Нет, нельзя сказать, что он так же красив, как Йен, или обладает его обаянием, но по какой-то необъяснимой причине она ощущала непривычную дрожь волнения, когда он держал ее руки в своих руках. И хотя она, как никто, знала, что он не лгал ей и не распинался в своих чувствах, Себастьян, безусловно, вызывал доверие к своей персоне. Возможно, позже она пожалеет об этом, но сейчас это дарило удивительное ощущение: смотреть на мужчину, чье кольцо она вскоре будет носить на пальце, и понимать, что он заслуживает ее уважения.

Священник начал произносить слова клятвы, и Себастьян не сводил с нее глаз, его выражение было загадочным. И она тоже не могла отвести от него глаз. Она столь скоро решилась на новое замужество, что сейчас все происходящее казалось абсолютно нереальным.

Затем настала ее очередь повторять слова клятвы, и все, о чем она могла думать, глядя в глаза Себастьяна, что он хочет ее. Внезапно дрожь ушла, и приятное тепло превратилось в жар, который объял ее всю. Она чувствовала, как ее пальцы дрожат от желания вытащить руки из его жесткой хватки. Может быть, он почувствовал это, потому что еще крепче сжал ее руки, удерживая ее на месте.

Ее голос дрожал.

— Я беру тебя, Себастьян Эдвард Томас Мейдингер… в мужья…

Окончание клятвы она произнесла почти шепотом. Он сжал ее пальцы, и она опустила глаза. Какие большие у него руки, она никогда не замечала этого прежде. В темно-серых перчатках, они полностью закрывали ее ладони и казались вдвое больше, чем ее. Кончики его пальцев касались ее запястий.

Лия глубоко вздохнула и повторила слова клятвы. Они обменялись кольцами, священник объявил их мужем и женой. Себастьян наклонился к ней, и она напряглась, хотя они предварительно обсуждали этот момент, говорили, как им следует вести себя, чтобы убедить публику, что у них действительно был настоящий роман. Но как она ни старалась подготовиться к этому моменту, сейчас стало ясно, что у нее ничего не выйдет.

Она закрыла глаза и ждала, когда его губы прикоснутся к ее губам. И это случилось, его губы были твердыми и теплыми. А поцелуй слишком быстрый. Ее взгляд скользнул по его лицу, но он тут же повернулся к гостям, предлагая ей свою руку.

— Спасибо, — шепнула она, сомневаясь, что он услышал.

Или, возможно, сделал вид, что не слышит. Вместо ответа он повел ее по проходу к выходу из церкви, к карете, которая должна доставить их в его городской дом, где был накрыт праздничный завтрак. Он помог ей подняться в карету и занял место напротив, и она тут же почувствовала, что ей слишком тесно. Намного меньше места, чем казалось прежде. И тогда Лия отвернулась к окну.


Когда карета подъехала к дому, Себастьян посмотрел на Лию. Он не мог ничего поделать, но чувствовал себя подглядывающим, пока исподтишка изучал ее. Ему не верилось, что она стала его женой, это казалось нереальным.

Она была невероятно красива в свадебном платье: светло-серый переливающийся шелк напоминал блеск жемчуга. И хотя оно не было черным, как ее траурные платья, он хотел бы, чтобы она выбрала другой цвет. Например, голубой. Что-то более оптимистичное и радостное, что-то, что навсегда отделило бы ее от жизни с Йеном.

Платье подчеркивало достоинства ее стройной фигуры, ярды материи не могли скрыть соблазнительные формы. Лиф обтягивал грудь, оставляя лишь намек на нежную плоть, скрытую под шелком. И хотя он бы выбрал для нее другой цвет, нельзя было не отдать должное жемчужно-серому шелку, в котором она казалась совершенно неземным существом.

Когда ему в голову пришла мысль, что, видимо, она решила не замечать его во время дороги домой, она вдруг повернулась к нему и сказала:

— А вы не поцеловали меня.

Он приподнял бровь.

— Нет, поцеловал.

Ее щеки зарделись, но она выдержала его взгляд.

— Да, но не так, как мы договаривались. Я ожидала… большего.

На какой-то момент перед мысленным взором Себастьяна возникла совершенно нереальная картина: он подвинулся к ней и прижался губами к ее губам, точно так, как мечтал с тех пор, когда она приняла его предложение. Без его разрешения его глаза опустились на ее губы, и он почувствовал, как сердцу стало тесно в груди.

— Скажите, леди Райтсли, это приглашение?

Это мог бы быть соблазнительный момент, если бы не прозвучавшее название ее нового титула, которое внезапно поразило их обоих. Леди Райтсли. Имя, которое больше не принадлежало Анджеле, а теперь принадлежало Лие. На этот раз Себастьян первый отвел глаза, но слышал, как она повторила слово, произнесенное в церкви:

— Спасибо.

— Не делайте из меня негодяя, который не поцеловал вас, как мы планировали. Вы просто выглядели так, что вот-вот упадете в обморок, сделай я нечто подобное.

— Я не собиралась падать в обморок, — протестовала она, и сразу стала так похожа на ту Лию, которую он имел удовольствие узнать во время домашнего приема, что Себастьян не смог удержаться от улыбки.

И посмотрел на нее.

— Вы так побледнели, даже ваши губы. А ваши руки дрожали…

Она, словно желая защититься от него, дерзко вскинула подбородок:

— А вы разве не нервничали?

— Нет.

Только в разумных пределах. На самом деле он боялся, что она повернется и убежит из церкви. И так как ее руки дрожали, он посильнее сжал их.

Уголки ее рта опустились.

— Мне пришло в голову, что я забыла сосчитать ваши недостатки, прежде чем согласилась выйти за вас.

— Но сейчас уже поздно, леди Райтсли.

Он сказал это снова, специально, пробуя звук ее имени на своем языке. Почему-то это было… прекрасно.

Она смотрела на него пару секунд, затем опустила глаза на свои руки в перчатках, сжатые вместе на коленях.

— Что вы будете делать, если слухи о Йене и Анджеле не прекратятся и после того, как мы поженились?

— Они прекратятся. Я с трудом верю, что сплетники будут продолжать эту тему, когда мы столь радикально удовлетворили их любопытство.

— А если нет?

— Не знаю, — отрезал он и тут же пожалел о своем резком тоне. — Я не знаю, — снова сказал он, но уже помягче. — Думаю, мы проигнорируем их. Кроме того, нет доказательств, которые подтвердили бы, что у них были любовные отношения.

— Письма.

Себастьян покачал головой.

— У вас есть письма Анджелы, и хотя я искал в ее комнате письма Йена, но не нашел ни одного.

Лия какое-то время молчала, затем подняла глаза.

— Мы поедем в Гемпшир сразу после завтрака или переночуем в Лондоне и уедем утром?

Она задала слишком много вопросов. И помоги ему Бог, он не знал, какой ответ правильный.

— А как бы вам хотелось?

— Я… Но если мы останемся до утра в городе, я бы хотела быть уверена, что мне не придется провести ночь в комнате Анджелы.

Весь последний месяц, как только она приняла его предложение, он провел в приготовлениях к свадьбе. Ему пришлось набраться смелости и наконец войти в комнату Анджелы, он искал письма Йена, разбирал ее вещи, думая, что, возможно, когда-нибудь Генри захочет иметь что-то на память. Он приказал горничным упаковать все ее вещи и поступить с ними так, как они считают правильным. Комната преобразилась, стены были вновь покрашены, куплена новая мебель, и окна держали открытыми до тех пор, пока не выветрился запах лаванды и ванили.

— Не волнуйтесь, — сказал он Лие. — Я заранее подумал об этом, так что вы займете одну из других комнат. Это большая спальня для гостей.

— О, спасибо. Это очень предусмотрительно с вашей стороны.

Себастьян улыбнулся:

— Так что вы понимаете, некоторые мои достоинства уравновешивают мои недостатки.

Подняв голову, Лия ответила ему улыбкой:

— Тогда, милорд, остается проследить за остальными.

Карета вскоре подъехала к дому, и они вошли в холл, где уже ожидали гости — все те люди, которые шептались о предполагаемом романе, а теперь собрались, чтобы отметить их бракосочетание.

Себастьян не мог не понимать, что слухи сразу не прекратятся. Многие из гостей посылали им льстивые взгляды в течение завтрака, возможно, делясь друг с другом своими оригинальными подозрениями. Но все было так, как он ожидал и как положено быть.

Он старался все время быть рядом с Лией. Хотя он не прикасался к ней, но то и дело наклонялся к ней и шептал что-то ей на ухо. Он намеренно говорил такие вещи, которые заставляли ее краснеть, понимая, что его предложения могут никогда не найти ответа. Она смотрела на него исподлобья и качала головой, и эти укоризненные взгляды доставляли ему истинное удовольствие. Ее глаза сверкали ярче, а смех пытался замаскировать смущение. Когда ее мать и сестра подошли с поздравлениями, она еще больше покраснела. К тому времени как завтрак закончился, Себастьян был уверен — большинство гостей поверили, что новая супружеская пара пребывает в любви. Или, по крайней мере, в вожделении.

Когда гости разошлись спустя четыре часа, лорд и леди Эллиот подошли, чтобы попрощаться. Они были последними из гостей. Леди Эллиот удовлетворенно улыбалась.

— Лорд Райтсли, леди Райтсли.

— Как мы счастливы, что вы пришли к нам на свадьбу, — тепло проговорила Лия.

Себастьян взглянул на нее, но выражение ее лица казалось искренним.

— О, как же иначе? Я не могла пропустить это событие. — Леди Эллиот сделала паузу, чтобы взглянуть на своего мужа. — Хотя уже совсем скоро начинается сезон охоты на лис.

Она обняла Лию, и, хотя говорила шепотом, Себастьян мог слышать каждое слово.

— Вы помните, как на том домашнем приеме, когда дамы стреляли из лука, я спросила вас, не воображаете ли вы своей мишенью лорда Райтсли?

Лия кивнула, Себастьян приподнял бровь.

— Я вижу, что была права, — засмеялась леди Эллиот, быстро метнув взгляд на Себастьяна. — Страсть и злость всегда рядом. Не так ли, милорд? — спросила она мужа, беря его под руку.

Себастьян проследил за взглядом мужчины, устремленным на тарелку с куском яблочного торта.

Лорд Эллиот заговорил, отрываясь от своих грез:

— Нет, моя дорогая, совсем не так. Гнев и страсть — прекрасные вещи.

Леди Эллиот одарила Себастьяна и Лию многозначительным взглядом и с обожанием улыбнулась мужу.

— Пойдемте, мой дорогой, и оставим новобрачных наслаждаться обществом друг друга.

Когда они покинули банкетный зал, Себастьян повернулся к Лие:

— Значит, я был той самой мишенью?

Она пожала плечами:

— Порой мне казалось, что это лучший способ использовать вас.

— Интересно… Может быть, мне следует позволить вам проводить побольше времени с Генри, когда мы приедем в Гемпшир.

На ее губах появилась шаловливая улыбка, прежде чем она отвернулась.

— Куда вы?

— Наверх, — сказала она. — Я хочу провести остаток дня за чтением.

— Но библиотека внизу в холле, — сказал он ей.

— Я привезла книги с собой.

Себастьян наблюдал, как она шла по коридору и затем свернула к лестнице, понимая, что она хотела безотлагательно продемонстрировать свою независимость. И он вздохнул, потому что сейчас хотел одного — чтобы она осталась и продолжила беседовать с ним.


Лия пыталась сосредоточиться на чтении. Но каждый раз, стоило ей начать новое предложение, мысль о тех неприличных словах, какие Себастьян шептал ей на ухо за завтраком, возвращалась, и она видела лишь разрозненные буквы, которые не желали складываться в слова. Текст казался набором черных линий и точек, воспоминание о приглушенном голосе Себастьяна было куда реальнее, словно он и сейчас был здесь, в этой комнате, рядом с ней.

Она решила вздремнуть. Уговорила себя, что ей хочется спать, по крайней мере тогда она избежит новой встречи с ним. Но как только она легла на диван, она начала вспоминать его слова о том, как он хотел бы уложить ее на постель, как стал бы раздевать ее, накрыл ее атласными простынями и как бы наслаждался, чувствуя ее движения под собой.

И хотя она понимала, что он говорил такие вещи, чтобы убедить гостей в истинности их союза, ее сердце ускоряло свой бег, и, вскочив с дивана, Лия бросилась к окну. Прижала ладони к холодному стеклу, затем уперлась в него лбом, щеками… Постепенно ее пылающая жаром кожа начала остывать.

Кто этот мужчина, за которого она вышла замуж? Когда она думала о нем как о графе, он бросил вызов ее ожиданиям и предстал перед ней совсем другим, не рафинированным мужчиной, а жаждущим страсти, которую она хотела похоронить. Да, она знала, что ее влечет к нему. Он не скрывал, что хочет ее. Но думать, будто он обладает такой властью над ней, что может сказать всего несколько слов, и она будет изнемогать от желания? А затем, еще недавно избегавшая его из-за страха, сама повернется к нему и захочет…