Элинор чуть Прищурилась, подозревая подвох.

— Проявите благоразумие, вы оба, — сказала она. — Ведь вы теперь граф и графиня де Лоте.

— Что, мадам? — удивилась Джулиана.

— Как, разве вы не знали? — приподняла брови королева. — Мне очень жаль, Раймонд. Я думала, лорд Питер тебе уже сообщил о печальной участи, постигшей твоих родителей.

— Да, мне это известно.

Королева пожала плечами:

— Не буду выражать соболезнования. Я знаю, как ты к ним относился, и ничуть тебя за это не осуждаю. Но теперь тебе достаются все титулы и земли твоих родителей. — Элинор улыбнулась. — Это огромное богатство. Когда я затею войну со своим мужем, попрошу у тебя денег взаймы.

— Какую еще войну? — удивился Раймонд, но его прервала Джулиана.

— Так ты богат! — с возмущением воскликнула она.

— Да, а что?

Джулиана сама понимала, что ее заносит, но уже не могла остановиться:

— Значит, мои земли тебе теперь ни к чему?

— Они нужны не мне, а королю, — не подумав произнес Раймонд, но, увидев, как исказилось ее лицо, посерьезнел. — Ты же знала, что рано или поздно я, унаследую земли своих родителей.

— И даже графство Авраше осталось твоим, — все не могла успокоиться Джулиана. — Ведь твоя мать…

— Да, она не успела передать графство церкви, как грозила.

Джулиана знала, что должна радоваться за Раймонда, но не могла.

— Как это чудесно, — С кислым видом произнесла она. — Теперь ты сможешь вернуться домой.

— Домой? — Он покачал головой. — Авраше никогда не был моим домом. Да, я там вырос, но…

— Я же помню, как ты расстроился, когда твоя мать пригрозила, что лишит тебя этого титула.

— Еще бы! Я столько лет ждал, что мне, наконец, начнут поступать доходы от графства, а тут она решила отобрать у меня последнее. — Королеве он пояснил: — Изабелла хотела передать мое графство святой церкви.

— Генрих ни за что бы этого не допустил, — отрезала Элинор.

— Может быть, следовало бы основать аббатство в ее память?

Элинор одобрительно отнеслась к этой идее:

— Да, пускай монахини денно и нощно молятся за упокой души графини Изабеллы. Тогда ей, быть может, удастся выбраться из чистилища где-нибудь к концу нашего тысячелетия.

— Так быстро? — с сомнением спросил Раймонд.

— Господь милостив, — благочестиво произнесла Элинор и, не меняя тона, продолжила: — Кстати, где мой зодчий? Я отправила его к леди Джулиане, чтобы он построил стену.

— Ваш зодчий? — презрительно пожал плечами Раймонд. — Этот жалкий коротышка?

— Да, где мой коротышка? — нахмурилась Элинор.

Раймонд с гордым видом отчеканил:

— Он говорил, что нельзя закладывать фундамент в холодное время года. Он не верил, что мы сможем построить стену, а потому я прогнал его и велел ему…

Тут он запнулся, а Джулиана ахнула:

— Упокой Господи его душу! Ведь он должен был отплыть на том же корабле, что и твои родители!

В углу зала возникла невысокая фигурка, и вперед шагнул мастер Папиоль, живой и невредимый.

— Вот он я, ваш зодчий! Провидение спасло меня от соленых объятий океана!

23

Раймонд уставился на француза, не веря собственным глазам, а мастер Папиоль, размахивая руками, принялся описывать свои приключения. Он попал в порт слишком поздно — корабль уже отошел. Слава Богу, достопочтенный лорд Питер и леди Мод приютили страдальца. А затем всемилостивый Боже привел в этот замок королеву, и несчастному Папиолю суждено было явиться пред глазами ее величества. Повезло мастеру Папиолю и минувшей ночью, ибо его приютила в своей постели сердобольная служанка.

В общем, француз был благодарен всем и каждому — кроме Раймонда.

Когда зодчий закончил свою прочувствованную тираду, Элинор заметила:

— У тебя очень странное выражение лица, Раймонд. Что, задница болит?

Раймонд мрачно ответил:

— Да. И чем дальше, тем больше.

Элинор от души расхохоталась:

— Ты и твоя жена так вымокли, что от вас на полу остаются лужи. Идите и приведите себя в приличный вид.

Джулиана сделала реверанс и поспешно удалилась, но Раймонда Элинор удержала за рукав. Понизив голос, она сказала:

— Я получила золото и твое письмо. Надо сказать, что ты приготовил своей невесте весьма необычный подарок.

Раймонд, который начисто забыл о своей просьбе, коротко ответил:

— Благодарю.

— И ты не удовлетворишь мое любопытство? Ведь я тащила через полстраны такую тяжесть.

— Не будьте слишком любопытны, Элинор.

— Я же вижу, что у вас не все ладно. Могу ли я помочь? Мы с Генри хотели, чтобы этот брак стал для тебя наградой, а не наказанием. Хочешь, я поговорю с Джулианой?

— Нет! — рявкнул Раймонд. И, взяв себя в руки, добавил спокойным голосом: — Нет. Во всем виноват только я.

Королева всплеснула холеными руками, усыпанными кольцами:

— Но я хочу только помочь! Иной раз слово королевы значит куда больше, чем гнев мужа.

Раймонд кивнул в сторону Папиоля:

— Вы и так уже мне оказали неоценимую услугу, большое спасибо.

Элинор рассмеялась. История с зодчим явнсс доставляла ей удовольствие.

Раймонд же размышлял, что как человек благородный должен немедленно покинуть Джулиану. К сожалению, пока королева в замке, это невозможно. Добиваться расторжения брака тоже нельзя — это значило бы перечить королевской воле. Значит, Раймонд останется мужем Джулианы, но он переедет в Бартонхейл. С женой же будет встречаться на Рождество, на Пасху, во время праздника урожая и еще в Иванов день… О, это будут радостные встречи, а время, проведенное в разлуке с женой, будет для него настоящей мукой.

Тягостную кару он себе уготовил, но иного выхода нет.

Элинор прервала его мрачные мысли:

— Я заняла вашу супружескую постель, а другой в замке нет. Мой тебе совет — заведи специальное ложе для гостей королевской крови.

Раймонд не верил своей удаче. Итак, проблема сегодняшней ночи решена! Ему не придется лежать с Джулианой в одной достели, испытывая поистине танталовы муки.

— Еще одна милость, — прошептал он.

— Что-что?

Он низко поклонился:

— Вы очень милостивы ко мне, Элинор. Я непременно заведу еще одну постель.

Глядя ему вслед, королева прошептала:

— Странно. Кажется, он хотел сказать, что я не должна совать свой нос в чужие дела.

— Солнце! — объявил Кейр, распахивая двери зала. — Солнце выглянуло из-за туч!

В зале поднялся радостный гул. Всем до смерти надоело сидеть взаперти, прислушиваясь к шуму дождя.

Марджери и Элла бросились к Кейру:

— Можно нам на улицу? Можно? Ну пожалуйста!

Кейр погладил девочек и сказал:

— Спросите у отца.

Сам же опустился на колено и сказал:

— Вы приказали, ваше величество, чтобы вам немедленно сообщили о первом же луче солнца. Я выполнил ваш приказ.

— Спасибо, славный Кейр. — Королева громко объявила: — Мы желаем развлекаться. Все марш на улицу!

— Там грязи по колено, — предупредил Раймонд.

— Ничего, будем возиться в грязи. — Элинор решительно поднялась. — Заодно посмотрим на твою стену, и ты сможешь подарить жене подарок, который ты приготовил ей к свадьбе.

— Свадебный подарок, свадебный подарок! — завопила Элла, а Раймонд встревоженно огляделся по сторонам.

— Джулиана на кухне, распоряжается насчет обеда, — пояснила Элинор. — Визит монарха — страшное разорение для хозяев. Боюсь, долго таких гостей вы не выдержите. Не бойся, Раймонд, я знаю, что ты хочешь сделать ей сюрприз.

— Кто вас знает, Элинор, — пробурчал Раймонд, который так устал, что ему было не до соблюдения придворного этикета.

Королева подняла палец, и к ней подбежала фрейлина, держа наготове плащ.

— Но ты должен вручить ей подарок еще до моего отъезда. Я хочу это видеть.

— Как прикажете.

— Смотри, будь поласковей с королевой, иначе я прикажу отрубить тебе голову. — Она вздохнула. — Но ты такой бледный и усталый, что я тебя прощаю.

— Спасибо, Элинор.

Она накинула плащ на плечи.

— Не представляю, как ты намерен провести эту ночь, если я отняла у вас супружескую постель?

Раймонд с натянутой улыбкой ответил:

— Иногда, Элинор, вы бываете чересчур любопытны.

Она злорадно улыбнулась:

— Генрих тоже так говорит. Слушайте все! — повысила голос королева. — Мы отправляемся осматривать новую стену замка Лофтс.

Из двери выглянула Джулиана, и Раймонд украдкой оглядел ее.

Она тоже была бледной и усталой. Отдохнуть ей не пришлось — нужно было ухаживать за высокой гостьей. Джулиана металась из кухни в погреб, готовила развлечения для королевы. Валеска и Дагна должны были устроить акробатическое представление.

Раймонд видел, как королевские фрейлины бросают на него многообещающие взгляды, но ему была нужна лишь Джулиана.

Королева сказала:

— Кейр, распорядись, чтобы мне и моим дамам было удобно. Мы будем освящать стену.

— Будет исполнено, мадам, — поклонился Кейр и щелкнул пальцами, подзывая Марджери и Эллу. — Пойдете со мной?

Девочки запрыгали от радости.

— Хью, поручаю вам Марджери, — сказал Кейр, помогая Элле взобраться на плечи.

— Что нам лучше с собой взять, Раймонд? — спросил Кейр. — Бочку вина или бочку эля?

Решение приняла сама королева:

— И то, и другое. Устроим праздник. — Она подозвала хозяйку замка. — Джулиана, мы как следует отпразднуем строительство вашей стены. Для освящения мне понадобится золотой кубок.

— Мадам, у меня нет золотого кубка, но есть церемониальная чаша, которой на Рождество я поливаю яблоневое дерево.

— Отлично! — одобрила королева.

— Принеси, — приказала Джулиана своей служанке.

— Хорошо, миледи, но… — Файетт колебалась. — Понравится ли Яблочному Человечку, что мы используем его чашу для такого дела?

— А мы ему не скажем, — подмигнула королева.

— Вот именно, — кивнула Джулиана. — А праздник будет кстати. Всем надоело сидеть взаперти.

Раймонд раздраженно буркнул:

— Я пойду выберу вино.

— Хорошо, — согласилась Джулиана.

К ним приблизился лорд Питер:

— Пойдем вместе, Раймонд. Я помогу тебе нести бочонки.

— Ладно.

Раймонд взял со стены пылающий факел.

Вдвоем они спустились в винный погреб.

— Здесь так темно, — сказал лорд Питер. — Такие же потемки, как в женской душе. Странные они все-таки существа, не правда ли?

— Глупые существа, — отрезал Раймонд, с грохотом отодвигая засов. — А твоя Мод бывает глупой?

— Очень часто, особенно когда говорит, что я глупец. Какое вино нам выбрать?

— Все равно. Когда пьешь, сидя по горло в грязи, это не имеет значения.

Раймонд воткнул факел в скобу и огляделся по сторонам, выбирая вино.

— Неужели она не понимает, что мы должны быть вместе? Ведь сама королева этого хочет. Ее дети этого хотят, черт бы ее побрал!

— Значит, ты никуда не уедешь?

— Нет! То есть да! Что мне делать? Я думаю о ней все время! — Он открыл краник, налил в ладонь эля и обмыл им лицо, словно желая смыть мучившие его мысли. — Не могу же я ей навязываться? Она видела меня униженным, посаженным на цепь. Я знаю, она меня презирает. Дважды я впадал при ней в ярость, и теперь она меня боится.

Внезапно раздался голос Джулианы.

— Ты просто дурак! — Она сбежала по лестнице в подвал. — Несчастный идиот! С чего ты взял, что я тебя презираю?

Раймонд удивился ее внезапному появлению.

И его душу обдало теплом. Он прижался спиной к холодным камням и вспомнил страшную сцену на залитой лунным светом поляне.

— Я же видел, как ты на меня смотрела, когда Кейр сбивал цепи. Тебя чуть не вырвало.

— Меня бы тоже вырвало, если бы я увидел тебя на цепи, — вставил лорд Питер.

— Это было не отвращение, а страх, — сказала Джулиана. — Я боялась, что Кейр заденет тебя топором. Ты вспомни, что было перед этим. Беднягу Тости замучили до смерти, Деннис умер у меня на руках, вокруг валялись убитые наемники. Но, когда я увидела, что ты жив, я уже ни о чем другом не думала. Ты был прикован к дереву, а я думала, что наконец-то мне улыбнулась удача.

— Значит, ты все-таки боялась?

— Не за себя, за тебя. Я знала, что ты не сделаешь мне плохого. Но мне было страшно, что я не смогу тебе помочь. — Она всхлипнула. — Я успокаивала тебя, разговаривала с тобой, а если и испытывала презрение, то лишь к тому, кто обошелся с тобой подобным образом. Я ужасно боялась, что потеряю тебя… А ты с тех пор меня ненавидишь.

Она обернулась и выбежала вон. Наступила тягостная пауза.

— Она думает, что я ее ненавижу? — недоверчиво спросил Раймонд и откашлялся. — Я же говорю — глупые существа.

Но уверенности в его голосе не было.

— Я вот что тебе скажу, — предложил лорд Питер. — Догони ее и объясни, что у тебя нет к ней ненависти.

Джулиана еле переставляла ноги. Какая еще стена? Ей хотелось, чтобы ее оставили в покое, а теперь придется поддерживать светский разговор, выдавливать из себя улыбку. Забиться бы куда-нибудь в угол и наплакаться вволю.