсь, – ответила Амелия и бросила взгляд за его плечо, туда, где ясно были видны другие гости.

Он отступил назад и низко, чуть не коснувшись рукой земли, поклонился ей.

– Это все, что вы хотели мне сказать? – спросила Амелия, поняв, что он собирается уйти.

Он чуть поджал красивые губы.

– А я должен был сказать что-то еще?

– Я… – Амелия свела брови и посмотрела в сторону, пытаясь найти слова, чтобы яснее выразить свои мысли. Трудно было сосредоточиться, когда он стоял так близко. То, что на расстоянии было привлекательным, вблизи оказалось неотразимым. Он был так серьезен… Она не ожидала этого.

– Я не хотел задерживать вас, – тихо и мягко произнес он.

– Плохие манеры, – повторила она.

– Да, я слишком упорно разглядывал вас.

– Я это заметила, – сухо сказала она.

– Простите меня.

– Не за что, Я не обиделась.

Она ожидала, что он что-то сделает, но он лишь вышел из освещенного круга. Ей не нравилось, что он так спешит избавиться от нее.

– Меня зовут мисс Амелия Бенбридж.

Незнакомец замер на месте и на несколько мгновений затаил дыхание. Чуть поколебавшись, он склонился в почтительном поклоне и произнес:

– Приятно познакомиться, мисс Бенбридж. Я граф Рейнальдо Монтойя.

– Монтойя. – Она втянула в себя воздух, словно пробуя на вкус это имя. – Испанец, а говорите с французским акцентом.

Он поднял голову и пристально оглядел Амелию от верха ее высокой прически до бальных туфель.

– У вас английская фамилия, однако в вашем лице тоже есть что-то чужеземное, – возразил он.

– Моя мать была испанкой.

– А вы очаровательны.

Амелия вздрогнула, пораженная тем, как на нее подействовал простой комплимент. Она слышала такие банальные комплименты каждый день, и они значили не больше, чем замечания о погоде. Но то, как произнес его Монтойя, изменило слова, наполнив их чувством и тайным желанием.

– Кажется, я опять должен извиниться, – виновато улыбнулся граф. – Позвольте мне проводить вас, пока я снова не выставил себя дураком.

Она протянула руку, но, спохватившись, крепко сжала обеими руками палочку своей маски.

– Ваш плащ… Вы уезжаете?

Он кивнул, напряженность между ними все возрастала. У него не было причины оставаться, но Амелия чувствовала, что не только ей хотелось, чтобы он задержался.

Что-то удерживало его.

– Почему? – тихо спросила она. – Вы еще не пригласили меня на танец, не пофлиртовали со мной и даже не упомянули, где предполагаете остановиться.

Монтойя снова приблизился к ней.

– Вы слишком смелы, мисс Бенбридж, – мрачно предостерег он.

– А вы трусливы.

Он остановился совсем близко от нее.

Прохладный вечерний ветерок коснулся ее плеча и подхватил один из длинных, искусно уложенных локонов, которые опускались ей на спину. Взгляд графа остановился на блестящем локоне, затем скользнул вниз, на ее пышную грудь.