Бетина Крэн - Неотразимый обольститель

– Вам тоже было шестнадцать, когда вы вышли замуж, – стараясь не замечать грозного блеска в глазах тети, ответила девушка.

Подойдя поближе к подопечной, Беатрис попыталась убедить ее:

– Я выходила замуж в тот день, когда мне исполнялось семнадцать. И не по собственному желанию. Я не позволю тебе испортить свою жизнь союзом с похотливым мальчишкой, который и сам не знает, на что употребить свою праздную и пресыщенную жизнь. Я уже объясняла тебе: когда ты поймешь, кто ты есть в этом мире, и приобретешь достаточно опыта, чтобы рассуждать здраво, тогда, и только тогда, я позволю тебе выйти замуж. – Ее глаза сверкали, как драгоценные камни. – Если, узнав, что собой представляют мужчины, ты все-таки захочешь это сделать.

Румянец на лице Присциллы поблек, а се дерзость растаяла без следа, когда она наконец уловила нотки едва сдерживаемого гнева в голосе тети. Подбородок девушки задрожал.

– Но я люблю его, тетя Беатрис! – Слезы навернулись ей на глаза. – Я всегда буду любить его! Что бы вы ни делали, это чувство не изменится. – Сдерживая рыдания, Присцилла подхватила юбки и кинулась к лестнице.

Беатрис смотрела вслед своей подопечной. Когда вдалеке хлопнула дверь, она закрыла глаза и попыталась выбросить из головы мысли о любовных страданиях племянницы. На мгновение в больших карих глазах Присциллы – как эти глаза напоминали ей взгляд любимой сестры! – она увидела боль, настоящую боль. И на мгновение Беатрис, отбросив все расчеты, позволила своему сердцу раскрыться навстречу этому чувству. А что, если она ошибается? Что, если это действительно составит счастье... Она приказала себе остановиться и тут заметила, что Элис уже давно с пониманием смотрит на нее.

– Кажется, я догадываюсь, – сказала секретарша. – Мы возвращаемся в город.

– Умница. Я давно повышала тебе зарплату?

– В прошлом месяце.

– Ну что ж, в этом жди еще одной прибавки. – Беатрис снова нетерпеливо откинула шлейф и направилась в библиотеку. – И вели готовить чемоданы. Мне все равно через несколько дней надо было появиться в городе – просмотреть квартальный отчет корпорации до того, как он попадет в газеты, а заодно посетить заседание исполнительного комитета ассоциации суфражисток. Отправляемся рано утром. Завтра к этому времени я хочу снова быть на Пятой авеню, подальше от садов, залитых лунным светом, и прочей дребедени.

Распахнув двери библиотеки, она включила электричество и направилась к столу, где были аккуратными стопками сложены документы, громоздились гроссбухи и папки. Задумчиво глядя на эту кипу бумаг, Беатрис заметила листок с памфлетом, который она составляла для Всеамериканской женской организации суфражисток. Она наконец успокоилась. Здесь ее мир, ее мечта и то наследие, которое она оставит на земле.

– Любовь, – бормотала она, собирая и складывая документы. – Какое отношение ко всему этому имеет любовь?

Все в Нью-Йорке знали – чтобы найти какого-нибудь ирландца, надо отправиться к О'Тулу. Ресторан, расположенный посредине разросшегося Восемнадцатого округа, был одним из трех мест в городе, где встречались ирландские буржуа и начинающие политики. Рано или поздно любой из бывших жителей Зеленого острова, оказавшийся в Нью-Йорке, открывал эти тяжелые двери из стекла и красного дерева, замирал на этом полу из пестрого мрамора, восхищаясь панелями из полированного дерева, огромным зеркалом в золоченой раме, висящим над баром, и поражался тому, каких высот может достичь ирландец в Америке.

В дальней части зала, вокруг стола с остатками роскошного обеда, сидели с полдюжины человек, каждый из которых – кто хитростью, а кто и силой – добился такого признания, что их ирландская демократическая организация «Таммани Холл» стала, по сути, заправлять всеми городскими делами. Присутствующие продвигались по лестнице политической карьеры с самых низов – от курьера до помощника партийного босса и от мелкого чиновника до крупного должностного лица. Вес в обществе и определял их статус на этом собрании, где обсуждалась стратегия предстоящей выборной кампании.

– Решено, парни, – провозгласил пузатый Ричард Крокер. Лидер партийной организации вынул изо рта сигару, распространяя вокруг себя пары бренди. – Мы проведем несколько дебатов с представителем партии реформ. Мерфи и Макфадден, – он махнул рукой в сторону назначенных им помощников, – проверят, чтобы толпа была настроена дружелюбно. И передадим нашим ребятам из газет – пускай займутся предсказаниями и напророчат победу нашему парнишке. – Он замолчал и улыбнулся самому младшему из присутствующих. – Не то чтобы ты сильно нуждался в их поддержке, Коннор. Каждое твое словечко и без этого так и просится на бумагу!

Коннор Салливан Барроу улыбнулся в ответ. Это была всего лишь короткая ухмылка, но в ней отразились бездна обаяния и, конечно, чистосердечие. На всех сидящих за столом она, как всегда, произвела неотразимое впечатление. Обмениваясь одобрительными кивками и подмигивая друг другу, члены выборного комитета единодушно приняли кандидатуру Коннора.

– Я слышал, что реформаторы могут выставить Уильяма Дженнингса Брайана от Незертона, – сказал он.

– Не важно, кого они выставят. – Босс прикусил сигару. – Избирателям.достаточно будет взглянуть на твою славную ирландскую физиономию, мой мальчик, и победа у нас в кармане.

Все одобрительно загудели.

– Жалко, что женщины не голосуют, – послышался нетрезвый голос с дальнего конца стола, – мы бы смели...

Присутствующие обернулись, и на их лицах отразилась целая гамма чувств – от легкой брезгливости до неприкрытого ужаса. Сильно поддавший член городского правления потер подбородок, соображая, что за нелепицу он произнес. Через мгновение все милосердно позволили ему вновь погрузиться в забытье.

– Дать женщинам право голоса, – пробурчал Крокер. – Это все виски виновато. Ни один трезвомыслящий человек не предложил бы подобного, даже торговцы-реформаторы со своим лозунгом «один человек – один голос» не опустятся до такого! – Затем он повернулся к своему помощнику Чарлзу Мерфи, сидевшему слева: – Проследи и все устрой. Я назначаю тебя ответственным, Мерфи. У меня и так забот полон рот – продвигаю Гилроя в мэры.

– Простите за то, что прерываю, мистер Крокер, – собравшиеся за столом повернули головы, – но здесь парень давно ждет, когда вы прерветесь. – Один из помощников по Четвертому округу держал за руку взволнованного молодого человека.

– У нас дела. – Крокер отвернулся. – Ему придется завтра утром прийти в городской совет.

Проситель, сжимавший в руках потертую твидовую кепку, был, казалось, немного не в себе. Он не двинулся о места, когда помощник кивком головы указал ему на дверь.

– Подождите. – Коннор изучающе рассматривал нескладную фигуру юноши, решив, что тот слишком молод, чтобы иметь такие понурые плечи. Только две вещи могли согнуть кого угодно: горе и непомерная ответственность. – Как тебя зовут, друг?

– Грейди, сэр. Томас Грейди.

Коннор наклонил голову, продолжая разглядывать юношу.

– Ты не родственник Мика Грейди с Морской аллеи?

– Это мой отец, – выпрямившись, ответил молодой человек..– Он умер в прошлый вторник. Вот почему мне теперь нужна работа получше. У мамы еще шестеро малышей, а моя жена... – он опустил голову и опять принялся скручивать кепку, – она ждет первенца.

Для женатого мужчины он выглядел слишком молодо и совсем не подходил на роль кормильца двух семей. Горе и непомерная ответственность – ужасное сочетание.

– Я знал твоего отца, – с легкой усмешкой сказал Коннор. – Это был мощный кусок ирландских скал. Мог класть кирпичи с рассвета до заката, а потом снова до рассвета травить разные истории.

Смесь гордости и пугливой надежды появилась в глазах юноши.

– И к тому же он был ярым сторонником нашей партии, – продолжал Коннор. – Я слышал, что за мэра Гранта на прошлых выборах он голосовал... двадцать восемь раз!

Члены городского правления разразились громогласным хохотом, а молодой человек покраснел и застенчиво улыбнулся.

– Тогда мы, конечно, займемся твоими проблемами, парень, – вытирая глаза, проговорил Крокер.

Коннор откинулся на спинку стула и с улыбкой наблюдал, как для юноши записывали имя подрядчика, только что получившего превосходный контракт на сооружение фонтанов. Вот это была настоящая руководящая работа! Вот как делались дела! Люди избирали представителей в «Таммапи Холл», чтобы те решали их проблемы, и проблемы решались – общественные работы, общественная безопасность, общественные услуги, заработок для всех, а иногда даже обеспечение самым необходимым. Это была система внутри системы, неформальные соглашения и негласное сотрудничество – вот что позволяло городу и всему штату работать, как хорошо смазанный механизм. Эту систему журналисты, гоняющиеся за политическими скандалами, и реформаторы прозвали «механической политикой».

Вскоре их прервал еще один проситель – тоже молодой человек. Но в отличие от Томаса Грейди он был одет по последней моде – в вечерний костюм с черным галстуком. На его шее красовался шелковый шарф цвета слоновой кости.

– Кто из вас, джентльмены, Коннор Барроу? – тонким, почти девичьим голосом спросил он.

– Это я, – повернувшись вместе со стулом, ответил Коннор. – А вы кто?

– Я ваш кузен, сэр. Сын Алисии Барроу Грэнтон... Джеффри Грэнтон.

Коннор выпрямился. Мальчишка явно ожидал, что его имя произведет впечатление, и он не ошибся. В самом его звучании и в этой аристократической манере произношения – «Ба-а-ар-р-оу» – было нечто, полностью захватившее внимание Коннора. Ни один из членов семейства Барроу ни разу не обратился к нему за последние десять лет – с тех пор как богатый дед Коннора лишил его наследства и отобрал у него всю собственность. Теперь он повсюду, кроме юридических документов, именовался просто Салливаном и, даже выступая с речами, опускал свою аристократическую фамилию. И вот семья Барроу обращается к нему в лице этого недозрелого юнца, который разглядывает его сейчас с фамильным прищуром. Этот прищур его несгибаемый дед отработал до совершенства. Окружающими он воспринимался как доказательство прозорливости и превосходства, на самом же деле это был результат плохого зрения Барроу и их упорного нежелания носить очки.

– Чем могу быть полезен? – спросил Коннор.

– Я бы просил уделить мне несколько минут вашего времени, – с непроницаемым выражением глядя на остальных, проговорил юнец. – Наедине.

Коннор чуть было не прогнал его, но любопытство, однако, победило. Он поднялся и указал молодому человеку на незанятый столик в углу зала. Когда они уселись друг против друга, Коннор понял, что юноша еще моложе, чем ему показалось вначале. Нежный светлый пушок покрывал его верхнюю тубу.

– Что-нибудь выпьете? – Он сделал знак официанту.

– Нет... спасибо.

Джеффри наверняка еще не начал ни бриться, ни пить.

– Как ваша матушка? Я не видел ее... э-э... по меньшей мере лет десять.

– Прекрасно. – Юноша потянул себя за воротник, как будто упоминание о матери помешало ему дышать. – Очень занята. Благотворительность, знаете ли. – Коннор понимал, что для женщины с положением совершенно естественно заниматься благотворительностью. – Этой осенью она берет мою сестру в турне по европейским столицам. В сентябре – Лондон, в октябре – Париж, а в ноябре – конечно, Венеция.

Коннор улыбнулся. Уже много лет никто из членов высшего общества не делился с ним своими планами. Парень ему просто грубо льстит.

– Что я могу для вас сделать, Джеффри Грэнтон?

– Я пришел, чтобы спросить... не сможете ли вы свести меня с людьми, которые захотят... ну... поработать на меня.

– Поработать? – Коннор нахмурился. – Вы предприниматель?

– Ну, это не совсем работа, это, скорее, – тут Джеффри окончательно сконфузился, – одно дело.

– Одно дело, – повторил Коннор, отметив румянец, появившийся на щеках смущенного юноши. – И вы обратились ко мне, потому что...

– Вы знаете людей. А мне нужны особые люди, кто-нибудь с опытом... и...

– Сильный, – продолжил Коннор. Джеффри немного сник.

– Да, а еще...

– Смелый?

– Точно. Коннор напрягся. Теперь понятно, почему парнишка отыскал паршивую овцу из семейства Барроу! Ему нужна помощь в каком-то опасном, дискредитирующем или по крайней мере неприятном деле. Коннору не терпелось послать душку Джеффри подальше вместе с его грязным «дельцем», но любопытство опять взяло верх.

– В какую историю ты влип? – резко спросил он. – Карточные долги? Оскорбление, которое нельзя оставить без ответа? Беременная служанка?

– Ничего похожего! – изменившимся голосом пробормотал Джеффри. – Это просто... по романтической причине.

– Романтической? – Коннор с трудом выговорил это слово.

—Мы с одной молодой леди хотим пожениться, но существуют некоторые препятствия. – Джеффри понизил голос. – Я просто думаю... – Он замолчал, как будто собираясь с мужеством, чтобы произнести следующее слово.