Ада Ридель - Непорочная для бандита. Я тебя сломаю

У нас есть общий дом. Наш особняк, в котором мы часто встречаемся.

И я лучше бы сейчас был там, чтобы за маленькой девчонкой следил кто-то из баб банды, но…

Назар не поймёт.

Он знает о моей проблеме. О том, что хочу отомстить Климову. У них даже есть личные счёты, но… Он не мстит. Потому что тот ублюдок не убивал его мать. Говорил мне смириться с этим, кричал, что родных не вернёшь, но мне плевать.

Ему не нравится, чем я занимаюсь.

Что продолжаю искать что-то, связанное с тем уродом.

И приехав в тот дом, Назар всё поймёт. Возмутится, разозлится, ударит меня по лицу и спасёт девицу. А потом всё. Крепкой дружбе конец. А я ей дорожу.

Нет, он не моралист, как и я.

Но баб не трогает. Позабавиться – да, мучить – нет.

А я ничего не могу поделать. Хочу этого и всё.

Всё это возбуждает.

А сейчас… Я лишён всего.

Из-за какой-то нахрен температуры в 39, 5!

И что делать – не знаю.

Лимов немного ненадёжный. Но у нас пока нет больше врачей в группировке. Да и, скорее всего, сольёт инфу Назару. Он волнует меня больше всего. Портить многолетнюю дружбу из-за девахи не хочу. Особенно из-за отребья Климова.

Поэтому будет выбираться сама.

Скриплю зубами и понимаю – нет, мне придётся ей помогать.

Хотя я не такой дебил.

Встаю с дивана, на котором до этого сидел, и иду на выход из квартиры. Выхожу на порог, захожу в соседнюю. Именно там живет верный помощник Рахим.

Из гостиной слышатся звонкие шлепки. И стоны. Грязные стоны. Такие, от которых вспоминаю те самые. Милые, чистые. И член в штанах деревенеет.

Вижу перед собой диван. На нём двое. Мужчина, а на нём блондинка. Скачет, изгибается. Рахим берёт сосок в её рот, и я возбуждаюсь.

Это слишком мерзко - трахать больную бабу? Потную, с температурой под сорок…

Я, конечно, полное мудло, но не настолько. Самому противно.

Мой помощник резко поворачивается на звук. Только заметил меня.

– Босс? – он спешно снимает с себя миниатюрную блондинку. Пиздец на Майю телосложением похожа. – Нужен?

– Срочно, – хриплю, рассматривая тело. Вкусная. – Пошли.

Не дожидаясь, пока он оденется, иду обратно в свою квартиру. Дохожу там до холодильника, достаю водку. Где-то ищу полотенце.

Если врача нельзя, то… Будем делать так, как мать учила.

Через несколько минут приходит Рахим. Потрёпанный, недовольный, но всё же собранный. Передаю ему бутылку, тряпку. Веду его в комнату к Майе. Открываю двери, киваю на девчонку под пледом.

– Протри её, – отдаю приказ. Я, конечно, могу и сам, но стараться ради Климовой? Ни за что.

– Не могу, босс, – он всегда так говорит, когда я ему девочку предлагаю.

– Я ж тебе её не трахнуть даю, – цежу сквозь зубы.

– Не могу, – твердит, раздражая меня. – Ваша женщина.

Мда, запущенный случай. Но это хорошо. Он помнит то происшествие. Когда взял мою бабу. Я её убил. Потому что нехер с одного члена на другой прыгать. Особенно, если с моего на Рахима.

Злюсь, выхватываю бутылку и рявкаю:

– Иди к чёрту!

Бесполезный!

Приходится всё делать самому.

Посылаю Рахима нахер и лью водку на тряпку. Легче облить Климову алкоголем, чем натереть. Хер ли я вообще занимаюсь этим?

Я унижать её должен, а не обтирать.

Ну, что же, всё делается когда-то впервые.

Встаю над кроватью, скидываю одеяло. Хватаюсь за хрупкое плечо и переворачиваю девчонку на живот. Кипяток.

Берусь за край майки и дёргаю вверх. Она, как желе, не сопротивляется, и я оставляю её без одежды.

А потом сглатываю, стоя с тряпкой в руках.

Голая, маленькая, аппетитная.

Без трусов. Я порвал их.

Заостряю взгляд на гладком лобке. Люблю ухоженность. Заметил его ещё в первый раз.

Розовые складки так и манят дотронуться до них пальцами. Развести в разные стороны и войти.

Она наверняка сейчас горячая и там…

Представляю своим членом это тепло, тесноту и чуть не кончаю прямо в трусы.

Ругаюсь матом, машу головой, чтобы убрать эти мысли.

Она тут сдохнуть может, а я о сексе думаю.

Но лучше о нём.

Без раздумий вожу тряпкой по телу. Стараюсь не касаться горячей кожи. Потому что чувствую – поимею. Даже бессознательную.

Скольжу по шее, груди, мягким холмикам. По хрупким рукам, плоскому животу с впалым пупком. Обхожу с трудом манящий треугольник. Веду по узким бёдрам. Развожу их в сторону и сглатываю.

Протираю внутреннюю часть, а сам смотрю на лоно.

Два дня без секса – тяжко. Или три. Я уже счёт времени потерял.

Одёргиваю себя, заканчиваю с ногами. Переворачиваю её на живот, слушая невнятные во сне мычания. Обрабатываю спину, прохожусь по мягким ягодицам. Не теряю возможность, чтобы не полапать её. Щипаю.

И когда заканчиваю, накрываю одеялом.

И как можно быстрее выхожу из комнаты, громко хлопая дверью. Запускаю пальцы в волосы и ставлю себе вердикт – недотрах.

Тяжко бороться.

Но развлекаться с больной бабой – ни за что. Даже с моим характером и тараканами.

И ведь никуда не пойдёшь, чтобы стресс снять! Уйду – девчонке-то и хуже стать может. Ей ещё через пару часов таблетки давать.

Как нянька с ней ношусь!

Поэтому открываю водку и подношу горлышко к губам. Только хочу сделать глоток, как в квартире раздаётся громкий дверной звонок.

Хмурюсь, не понимая, кто припёрся. Рахим? Осознал, что может выполнить поручение?

Иду к двери. В глазок не смотрю – не страшно.

Дёргаю за ручку и распахиваю двери. А передо мной та крошечная блондинка.

Стоит, улыбается. В миниатюрном чёрном платье. Жутко короткое. Ещё чуть-чуть и трусы видны будут.

Произносит своим милым, елейным голосом:

– Мужчина не желает поразвлечься?

Ухмыляюсь на её слова. Желает. Ой, как желает.

Встаю с трудом с кровати, опираясь на мягкий матрац. Кажется, я перегнула палку… Потому что сейчас мне так плохо, что хочется умереть. Не вставать, а лежать в тёплой постели и трястись в горячке.

Как только выпрямляюсь, перед глазами всё неумолимо кружится. Расплывается неизвестными пятнами.

Чуть не падаю, но хватаюсь за деревянную тумбу. Прихожу постепенно в себя, машу головой и собираюсь с силами. Иду на выход из комнаты.

Хочу пить. И есть.

И, может, ещё таблеток?

Не знаю…

Но мне так плохо, что я уже жалею о своём глупом плане.

Но хотя бы так, чем бы он опять взял меня не по своей воле.

А пока буду болеть, что-нибудь придумаю. Если мозг не расплавится раньше этого срока.

Подхожу к двери, опускаю ладонь на прохладную ручку и от удовольствия прикрываю глаза. Так всё горит, что прохлада утешает, но в то же время холодит.

Открываю преграду и чуть не вваливаюсь в гостиную, с которой летят громкие шлепки и такие же стоны. Бьют по слуху, заставляя сморщиться. И недоумённо округлить глаза.

Смотрю вперёд. Вижу картину, от которой хочется вывернуть наизнанку и без того пустой желудок. Развернуться и уйти.

Артур двигается членом в блондинке, вырывая из её рта грязные стоны. Такие звонкие, что пальцы чешутся закрыть уши, чтобы этого не слышать.

Девушка лежит с задранным задом на диване, пока мужчина толчками загоняет в неё свою огромную дубину. Ту самую, что лишила меня девственности и отбила всё желание заниматься сексом на всю оставшуюся жизнь.

И ведь ей это нравится. Кричит, извивается, впивается ногтями в обивку. Закусывает губу и странно мычит. Но не от боли, как я.

Ей приятно, в отличие от меня.

Артур же бьёт её по ягодицам, входит до самого основания. От этой картины между ног начинает болеть. Вспоминаю те моменты. Неприятные.

Передёргивает.

Хочу уйти, что и делаю.

Кажется, у меня был там чай. Его и выпью.

Разворачиваюсь и неуклюже бьюсь локтём о дверь. Место удара жжёт, пронизывает резкими коликами, из-за чего выпускаю недовольный стон.

Вместе с финишем той блондинки. Та протяжно кричит, и, пока она делает это, захожу в свою ненавистную комнату.

Уверена, она билась в конвульсиях. Не знаю. Но ей нравится, а мне - нет.

Но если вспомнить то чувство внизу живота во время ласки его пальцами и языка той девушки, это… Такие необычные ощущения…

Одёргиваю себя при этих мыслях.

Майя, дурочка, о чём ты думаешь! Ты была под таблетками! Нельзя, чтобы такое нравилось!

Это всё температура! Нужно поспать, и тогда она пройдёт!

Но я устала спать. Хочу что-нибудь поделать. И есть, хочу есть. Но, видимо, не судьба.

Хотя…

Мой план по голодовке осуществляется сам по себе.

Захожу обратно в комнату и прикрываю за собой дверь.

Надеюсь, меня не заметили.

Прислушиваюсь к звукам и покрываюсь знойным, холодным потом.

Судя по громкому хлопку двери и шагам, Артур идёт ко мне. Он что, выгнал голую девушку за порог? Между этим… Прошло всего несколько секунд. Или мне показалось?

Внезапно двери открываются, и я спешно оборачиваюсь.

Встречаюсь взглядом с бушующим тёмным штормом.

Мужчина всё ещё обнажён, только успел нацепить штаны.

Окидывает меня жадным взором, осматривая тонкое тело. Он ведь видел меня уже в этой футболке тысячу раз…

Обхватываю себя на всякий случай руками, чтобы защититься. И понимаю, но не сразу, одну маленькую вещь.

Дотрагиваюсь до горячей кожи.

Я голая.

Предельно голая.

Смотрю вниз – вижу маленькие холмики со вставшими сосками. От волнения.

Внизу нет ни трусиков, ничего.

Поэтому быстрее прикрываю себя руками и оседаю на пол, подтягивая к себе колени, закрывающие всё. И визжу. Хоть сил и нет.

А в глазах мучителя насмешка.

Смотрит на меня сверху вниз и улыбается.

Нет, усмехается.

А после этой скалистой улыбки… Всегда идёт что-то ужасное.

– Очнулась, спящая красавица? – его ко мне обращение передёргивает.

Артур идёт медленными шагами к тумбе. Вальяжно, как царь. Но скорее не из-за того, что чувствует себя здесь хозяином и властителем.

Он просто доволен. Та девушка довела его до такого состояния. Удовлетворённого. Выжала из него все соки. Дала ему кончить, излиться в себя. Поэтому он сейчас такой. Расслабленный, не замечающий ничего.

Берёт мои таблетки и идёт ко мне, прихватывая по пути бутылку с водой.

Так она стояла у кровати… Можно было не выходить. Не видеть этого ужаса. И сейчас не терпеть общество этого урода.

Подходит ко мне, присаживается на корточки. Сильнее обхватываю тело, стараясь прикрыть как можно больше кожи.

Глупо, но пытаюсь сделать хоть что-то.

Он протягивает белые штуки к моему рту и говорит:

– Открывай.

Не хочу этого делать, но размыкаю губы, чувствуя, как белые кругляшки с отвратительным вкусом погружаются в мой рот. И его пальцы. Подушечки задерживаются в нём, касаясь зубов. Чуть прикусываю их, давая понять, что мне не нравится.

Но кого это волнует?

И всё же, с озорным блеском в глазах Артур делает это – убирает руку.

Беру сама бутылку с водой и пью, запивая лекарства.

Отстраняю от губ, ощущая посасывающее чувство внутри живота.

– Есть хочу, – выдыхаю, не обдумывая.

– Есть хочешь? – переспрашивает, изгибая бровь.

Киваю.

Не убьёт же он меня за человеческую потребность?

– От тебя одни проблемы, – цедит сквозь зубы и поднимается. – Вставай.

От тебя тоже.

Но, несмотря на то, что Артур ужасный человек, хоть не кинул мне жалкие слова в виде: хочешь есть – возьми сама. Почему-то именно их я и ожидала услышать.

– Подай что-нибудь, – глухо прошу, поглядывая на него из-под мокрых ресниц. Глаза слезятся. Нет, не из-за мужчины, а температуры. Понимаю, что так разговаривать с этим говнюком нельзя и добавляю: – Пожалуйста.

В ответ всего лишь хмыканье.

И простыня, что летит на макушку. Принимаю эту подачку, закутываюсь в ткань и пытаюсь встать. Даётся тяжело. Ноги совсем не держат, а руки трясутся, от чего хватаюсь за край матраса.

Чуть не падаю, но стальная и неаккуратная хватка на плече поднимает меня в воздух.

– Ай, – вырывается неосознанно. Жмурюсь и шиплю, почувствовав на плече сильные пальцы. – Больно.

– Плевать, пошли. И температуру померь.

Отпускает и идёт первым.

Кидает мне градусник, который не ловлю. Тот падает на пол, но не разбивается. Благо на батарейках.