— Я думаю, что с этого дня буду регулярно приезжать в Уилтшир, — заявила миссис Майер. — И погода здесь куда приятнее, чем в Нортумберленде, и…

Лия проглотила ложку заварного крема.

— Вам нужно приехать в апреле. К юго-востоку от дома деревья утопают в полях лаванды, которая покрывает каждый дюйм земли.

Миссис Майер покачала головой.

— А у нас в Нортумберленде в апреле еще лежит снег, — печально произнесла она, затем продолжила: — Мистер Майер продолжает упрямиться, но я надеюсь, что мне удастся убедить его оставаться круглый год в Лондоне. Даже жара и духота гораздо приятнее, чем холод.

Леди Эллиот отмахнулась, не выпуская из рук бокал, отчего шампанское едва не выплеснулось.

— В течение лета можете поехать на море хотя бы на несколько недель. Но Бат — не очень уютное место. Лорд Эллиот и я подумываем об Италии в этом году, но, говорят, там неспокойно со времен революции.

Лия взяла еще одну ложку крема. Как было бы замечательно отправиться в путешествие по Европе или пусть даже по Англии! Отправиться туда, куда ей хочется, а не потому, что кто-то устраивает прием или это модное место для проведения отдыха в этом сезоне. Просто потому, что она вольна делать то, что хочет.

Может быть, она и сделает это, когда прием закончится. Она может поехать в Корнуолл, или Суссекс, или даже в Нортумберленд. Ирландия тоже не так далеко. О, как будет возмущаться ее мать, если она поедет в Ирландию.

Возвышаясь над плечом миссис Майер, мисс Петтигру разговаривала с миссис Томпсон, мистером Данлопом и лордом Купер-Джайлсом.

— Я думаю, что хочу прогуляться, — сказала она. Хотя оба джентльмена немедленно поднялись, желая составить ей компанию, она повернулась к Лие: — Миссис Джордж, вы не хотите прогуляться со мной?

Купер-Джайлс, поднявшись, отошел в сторону, и Лия снова могла видеть лорда Райтсли. Он оживленно жестикулировал, болтая с лордом Эллиотом и мистером Майером. И хотя он продолжал говорить с джентльменами, его взгляд снова остановился на ней. Эти живые зеленые глаза скользнули по ее лицу, изучая ее, казалось, что он вот-вот раскроет все ее тайны и прочтет мысли.

Лия чуть споткнулась, когда встала.

— Я с радостью составлю вам компанию, мисс Петтигру.

Та притихла, пока они шли в сторону от пикника. Она была моложе ее на два года, но Лия думала о ней как о женщине, наделенной обаянием мягкой невинности, которая, казалось, окружала ее.

Они шли несколько минут, и мисс Петтигру остановилась, чтобы сорвать полевой цветок.

— Я хочу поблагодарить вас за то, что вы пригласили меня на ваш домашний прием, миссис Джордж. Линли-Парк такой красивый.

— А я благодарна за то, что вы приехали.

Мисс Петтигру держала в руке цветок, пока они шли по берегу озера.

— Пусть даже это простая любезность, но это первый домашний прием, куда меня пригласили.

— Это нормально. Если это ваш первый сезон, то…

— Третий, — возразила мисс Петтигру.

Лия заморгала. Значит, они ровесницы.

— Мой отец нанял миссис Томпсон мне в компаньонки, думая, что она способна превратить меня в настоящую леди. Но все леди высшего света видят во мне дочь банкира. И даже того, что я богата, недостаточно, чтобы заслужить их одобрение. Даже миссис Томпсон с трудом преодолевает свое неприятие.

— О, уверена, что это не так, — возразила Лия. — Я видела вас вместе, и она…

— Она просто хорошая актриса, — вздохнула девушка. Ее взгляд остановился на озере. — Когда мы одни, она едва говорит со мной.

— Мне очень жаль слышать это, — тихо отозвалась Лия.

Мисс Петтигру, видимо, ожидала, что Лия даст ей какой-то совет, который поможет изменить ситуацию. Кроме того, разве не она провела прошедшие двадцать лет, выслушивая лекции о том, что значит быть настоящей леди и как стать истинной женой лорда и хозяйкой, которой завидуют все женщины? Лия старалась спрятать свою веселость, когда мисс Петтигру склонилась, чтобы сорвать другой цветок. Сейчас ей хотелось предложить девушке бежать с ней в Ирландию и забыть об этом обществе.

Но мисс Петтигру не просила ее совета, просто, почувствовав расположение Лии, ответила легким кивком. Когда она выпрямилась и взглянула на Лию, ее голубые глаза лихорадочно блестели, заметно контрастируя с бледностью ее щек и скромно сложенными руками.

— Мне кажется, что я влюблена, миссис Джордж.

— О? — Не трудно было догадаться. — Мистер Данлоп?

— Нет.

— Барон Купер-Джайлс?

— О нет. Ни тот ни другой.

Мисс Петтигру бросила взгляд через озеро, туда, где был устроен пикник. Лия проследила за ее взглядом, удивленная молчанием.

Значит, ни один из них. Но если не эти два холостяка, тогда остается женатый мужчина. Мистер Майер или лорд Эллиот? Но Лия не могла поверить, чтобы мисс Петтигру нашла в них нечто примечательное. Ни мистер Майер с его шепелявостью и остатками редких волос, ни лорд Эллиот с его толстым животом не могли вызвать интерес такой девушки.

Конечно, вдовец может быть более подходящим…

Да. Лорд Райтсли хотя и не был красив в привычном смысле этого слова, как, например, Йен, но Лия очень хорошо понимала, как легко он мог загипнотизировать женщину своими глазами, создавая иллюзию интимности не чем иным, как взглядом этих глаз и тембром голоса. Эта иллюзия даже ее заставила забыть, что он воспринимает ее как врага.

— Я думаю, он все еще любит свою жену, — сказала она мисс Петтигру.

— Кто?

— Лорд Райтсли.

— О, это тоже не он, — отозвалась мисс Петтигру с легкой улыбкой. — Нет, это было бы слишком удобно — любить кого-то, кто может вызвать одобрение моего отца. Я могу поделиться с вами моим секретом, миссис Джордж? Вы обещаете не рассказывать никому?

Лия отвела взгляд от гостей.

— Если вы хотите…

— Это Уильям Прайс. Он один из служащих отца.

— Вы правы, я тоже не думаю, что это удачный выбор.

Мисс Петтигру грустно улыбнулась и опустила взгляд на цветы. Немного помолчав, сказала:

— Я бы хотела знать, как вам это удалось.

Лия подняла юбки, когда они спускались по грязи к низкому берегу озера.

— Как мне удалось — что?

— Как вам удалось заслужить любовь мистера Джорджа? Вот почему я хотела прогуляться с вами. И конечно, поблагодарить за то, что вы пригласили меня сюда. Но ваша взаимная любовь — я никогда не слышала, чтобы кто-то устраивал нечто подобное. Вы, должно быть, очень сильно любили его, а он вас. Расскажите мне, как вам удалось заставить его сделать предложение?

— Я… я… — Лия оглянулась вокруг. Слава Богу, гости оставались в некотором отдалении. — Честно говоря, я вышла за него, потому что этого хотели мои родители. И думаю, и его семья тоже.

— О. — Мисс Петтигру безрадостно кивнула. — Простите, миссис Джордж, что я так настырна. Я боюсь, миссис Томпсон беспокоится обо мне.

— Но я любила его, — добавила Лия.

Казалось, что это было давным-давно, в другой жизни. Другая Лия. Но это было, и она не могла отрицать это. Она была переполнена девичьими мечтами, ее рыцарь приедет, чтобы спасти от деспотизма матери, от нее самой, от ее собственных страхов, коих было великое множество. И она любила его за это, потому что он достаточно много сделал для нее. И вместе с тем ненавидела его за разбитые мечты, оказавшиеся лишь иллюзией.

— И он любил вас, — вздыхая, проговорила мисс Петтигру.

Это было утверждение, не вопрос, за что была благодарна Лия. И хоть в последнее время она исправно обучалась искусству лжи, она не смогла бы ответить, тем более потому что сама не знала всей правды.

Когда они вернулись назад к гостям, мисс Петтигру протянула ей один из цветков, которые собрала, — изящный розовый бутон.

— Вы никому не откроете мой секрет, правда, миссис Джордж?

— Конечно, обещаю.

— Спасибо.

Мисс Петтигру вернулась к миссис Томпсон, где мистер Данлоп и лорд Купер-Джайлс тут же окружили ее. Держа цветок в одной руке, Лия подошла к ведерку с шампанским, чтобы наполнить бокал. Она улыбнулась гостям, когда проходила мимо. Они тоже улыбались ей, все, за исключением лорда Райтсли.

Он наблюдал за ней, пока она не отвернулась.


Себастьян поднял тяжелый стеклянный глобус, перекладывая его из одной руки в другую, затем поставил пресс-папье на письменный стол Йена.

Не важно, сколько раз он посещал Линли-Парк, он никогда не видел Йена в этом кабинете. Он мог представить, как он сидит за столом, склонив голову над счетами или другими бумагами. Йен говорил, что выполняет обязанности по просьбе отца, но это не радовало его. Ему хотелось использовать свой ум и обаяние на другие вещи…

Себастьян отошел от стола. Нет, сегодня он не будет думать о них, он и так уже сделал достаточно.

Кроме того, мысли о Генри не давали ему заснуть. Это удивило его. Он не ожидал, что ему вдруг так сильно захочется увидеть лицо сына, узнать, каким новым словам научился Генри в его отсутствие. Прежде он мог неделями не видеть ребенка, но после смерти Анджелы все изменилось. И хотя, как и прежде, мальчик проводил много времени с няней, Себастьян ревновал его. Он хотел видеть своего сына, играть с ним… и быть уверенным, что когда ручки мальчика обнимают его за шею, он принадлежит ему. Но вместо того чтобы сейчас же вернуться к Генри, Себастьян был вынужден наблюдать за вдовой Йена.

Свет мелькнул в коридоре через приоткрытую дверь кабинета. Себастьян подошел, чтобы захлопнуть ее. Была полночь, и ему не хотелось, чтобы кто-то вошел и задавал ему вопросы о его вторжении в личный кабинет Йена. Он сам толком не был уверен, почему решил зайти сюда. Разве можно найти здесь какие-то бумаги, которые бы объяснили, почему Йен предал его? Все было в полном порядке, аккуратно лежало на своих местах. Чисто. Не тронуто.

Он остановился, прежде чем дверь закрылась. Ему показалось, будто он почувствовал запах Лии. Себастьян вновь открыл дверь и, будто хотел поймать Лию за нежелательными для него действиями, тихо выскользнул.

Себастьян крался вдоль коридора за светом, мерцающим перед ним, а скорее, он преследовал не свет, а тени, которые падали на стену. Шаги послышались на лестничной площадке, и он завернул за угол, чтобы увидеть, как Лия поднимается на следующий этаж, а лампа раскачивалась в ее руке.

На ней не было ни вдовьего чепца, ни вуали, и плащ был отнюдь не черный, а глубокого темно-синего цвета, но он знал, что это она. У Себастьяна было достаточно времени, чтобы понаблюдать за ней сегодня, стараясь раскрыть секреты, которыми она отказывалась делиться с ним. Время, которое они провели на озере, за обедом и потом в течение двух утомительных часов за шарадами, дало ему возможность изучить ее до такой степени, что когда он закрывал глаза, то мог в точности представить ее лицо, подметить ее привычку потирать пальцы правой руки, когда нервничала.

А главное, что теперь Себастьян знал правду. Ему следовало понять это раньше, в тот первый раз, когда он увидел Лию после похорон Йена. Она была почти рада видеть его, хотя в тот раз он определил это как странное облегчение от того, что Йен умер.

И снова в городском доме Йена, когда Лия пригласила его взглянуть на вещи друга, она была в хорошем настроении, когда он пришел, но не улыбалась, пока не увидела его.

И сегодня чуть раньше на пикнике ее лицо светилось, когда она разговаривала, сидя среди женщин. Она оживленно жестикулировала и смеялась, высказывая свое мнение, и даже подстрекала других присоединиться к ней в пении любимой песни Йена. И тогда бросала украдкой взгляды на Себастьяна, стараясь понять, смотрит ли он все еще на нее или нет.

Но он не смотрел, он изучал Лию. И был вознагражден в тот вечер, участвуя в шарадах, когда наконец понял, что во внимании Лии к ее гостям появилось что-то новое, чего он не замечал прежде. В былые времена, когда он и Анджела посещали дом Йена и Лии, приходя на прием или танцы, Лия всегда держалась в тени и говорила только тогда, когда кто-то обращался к ней. Но сейчас она целенаправленно вовлекала других в беседу, и тихая леди, которую он когда-то знал, вдруг заиграла всеми гранями, как редкий бриллиант, только что отполированный и сверкающий.

Зачем новоиспеченная вдова, которая никогда прежде не нарушала правила этикета, внезапно дала пищу слухам, бросив вызов устоявшимся правилам общества? Вместо ожидаемого флирта и сомнительного поведения она пригласила уважаемых джентльменов и дам в свой загородный дом и постаралась оправдать свои действия, заявив, что делает это в память о своем погибшем муже.

Ответ был очевиден, Себастьяну нужно только подождать, когда она даст его сама.

Лия Джордж была одинока.

Три месяца прошли в траурном уединении, следом за годом, когда она жила с тяжкой ношей измены мужа. Неудивительно, что она морщилась, слушая его лекции о привилегии послушания над безрассудством. Лия почти похоронила себя, пока беспрестанно выполняла все то, что ждало от нее общество.