Сильвия Дэй - Неодолимая страсть

Колин выскочил из кареты у дверей Куинна. Он забарабанил кулаком по двери, проклиная все на свете, поскольку дверь долго не открывали.

Наконец дверь открыл взъерошенный дворецкий со свечой в руках.

– Сэр?

– Куинн. Скорее.

В голосе Колина звучало явное, не вызывавшее сомнений нетерпение. Отступив в сторону, слуга впустил его и проводил в гостиную. Колин остался один. Через несколько минут вошел раскрасневшийся Куинн, облаченный в пестрый шелковый халат.

– Я уже посылал за тобой несколько часов назад. Не получив ответа, я решил, что ты сел на корабль и уснул.

– Если наверху у тебя женщина, – сквозь зубы процедил Колин, – думаю, тебя стоит убить.

Куинн окинул его взглядом с головы до ног:

– Что случилось?

Расхаживая в волнении взад и вперед перед разведенным в камине огнем, Колин рассказал о событиях этой ночи.

– Черт побери. – Куинн запустил пальцы в свои черные как вороново крыло волосы. – Он поступает безрассудно, убегая и от нас, и от них.

– Нет никаких «нас», – резко возразил Колин. Он указал на стоявшие в углу напольные часы: – Мой корабль отплывает через несколько часов. Я пришел только для того, чтобы попрощаться с тобой! Если бы меня сегодня поймали, я бы задержался на недели или месяцы, пока не закончилась бы эта неразбериха.

В дверь громко застучали. Оба замерли, не решаясь даже дышать.

В комнату вбежал дворецкий.

– Дюжина вооруженных людей, – сказал он. – Они обыскали карету и что-то вынули из нее.

– Мой плащ, – мрачно произнес Колин, – намокший от крови Леруа.

– То, что они пришли за тобой сюда, заставляет предположить, что Картленд выдал тебя, как жертвенного агнца, – проворчал Куинн, услышав команды, раздававшиеся снаружи. – Ответь на стук, – приказал он ожидавшему распоряжений слуге. – И задержи их как можно дольше.

– Да, сэр. – Дворецкий вышел из гостиной и закрыл за собой дверь.

– Мне очень жаль, друг мой, – тихо сказал Куинн и, подойдя к часам, отодвинул их в сторону. За ними находилась потайная дверь. – Она приведет тебя к конюшне. Тебя могут ожидать неприятности в гавани, но если сможешь сесть на корабль, сделай это. Я разберусь с твоим делом и восстановлю твое доброе имя.

– Как? – Колин бросился к потайному выходу. – Картленд в каком-то качестве работал на французов. Существует какая-то доля доверия к нему.

– Я найду выход, не сомневайся. – В холле уже были слышны голоса. – Удачи тебе.

Колин проскользнул в дверь, которая сразу же закрылась. Послышался скрип передвигаемых на прежнее место часов. Больше Колин ничего не слышал, он двигался вслепую по темному тоннелю, нащупывая дорогу руками.

Сердце бешено колотилось, было трудно дышать, Колин боролся с охватывавшей его паникой. Но не потому, что опасность быть пойманным была так близка, а потому, что еще никогда он не был так близок к обладанию Амелией. Он чувствовал, что она почти в его руках и что если он не сумеет сесть на свой корабль, то снова потеряет ее. Он едва пережил утрату в первый раз. И сомневался, что сможет пережить снова.

В тоннеле становилось сыро, появился неприятный запах. Колин злобно выругался, ему показалось, что это тупик. Затем слух уловил фырканье обеспокоенных лошадей, и, подняв глаза, Колин увидел над головой еле заметные очертания люка. Он пошарил ногой и натолкнулся на низкий табурет; подтащил его поближе и встал на него. Тихо, как мышь, Колин приподнял крышку люка настолько, чтобы разглядеть что-нибудь сквозь пучки соломы, прикрывавшей ее.

В конюшне было тихо, лишь находившиеся в ней чуткие животные беспокойно переступали с ноги на ногу, чувствуя возбуждение незваного гостя. Отбросив крышку люка, Колин выбрался наружу. Схватив первые попавшиеся ему узду и лошадь, он открыл дверь конюшни.

Колин вывел лошадь, пристально вглядываясь и вслушиваясь: вдруг здесь те, кто охотится за ним.

– Эй ты! Стоять! – раздался голос слева от него.

Ухватившись обеими руками за шелковистую гриву, Колин подтянулся и вскочил на неоседланную лошадь.

– Пошел! – крикнул он, пришпоривая лошадь каблуками.

Ранний утренний ветерок трепал собранные в косичку волосы. Колин припал к шее лошади, дружно тяжело дыша, они мчались по улицам. У Колина сводило живот от тревоги. Если он благополучно доберется до корабля, это будет чудо. Он был так близко к своей новой жизни. Так близко.

Колин доскакал до гавани и, насколько позволяла осторожность, не доезжая до нее, спрыгнул с лошади. Он пробирался среди каких-то корзин и бочонков. Несмотря на прохладный океанский бриз и легкую одежду, по спине струился пот.

Так близко.

Позднее Колин не мог вспомнить, как поднялся по трапу, как шел по палубе до своей каюты. Однако он никогда не забудет того, что ожидало его в каюте.

Дверь распахнулась, он вошел и задохнулся от неожиданности.

– А, вот и вы, – вкрадчиво произнес незнакомец.

Стоя на пороге, Колин смотрел на высокого худого человека, приставившего нож к горлу его слуги. Один из прислужников Картленда или, возможно, один из тех, кто работал на Францию.

Как бы то ни было, Колина поймали.

Слуга смотрел на него широко раскрытыми, полными ужаса глазами, его рот вместо кляпа был завязан шейным платком. Привязанный к стулу слуга дрожал.

– Что вам нужно? – спросил Колин, протягивая обе руки, чтобы показать, что не собирается сопротивляться.

– Вы пойдете со мной.

У Колина упало сердце. Амелия. Ее образ удалялся. Таял.

Он кивнул:

– Конечно.

– Отлично.

Колин не успел и глазом моргнуть, как незнакомец двинулся и, откинув назад голову слуги, перерезал ему горло.

– Нет! – Колин бросился к нему, но было уже поздно. – Господи, почему? – воскликнул он, слезы отчаяния и безнадежности жгли глаза.

– А почему нет? – ответил незнакомец, пожав плечами. У него были маленькие бледно-голубые, как кусочки льда, глаза. Смуглая кожа и небритая щетина на щеках придавали ему неопрятный вид, хотя простая одежда выглядела чистой.

Колин отшатнулся обратно к двери, уверенный, что умрет этой ночью. Глубокая печаль овладела им, но не столько потому, что кончается жизнь, эта его настоящая жизнь. Он оплакивал ту жизнь, которую мечтал прожить вместе с Амелией.

Он ухватился дрожащими руками за перила лестницы ведущей на палубу. Тяжелый удар и тихий стон, раздавшиеся позади, заставили Колина вздрогнуть и слишком быстро оглянуться. Он поскользнулся и свалился на вторую ступеньку. Там, у его ног, вниз лицом лежал враг, быстро набухавшая шишка зрела на его затылке.

Колин поднял взгляд от распростертого тела и увидел человека, который дрался с Картлендом в том дворе. Он был небольшого роста и плотного телосложения, в неприметной одежде разных оттенков серого цвета. Черты лица казались грубоватыми, а темные глаза – усталыми и печальными.

– Вы спасли мне жизнь, – сказал он. – Я у вас в долгу.

– Кто вы? – спросил Колин.

– Жак.

Одно имя, и больше ничего.

– Спасибо, Жак. Как ты нашел меня?

– Я следил за этим человеком. – Он носком сапога ударил по лежавшему телу. – Вам небезопасно оставаться во Франции, месье.

– Знаю.

Жак поклонился:

– Если у вас есть что-нибудь ценное, отдайте это капитану, чтобы он незамедлительно отплыл в Англию. Я займусь телами.

Колин устало вздохнул, подавляя вспыхнувшую надежду. Шансы добраться до английской земли были действительно ничтожны.

– Идите же, – поторопил его Жак.

– Я помогу тебе. – Колин тяжело поднялся на ноги. – А затем поторопись на берег, пока тебя не заподозрили в связях со мной.

– Слишком поздно, – сказал француз, глядя ему в лицо. – Я останусь с вами, пока вы не устроитесь, а дело о смерти моего хозяина не будет раскрыто.

– Почему? – просто спросил Колин, он слишком устал, чтобы спорить.

– Займитесь сейчас нашим отплытием, – сказал Жак. – У нас будет масса времени поговорить по пути в Англию.

Невероятно, но спустя час они уже были в море. Но Колин Митчелл, стоявший на окутанном туманом носу корабля, был не тем Колином, который сидел за прощальным ужином с Куинном.

Этот Колин знал цену своей голове, и эта цена – его жизнь.

Прямо перед ней впереди виднелась ограда. Убедившись, что сторож еще достаточно далеко, чтобы видеть ее, Амелия побежала к ограде. Она не заметила человека, стоявшего за стволом огромного дерева. Когда сильная рука схватила ее и большая ладонь незнакомца зажала ей рот, Амелия вскрикнула от испуга, но ее крик приглушила эта теплая ладонь.

– Тише, – прошептал Колин, всем своим крепким телом прижимая Амелию к стволу.

Сердце колотилось в груди, и Амелия, рассерженная тем, что он так испугал ее, колотила Колина кулаками.

– Прекрати, – приказал он, отрывая ее от дерева и встряхивая, его черные глаза впились в нее. – Прости, я напугал тебя, но ты сама виновата, ты не оставила мне выбора. Ты не хотела видеть меня, не хотела говорить со мной…

Когда он крепко обнял ее, его мощное тело, которого она совсем не знала, удивило ее, она перестала сопротивляться.

– Я убираю руку. Придержи язык, иначе сюда сбежится вся охрана.

Он отпустил ее и тотчас же отступил, как будто она была чем-то нечистым. Она сразу почувствовала, как исчез запах лошадей и мужского пота, свойственный Колину, выполнявшему тяжелую работу.

Рассеянный солнечный свет мягко освещал его черные волосы и красивое лицо. Она ненавидела себя за то, что при виде его у нее скручивало все внутренности, а сердце снова пронзала боль, и оно трепетало. В фуфайке соломенного цвета и коричневых штанах он выглядел как настоящий мужчина. Опасно выглядел.

– Прошу прощения. – Его голос звучал хрипло и угрожающе.

Амелия пристально посмотрела на него.

Колин тяжело вздохнул и обеими руками провел по волосам.

Она ничего для него не значит.

В эту минуту Амелия поняла, что он извиняется не за то, что до смерти напугал ее.

– Как мило, – сказала она, не в силах скрыть своего огорчения. – Мне так приятно слышать, что для тебя не имеет значения то, что ты разбил мое сердце.

Он поморщился и протянул свою натруженную руку.

– Амелия. Ты не понимаешь. Ты слишком молода, слишком далека от жизни.

– Да ладно уж, ты просто нашел кого-то старше и опытнее, того, кто понимает тебя. – Она отошла от него. – Я тоже нашла кого-то старше, того, кто понимает меня. И мы все счастливы, так что…

– Что?

Его тихий зловещий голос испугал ее, и она вскрикнула, когда он грубо схватил ее.

– Кто? – В его лице было столько напряжения, что ей снова стало страшно. – Тот мальчишка у ручья? Бенни?

– Почему это тебя интересует? – бросила она. – У тебя есть она.

– И поэтому ты так одеваешься? – Его разгоряченный взгляд окинул ее с головы до ног. – И поэтому ты теперь делаешь высокую прическу? Это для него?

Считая, что случай стоит того, она надела одно из самых красивых платьев, ярко-голубое, с вышитыми крохотными красными цветочками.

– Да! Он не считает меня ребенком.

– Потому что он сам ребенок! Ты целовала его? Он дотрагивался до тебя?

– Он лишь на год моложе тебя. – Она вздернула подбородок. – Он граф. Джентльмен. Его-то не застанут позади лавки занимающимся любовью с девушкой.

– Это не было любовью, – яростно заявил Колин, держа ее за плечи.

– А мне так показалось.

– Потому что ты ничего иного не знаешь. – Он беспокойно мял ее кожу, как будто не мог заставить себя прикоснуться к ней и в то же время не мог не делать этого.

– А ты, я полагаю, знаешь?

Услышав ее презрительный ответ, он сжал челюсти. О, как это больно! Знать, что есть кто-то, кого он любит. Ее Колин.

– Зачем мы говорим об этом? – Она попыталась освободиться, но безуспешно. Он крепко держал ее. Ей надо отойти от него. Когда он касался ее, она не могла дышать и тем более думать. Боль и глубокая печаль заглушали все чувства. – Я забыла о тебе, Колин. Я не стояла на твоей дороге. Почему ты снова тревожишь меня?

Он захватил пряди ее волос и притянул Амелию к себе. Его грудь вздымалась рядом с ее грудью, которая наливалась и болела. Амелия перестала вырываться, не доверяя собственному телу.

– Я видел твое лицо, – угрюмо сказал он. – Я обидел тебя. Я не хотел обижать тебя.

Ее глаза наполнились слезами, и она быстро заморгала, стараясь сдержать их.

– Амелия. – Он прижался щекой к ее щеке, и страдальческая нота прозвучала в его голосе. – Не плачь. Я не вынесу этого.

– Тогда отпусти меня. И держись на расстоянии. – Амелия сглотнула. – А еще лучше, если бы ты нашел где-нибудь более достойную работу. Ты занимаешься тяжелым трудом…

Другой рукой он обнял ее за талию.

– Ты отсылаешь меня?