Эшли Марч - Неотразимая графиня

Его брови опустились, и он отвернулся к камину.

— Я гуляла в саду.

— Да, разумеется, вы гуляли.

— Там цветут розы.

Он кивнул и налил бренди в стакан.

— Но… — Она неуверенно рассмеялась. — Вы подумали, что я надушилась розовым одеколоном ради вас? Из-за того, что вы сказали?

Он снова сделал несколько глотков.

— Милорд, я думаю, что должна добавить самонадеянность к списку ваших недостатков.

Уставившись на свой стакан, Себастьян пробормотал:

— Я не хочу пить.

— Да, я вижу это, — сухо заметила Лия. Подойдя к нему, взяла бутылку и стакан из его рук и поставила на каминную полку. — Я позвоню и попрошу, чтобы кто-то помог вам подняться по лестнице…

— Не надо. Я хочу остаться здесь, с вами. Я хочу… поговорить с вами…

Лия потянулась к звонку.

— Уже третий час, милорд, и…

— Что в этих письмах?

Она напряглась и сжала шнурок звонка. Оглянулась. Шпилька выпала от резкого движения, и локон упал на шею.

Райтсли небрежно раскинулся на софе: одна рука лежала на спинке, другая осторожно свисала с края. Ноги широко раздвинуты, голова опущена на кожаную подушку, глаза устремлены в потолок. Никогда прежде она не замечала, чтобы он позволял себе подобную непринужденность.

— Вы читали их, не так ли? — спросил он.

Ее первым желанием было отказать ему, но тихая печаль в его голосе заставила промолчать.

— Миссис Джордж?

— Да. Я прочла письма. Не все, но некоторые.

— И потом сожгли их?

— Нет, сохранила.

Он вздохнул.

— Почему-то это не удивляет меня.

— Они в моем столе. Если хотите, я могу прочитать их вам.

— Нет. — Себастьян поднял руку и провел по глазам. — Спасибо, но я хотел бы, чтобы вы рассказали мне.

Лия подошла к нему и села на противоположный конец софы, сложив руки на коленях. Еще одна шпилька упала, когда она взглянула на камин, и последовала долгая пауза, пока она старалась забрать волосы в пучок.

— То есть вы отказываетесь? — спросил он.

— Минуту.

Несмотря на ее усилия, непослушные локоны не желали поддаваться. Она знала, что если не заколет их снова, то весь узел рассыплется и волосы упадут на плечи. И хотя Себастьян обвинял ее в развязывании скандала из-за ее поведения, ее независимое поведение не должно было стать неприличным. Уж тем более не с ним.

— Постойте, позвольте мне.

Он подвинулся, его дыхание согрело ее шею, и он взял шпильки из ее рук.

— Мне не нужна ваша помощь, — запротестовала Лия, стараясь увернуться от Себастьяна.

Затем развернулась, чтобы не допустить его слишком близко, так, что они чуть было не соприкоснулись.

— Сидите спокойно. Я совсем не хочу поранить вас. Я ведь выпил совсем немножко, вы знаете.

Лия едва дышала, когда кончики его пальцев кружили по ее затылку и шее. И несмотря на жар от камина и тепло, идущее от его тела, она дрожала от прикосновения его рук к голове, когда он втыкал шпильки в ее волосы. Вероятно, он не понимал, что делает. Конечно, он не отважился бы на такую свободу, если бы не был пьян.

Закрепив узел волос на ее затылке, он занял прежнюю позицию и провел рукой по глазам. Лия глубоко вздохнула, ее спокойствие медленно вернулось.

— Письма, — повторил он.

Она повернулась к нему лицом, настороженно наблюдая, не найдет ли он другую причину, чтобы придвинуться к ней.

— Что бы вы хотели знать?

— Я хочу, чтобы вы сказали мне, что это был просто секс.

Лия сделала глубокий вдох в ответ на такую прямоту, на тихую мольбу в его словах. Она хотела солгать ему. Ничто не мешало ей сделать это, но она не могла.

— Я думаю, она любила его. — Когда он не ответил, она добавила: — Конечно, у меня нет писем, которые написал Йен, но слова, которые писала леди Райтсли, дают мне право думать, что их роман… Это было не только физическое влечение.

Он издал какой-то звук, скорее похожий на вой больного животного.

— Она действительно говорила, что любит его?

Лия вздрогнула, услышав его хриплый голос, хотя он просто констатировал факт.

— Да.

— Это ничего не значит. — Себастьян поднял голову и встретил ее взгляд. — Любовники часто признаются в любви, даже когда ее не существует. Я мог бы сказать прямо сейчас, что я люблю вас и пытаюсь соблазнить.

— Я никогда бы в это не поверила. И мы оба знаем, что вы не стали бы соблазнять меня.

Чтобы кто-то прикасался к ней, как Йен, нет, это невозможно вообразить! Мысль, что Райтсли прикасается к ней… обескураживала. Дыхание перехватило точно так же, как в саду, когда он поднял ее вуаль, и минуту назад, когда его пальцы блуждали в ее волосах. И хотя его черты не были лишены определенной привлекательности, она не желала ни от кого подобной фальшивой интимности. Хватит с нее того, как она снова и снова отдавала свое бездушное тело Йену.

Себастьян смотрел на Лию, пламя камина отражалось в его глазах. Затем он насмешливо улыбнулся.

— Нет, не стал бы… — пробормотал он.

Одна вещь была ясна: у него определенный талант смущать ее.

Отклонив голову на подушки, он спросил:

— Что еще было в этих письмах?

Лия колебалась.

— Может, вам стоит самому прочитать их, чтобы вы могли убедиться…

— Если вы опасаетесь, что я стану рвать и метать из-за того, что вы принесли мне плохие новости, вам не стоит беспокоиться. Я прошу вас рассказать мне.

Когда Лия ничего не ответила, Себастьян щелкнул пальцами.

— Продолжайте.

— Она хотела уйти от вас, — быстро проговорила Лия и, сделав паузу, ожидала его реакции.

Он не двигался в течение нескольких минут, казалось даже, что он не дышал.

— Они строили планы покинуть Англию.

— Покинуть? Но… куда?

— Франция. Сначала Париж, потом…

— Идиоты. Я бы нашел их и…

— Они хотели бежать тайно.

Он сел прямо, напрягся.

— Я бы нашел их, — снова сказал он, затем бросил на нее взгляд, требуя, чтобы она поверила ему.

Лия развела руками:

— Как я говорила, они, видимо, любили друг друга, милорд.

— И я полагаю, это к лучшему?

Она кивнула, но что-то в выражении его лица остановило ее. Ему нужно было, чтобы она сказала правду. Ей же нужно было увидеть его горе и злость, которые она уже успела ощутить первая, узнав о предательстве. Знать, что она не одинока в этом.

Она отвернулась.

— Может, и нет. Но мне показалось, что это менее подло.

Воцарилось молчание, и Лия чувствовала, что он наблюдает за ней.

— Простите за мои слова у озера, — наконец сказал он. — Мне не следовало сравнивать вас с ней. На самом деле вы очень красивая…

Рассмеявшись, она повернулась к нему:

— Ради Бога, к чему эта лесть? Я не думаю, что заслужила ее.

Он прикусил губу, решая, стоит ли отвечать. Вместо этого он поднялся с софы.

— Мне надо еще выпить.

— Милорд…

— Вы так и не сказали мне правду, миссис Джордж.

— Какую правду? — спросила она.

Снова сев, он наполнил стакан. Но на этот раз тянул бренди медленно, закрыв глаза, маленькими глотками. Протянув ей стакан, сказал:

— Почему вы решили устроить этот прием?

Она покачала головой и отодвинула его руку.

— Как я сказала, я хотела помочь вам.

— Ложь. Вы слишком эгоистичны. По какой-то странной причине это одна из вещей, которая мне больше всего нравится в вас.

Лия подняла подбородок и улыбнулась:

— Я думаю, мы не любим друг друга.

— О, не любим, — произнес он, делая очередной глоток. — Я ненавижу вас… Особенно когда вы улыбаетесь.

Ее губы дрогнули в улыбке.

— Правда?

Не выпуская стакана из рук, он указал на нее, жидкость плеснула через край, и на его брюках образовалась темная дорожка. Затем он снова поднял стакан и заговорил:

— Вы чертовски счастливы. Это преступно.

— Неужели? — поинтересовалась она, стараясь снова не улыбаться.

— Да. — Он нахмурился, затем выпил остаток бренди. — Если вы хотите быть настоящей хозяйкой, то вам следует быть печальной. Я, наверное, меньше бы ненавидел вас, если бы вели себя более сдержанно.

— Я понимаю. — Она сделала паузу, наблюдая, как он ставит бутылку и стакан на пол. — Это пройдет, вы знаете. Рано или поздно.

— Я должен заметить, что я также не одобряю ваш оптимизм.

Она рассмеялась, обезоруженная этой пьяной, жалкой версией лорда Райтсли.

— И сейчас, наверное, мне надо положить голову вам на… Комната кружится, и прошло столько времени с тех пор, как я клал голову на колени женщине.

Лия прекратила смеяться, когда он подвинулся и стал укладываться на бок.

— Нет, милорд. — Его плечи уже легли на ее вытянутые руки. — Себастьян! Позвольте мне встать!

Он издал протестующий стон, когда она попыталась высвободиться от него.

— А я как раз размышлял, знаете ли вы мое имя. Пожалуйста, успокойтесь. — Себастьян схватил ее руку и прижал к губам, поцеловал ее голую кожу. — Подождите минутку, пока мир прекратит кружиться.

Лия отняла руку, раздраженная его внезапным поцелуем и ощущением после него. Воспользовавшись своим преимуществом в весе, он потеснил ее, чтобы лечь удобнее.

Она прижала руки к груди, так как ей больше некуда было деть их, и, совершенно растерявшись и чувствуя собственную беспомощность, смотрела на него.

Закрыв глаза, он повернул голову к камину.

— Спасибо, — произнес он и вздохнул. — Думаю, теперь я могу уснуть.

— Если вы это сделаете, я попрошу, чтобы вас вынесли отсюда.

Он захихикал, и ее взгляд скользнул по изгибу его губ, по бледной тени шрама на щеке.

Подняв глаза, Лия взглянула на часы на камине.

— Я даю вам пять минут, не больше, — сказала она.

— Вы щедрая женщина, миссис Джордж.

Одна минута сменяла другую. Лия старалась сосредоточиться на огне в камине. Тот погас, только маленькие язычки пламени поднимались то там, то сям. Вскоре останутся одни угли, да и те постепенно угаснут. И только перед рассветом придет слуга и, пошевелив угли, вернет их к жизни.

Понаблюдав за пламенем в камине, она обратила взгляд к мужчине, который уютно устроился на ее коленях. Его голова упиралась в ее бедра. Она отметила скудные полумесяцы ресниц, прямую линию носа. Его волосы были глубокого темно-коричневого цвета, густые и аккуратно подстриженные.

Лия прекрасно понимала, что пять минут прошло, но ничего не сказала. Он ровно дышал, его грудь поднималась и опадала в медленном, размеренном ритме.

Одна ее рука легла на его голову. Повинуясь собственному желанию, пальцы перебирали шелковистые темные пряди. Она отвела прядку от его уха, большой палец поглаживал его кожу.

Если Себастьян пошевелится, Лия быстро уберет руку, притворяясь, что ему приснилось ее прикосновение. Но он не пошевелился. И она продолжала перебирать темные пряди, находя чувственное удовольствие в прикосновениях к его мягким волосам.

Наконец она устала и убрала руку. Хотя ее веки налились тяжестью, и тепло его тела было приятно после стольких ночей, проведенных в одиночестве, заснуть она не могла. Через несколько часов слуги проснутся, и дом наполнится звуками. Лия не хотела, чтобы ее нашли спящей рядом с Райтсли, и не приветствовала подобное проявление фамильярности, когда мужчина спит, положив голову ей на колени, хотя в этом и нет ничего преступного.

— Себастьян, — шепнула Лия и тихонько потрясла его за плечо.

Его грудь приподнялась, но тут же снова опустилась.

— Себастьян, — снова прошептала она. — Просыпайтесь. — Он повернул голову от камина к ее коленям. — Себастьян, — вздохнула Лия.

Его глаза медленно открылись и встретили ее взгляд. Его прекрасные темно-зеленые глаза. Глаза, в которые можно смотреть бесконечно.

И Лия поняла, что ее чувство к этому мужчине гораздо глубже, чем ей хотелось бы.

Прости. Он изменил свое мнение в последнюю минуту и решил не ехать. Сказал, что хочет, чтобы я составила ему компанию сегодня вечером. Не волнуйся, он не прикасался ко мне. Я скучаю по тебе.

На следующий день, пока гости разбирали парики, костюмы и реквизит для tableaux vivants[1], Лия извинилась и решила просмотреть почту.

Первое, чего ей захотелось, когда она села за маленький стол в своей спальне, — это опустить голову на сложенные на столе руки. Она не выспалась этой ночью даже после того, как Райтсли наконец отвели в его комнату.

Несмотря на ее старания забыть то, что произошло в кабинете, она сохранила ощущение его волос под своими пальцами, неожиданный комфорт от того, что он лежал, положив голову ей на колени, а она наблюдала, как он спит. Не могла стереть ощущение его дыхания на своем ухе и шее, когда он втыкал шпильки, или тепло его губ на своей руке. Хотя он был пьян, она наслаждалась его компанией также сильно, как и его близостью и прикосновениями. Это последнее признание, а именно удовольствие от его касаний, не покидало ее мыслей и не давало ей заснуть. Она не могла не понимать, что это ответ ее тела, реакция на Себастьяна, и это пугало ее.