Он уже не был похож ни на медведя, ни на волка, ни на орла, а просто выглядел усталым и грустным.

— Знай, что ни один настоящий мужчина тебя не предал бы. И помни об этом, когда будешь вспоминать меня.

— Вспоминать тебя? — встревоженно переспросила она.

— Ты хотела, чтобы я оставил тебя в покое. И я это сделаю. Защищать тебя будет Кейр.

Выражение его лица испугало ее еще больше.

— А куда же отправишься ты?

— Надо будет добиться расторжения брака. Ведь мои родители собирались этим заняться.

Он потер лоб ладонью. Потрясенная, она спросила:

— Ты хочешь расторгнуть наш брак?

— Не нужно прикидываться, что ты сама этого не хочешь. Наш брак — настоящая катастрофа.

— Почему? Только потому, что я на миг усомнилась в тебе? Но ведь это было затмение, уверяю тебя.

— Какое еще затмение? Разве ты забыла, как я выл зверем, посаженный на цепь? Я утратил тогда и рассудок, и… — Он хотел сказать «любовь», но вместо этого сказал «доброту».

— Это сэр Джозеф лишил тебя рассудка.

— Нет, просто во мне проснулся зверь. Он и сейчас живет в моей душе. Разве это тебя не пугает? Теперь ты будешь жить в постоянном страхе — вдруг зверь снова проснется?

Она хотела возразить, но он не слушал.

— Ты не веришь мне и правильно делаешь. Поэтому я тебя покидаю.

— Ради Бога, не делай этого.

Он горестно махнул рукой:

— Тебе нужен настоящий защитник. Я же показал, что я ни на что не годен.

— Неужели ты считаешь меня такой бессердечной? Если бы мне просто был нужен защитник, я бы … я бы вышла замуж за Леймона.

О, как искусно она притворяется, подумал Раймонд. Любой актер ей позавидует.

— Ты не могла бы выйти замуж за Леймона. Он не лорд и даже не рыцарь. А я… Я — тебе ровня. По званию, но не по духу. Я не смог обеспечить тебя ничем. Во всяком случае, я не дал тебе ничего такого, что имеет цену.

— Имеет цену? В каком смысле?

Джулиана никак не могла взять в толк, чего он хочет. Этот человек спас жизнь ее дочери, и она была бесконечно ему благодарна.

— Я не дал тебе ничего вещественного, — сказал он.

— Разве ты не защищал меня? Разве ты не превратил мое ложе в обитель наслаждения? Разве ты не научил меня мужеству? Разве ты не помог мне обрести себя?

Раймонд потер шею, натертую ошейником. Множество мелких ран и усталость подорвали его силы, он чувствовал себя старым и изможденным.

— Сегодняшний день открыл слишком многое. Теперь ты видишь — я не тот, кем ты меня считала.

— Нет, тот!

Эти слова показались ему страшным оскорблением, и Раймонд взревел от ярости. Джулиана втянула голову в плечи, но взгляда не отвела.

— Ты хоть знаешь, из-за чего я впал в безумие, когда меня приковали к дереву?

— Из-за ошейника. Ты же говорил, что не любишь, когда тебе сдавливают шею.

Тогда тихим голосом, полным страдания, он объяснил:

— Нет, я скажу тебе правду. Несколько месяцев меня держали в темнице. Сарацинские темницы не такие, как наши. Там душно и жарко, через окна задувает пыль из пустыни. На шее у меня был тесный железный обруч, кандалы сковывали мои руки. Я был прикован к склизкой стене, и в моей израненной спине копошились черви. Они пожирали меня еще при жизни…

Джулиана заткнула уши, но Раймонд заставил ее слушать дальше.

— Нет, я еще не закончил. Но хуже всего были не черви, а свет. Свет в темнице появлялся, когда приходил мой хозяин, мой мучитель. И тогда мне насильно запихивали в рот пищу, вливали воду. Я от темноты утратил способность видеть при свете, и потому был совершенно беспомощен. У хозяина был ласковый, вкрадчивый голос. Он уговаривал меня смириться с моим рабством, говорил, что это единственное спасение. — Голос Раймонда стал холодным и брезгливым. — И он сломил меня. Я предал все, что у меня было святого. Я сломался — как жалкий слабак, как мальчишка, как…

— Ты хочешь сказать «как женщина»? Как я?

— Если бы все мужчины были такими храбрыми, как ты, мы не потеряли бы Святую землю.

— Пустой комплимент.

В ее голосе звучала горечь, и Раймонд решил, что она направлена против него.

— Может быть, ты и сломался, — продолжила Джулиана, — но это для меня неважно. Мне важно, что я сумела укротить дикого зверя. А потом зверь проснулся в тебе вновь, когда ты сражался с наемниками, и ты сумел справиться с этим зверем сам. На сей раз зверь защищал меня. Вот что для меня важно.

Ее красноречие поколебало его решимость. И все же Раймонд не хотел поддаваться сладостному искушению.

— Ты заслуживаешь лучшей доли, — сказал он. — И потому я уйду из твоей жизни.

Он двинулся к двери едва переставляя ноги от усталости.

Джулиана стремительно бросилась вперед и преградила ему путь.

— Вы кое-что забыли, милорд.

— Что?

— Вы прогнали королевского зодчего и обещали, что сами достроите стену. Вы дали слово рыцаря и не смеете его нарушить. Пока стена не будет достроена, я вас не отпущу.

22

— Мама, ты только посмотри на замок! — ахнула Марджери.

Джулиана натянула поводья, вытерла мокрое от дождя лицо и не поверила собственным глазам. Решение, казавшееся ей таким хитрым, перестало согревать душу. За каких-то два дня серфы успели построить весь нижний ярус стены. Джулиане бы радоваться такой скорости, а она думала лишь об одном — если строительство пойдет столь же споро и дальше, Раймонд покинет ее еще до конца лета.

Как мало остается времени, чтобы залатать расползшуюся ткань их брака!

Раймонд уверен, что этот брак — катастрофа. Джулиана зажмурилась, припоминая, как тактично, но безжалостно обвинял он ее во всевозможных ошибках и слабостях. Да, она дура и трусиха, она чуть не погубила мужа и дочь.

Два дня они ехали верхом под проливным дождем, утопая в грязи. Хотя они были вместе, но Джулиана чувствовала себя бесконечно одинокой. У нее ныло сердце, да так сильно, что приходилось то и дело прикладывать руку к груди.

Ее мысли прервал звонкий голосок Марджери:

— Первое, что я сейчас сделаю, — переоденусь во все сухое.

— А я сразу же съем что-нибудь горячее, — подхватил Леймон.

Даже стоический Кейр, глядя на освещенные окна замка, мечтательно произнес:

— А я сяду поближе к окну.

— Этот проклятый дождь вымочил меня до костей, — пожаловалась Валеска. — Разве тебе не хочется поскорей улечься в постель, Раймонд?

От этого прозрачного намека Раймонд насупился, а Джулиана поморщилась.

Марджери вертелась в седле, словно юркая рыбка:

— Мама, смотри! Вон Элла!

На стене виднелась маленькая фигурка, отчаянно размахивавшая руками. На глазах у Джулианы выступили слезы. Поскорей бы обнять младшую дочурку. Поскорей бы переодеться, лечь в постель, выспаться. Но больше всего ей хотелось заняться любовью с мужем, а это, увы, было совершенно невозможно. Заскрежетал, опускаясь, мост, и Джулиа-на первой въехала в ворота. Триумфального въезда не получилось — слишком уж все были усталые и промокшие.

— Мама! — завизжала Элла, бросаясь ей навстречу.

Джулиана спустилась на землю и крепко обняла дочь.

— Папа! — так же громко заверещала девочка и кинулась на шею Раймонду.

Он обнял ее, но на лице его появилось несколько озадаченное выражение.

— Я знала, что ты обязательно спасешь Марджери! — Элла звонко чмокнула его в щеку. — Я ничуточки в этом не сомневалась!

Губы Раймонда с неуверенностью расползлись в улыбке:

— Говоришь, знала?

— А как же! Папы для того и существуют, чтобы спасать и защищать своих детей.

Раймонд воровато покосился на Джулиану, но она смотрела в сторону.

— Марджери, ты попала в настоящее приключение? — завистливо спросила Элла.

Старшая девочка спрыгнула с седла на землю.

— Еще какое! — похвасталась она. Элла шепотом спросила:

— Тебе было страшно?

— Ничуточки. Правда… — Тут голос Марджери дрогнул. — Деннис умер, а он мне очень нравился.

— Несмотря на то, что он тебя похитил?

— Что с него взять — мальчишка. Мальчишки очень глупые.

На глазах у Марджери выступили слезы, но девочка выпятила вперед подбородок и сделала вид, что ее лицо мокрое не от слез, а от дождя.

— Пойдем, — потащила она сестру за руку. — Я тебе все расскажу.

Джулиана смотрела на свою семью и знала, что скоро этому счастью насту пит конец, и в горле у нее встал ком. Чувствуя волнение хозяйки, лошадь нервно переступала ногами. Словно вспомнив о матери, Элла обернулась и снова бросилась ей в объятия, крепко обхватила Джулиану за талию и воскликнула:

— Мама, мы так волновались! И это еще не все! Ты не представляешь, кто к нам приехал!

Джулиана насторожилась:

— Кто?

— Элла, отстань от мамы, — прикрикнула на сестру Марджери. — Потом расскажешь.

Элла победоносно оглянулась на Марджери, потом посмотрела на Джулиану и презрительно подала плечами:

— Не хотите — не скажу.

И убежала прочь.

Джулиана сердито взглянула на Леймона, который лишь пожал плечами:

— Я сказал стражникам, чтобы в замок без нас никого не пускали. Ничего, миледи, я задам им такую взбучку, что неповадно будет.

Открылась дверь донжона, и на парапет вышел Хью.

— Слава Богу, вы живы и здоровы! — воскликнул он и стал спускаться по лестнице.

— Ах, это Хью, — вздохнула с облегчением Джулиана. — Ну его, конечно, они пустили.

Валеска и Дагна дернули свою госпожу за рукав:

— Мы пойдем, посмотрим, много ли глупостей успели наделать в наше отсутствие эти дуры служанки.

— Пока вы не появились в замке, они отлично справлялись со своими обязанностями, — возразила Джулиана.

— Запросы были слишком низкие, — парировала Валеска.

— Мы разогреем воду, и вы примете ванну, миледи, — улыбнулась Дагна. — Что может быть лучше?

— Пускай подогреют постель, — приказала Джулиана. — Я так соскучилась по пуховой перине.

— Могу себе представить, — понизила голос Валеска. — Надеюсь, перина поможет вам помириться с господином.

На лице Джулианы отразилось столь явное сомнение, что Дагна сочла нужным ободрить молодую женщину:

— Время работает на вас, миледи. К тому же, если в замке гости, сбежать он не сможет.

Джулиана лишь беспомощно развела руками, а старухи злорадно захихикали. Тут взгляд Джулианы упал на человека, сиротливо жавшегося в дальнем конце двора. То был Солсбери. Он молчал, но Джулиана знала, почему он здесь.

— Человек, убивший твоего сына, мертв, — сказала она.

— Кто его убил? — спросил Солсбери. — Вы, миледи?

— Раймонд, — сказала Джулиана, а тот поправил:

— Нет, его убила леди Джулиана.

— Мы убили его вместе, — объявила она, переглянувшись с мужем.

— Я знал, что так будет. — Солсбери сплюнул. — Пусть сгниет в аду.

Джулиана достала из-за пояса нож и протянула старому охотнику:

— Вот он пригодился мне и для того, чтобы кромсать дерево, и для того, чтобы проткнуть врагу печенку. Все, как ты говорил.

Солсбери осклабился беззубым ртом:

— Оставьте его себе, миледи. На случай, если милорд будет вам изменять.

Он заковылял прочь, а Хью присвистнул:

— На вашем месте, Раймонд, я бы не стал шутить с таким ножом.

Джулиана сунула тесак за пояс, а Раймонд согласился:

— Да, тут уж не до шуток.

Откинув прядь волос со лба, Хью спросил:

— Феликс, наверно, погиб?

Джулиана кивнула.

— Так я и думал… Жаль, я был привязан к этому болвану.

— Если бы вы прикончили его еще тогда, когда он докучал леди Джулиане, всего этого не случилось бы, — заявил Раймонд.

— Не мог же я убить Феликса всего лишь за то, что он похитил какую-то там женщину, — возразил Хью, но вид у него был несколько сконфуженный. — Ладно, пойду расспрошу Марджери, как все было. — Он тяжело вздохнул и спросил: — Вы не представляете, какая тяжкая работа — развлекать ваших гостей. — И удалился.

— Каких гостей? — крикнула Джулиана ему вслед, но Хью то ли не расслышал, то ли не захотел отвечать.

Джулиана устало оперлась о руку Раймонда.

Тепло его тела даже сквозь намокшую одежду согрело ее, и лицо Джулианы залилось краской.

— Спасибо, — поблагодарила она.

— Не за что, — буркнул он, глядя в сторону.

— Ты выглядишь просто ужасно, — вздохнула Джулиана.

Вид у Раймонда и в самом деле был неважный: черные густые волосы слиплись от дождя, лицо посерело от усталости, губы посинели от холода. На скуле багровел кровоподтек, на подбородке алел свежий шрам, еще один пересекал его под косым углом. Высоко на лбу, под самой линией волос, Джулиана разглядела еще один порез. А на шее и запястьях кожа была стерта железом до мяса.

Джулиане хотелось лечить и ласкать его, лелеять и баловать. Никогда еще он не казался ей таким красивым.

Нежно улыбнувшись, Раймонд прошептал:

— Ты и сама выглядишь неважно.