— Да, когда-то твои мысли произвели переворот в моей жизни. На них основан наш бизнес.

— Спасибо, Анри. Так вот, продолжу. С недавних пор я чувствую, что нам не хватает свежих идей. Дело растет, но не так, как хотелось бы. Рост практически на уровне общего роста этого рынка. И тут в курсовой своего сына я вижу то, чего давно дожидаюсь. Новые идеи. Но чьи они?

Мы с Катькой, не сговариваясь, удивленно подняли брови.

— Не представляете, с каким нетерпением я ждал вашего приезда. С каким вниманием за вами наблюдал. Могу сказать, что все понял. Не все, я неправильно выразился, а то, что меня интересовало. И теперь в затруднении.

Катерина открыла рот впервые с того момента, как я вошла в кабинет, и произнесла:

— В чем же Ваше затруднение, Жан Мишель?

— Отвечу, Катрин! Вы не будете отрицать, что аналитика — это заслуга Вашей матушки.

— Не буду. Это ее профессия.

— А сумасшедшие идеи — они Ваши?

— Мои. Это моя будущая профессия. Мама аналитик, я — финансовый менеджер.

Де Кассаль подошел к Катерине, взял ее за руки и посмотрел прямо в глаза:

— Дорогая, я уверен, что Вы мне нужны. Нужны моему делу. Но я не уверен, что Вы собираетесь выйти замуж за моего сына.

Катька встала, и в глаза бросилось, что она гораздо выше ростом, чем Жан Мишель. Сознательно, или нет, но заняла доминирующую позицию и заговорила официальным тоном:

— Господин граф.

Жан Мишель замахал руками, но она продолжила, не обращая на это внимания:

— Господин граф, я не знаю, что Вы имеете в виду, говоря, что я Вам нужна. Должна объяснить: я пока учусь, моя учеба не закончена. До этих пор никаких разговоров о замужестве быть не может. Равно как и ни о чем другом.

И села.

Жан Мишель выпустил ее руки.

— Дорогая моя, я не предлагаю Вам бросить учебу. Наоборот, хочу, чтобы Вы ее продолжили в самых лучших учебных заведениях, по Вашему выбору. Готов платить Вам стипендию. А взамен хочу, чтобы по окончании Вы стали моим сотрудником. Не скрою, сразу на большую должность я Вас не возьму, но гарантирую: с Вашими талантами через три года Вы подниметесь так высоко, как и не мечтали. А лет через пять у Вас, кроме места в Совете Директоров будет в кармане неплохой пакет акций. Это вне зависимости от того, поженитесь вы с моим сыном, или нет.

Я хлопала глазами, Анри угрюмо молчал, одна Катерина сохраняла олимпийское спокойствие. Жан Мишель почувствовал неодобрение своего компаньона, и тут же снова заговорил.

— Конечно, кто-то может меня упрекнуть в бездушном отношении. Но поймите, я люблю своего сына, он мне очень дорог. Но и моя фирма мне дорога, это мое детище, создание моего разума и труда. Да, не только моего, нашего. И не надо на меня так смотреть. Надя, — обратился он ко мне, — я предложил тебе работу аналитика. Твоей дочери я предлагаю блестящее будущее. Скажи что-нибудь.

— А что тут скажешь?! Спасибо. Мне все это необыкновенно лестно, такая высокая оценка и моих скромных возможностей, и способностей моей девочки. Я, со своей стороны, буду рада на тебя поработать. А за Катю решать может только она.

Катя снова встала и сказала голосом лучшей ученицы:

— Жан Мишель, я благодарю Вас за великолепное, потрясающее предложение. Но давайте не буден спешить и вернемся к этому разговору через год. Мне еще год учиться. За это время многое может измениться. Если через год Вы не измените своего мнения и повторите Ваше предложение, я буду счастлива его принять.

Гадюка нарочно ничего не сказала про отношения с Эриком. Знает, что если все серьезно разладится, никто предложения повторять не будет. Или будет? Да нет, это сейчас Жан Мишель ведет себя так независимо, делает предложения от имени компании, не посоветовавшись с компаньоном. Если Пеллернен надавит, то граф пойдет на попятный двор. А Анри, по-моему, не намерен игнорировать чувства племянника, и счастье Эрика ему небезразлично. А какое уж тут счастье, если любимая девушка станет не женой, а членом Совета директоров твоей компании и, может статься, твоим начальником по службе…А вот если все сладится, тогда путь открыт. Зная Катьку, я представила себе, как она задвинет Эрика и сама станет заправлять на фирме. А тот пусть вымирающими видами занимается.

— Ваше благоразумие, моя дорогая, гораздо выше моего. Вы абсолютно правы, — это Жан Мишель, — продолжим этот разговор будущим летом, когда у Вас в руках будет диплом. А пока отдыхайте, веселитесь, я не буду больше Вас мучить. Насколько я знаю, Эрик хотел ехать с Вами к морю, в Трувиль? Начинайте собираться, моя дорогая.

Катя еще раз поблагодарила за честь, и пошла к выходу. Проходя мимо меня, глянула тревожным взором. Спросила тихим голосом по-русски:

— Мама, ты со мной?

— Иди, девочка, я задержусь на пару минут.

Она вышла, а я осталась и услышала:

— Надя, ты хотела знать, о чем я буду разговаривать с твоей дочерью?

— Хотела…

— Ты удовлетворена?

— Я потрясена.

— Чем, моим предложением?

— В том числе… — я не стала говорить, что больше всего потрясла меня моя дочь.

— По-моему, тебе надо выпить еще кофе и успокоиться. Не волнуйся, все будет хорошо. И ты, Анри, не злись. Ну, я поторопился. Не посоветовался. Но, если ты подумаешь хорошенько, то я все делаю правильно, — и де Кассаль самодовольно улыбнулся.

Я допила вторую чашку, встала, сказала:

— Спасибо, спасибо за кофе и за приглашение: я узнала все, что хотела. А теперь, с Вашего разрешения, я пойду.

И ушла, оставив мужчин наедине. На лестнице встретила Катерину, которая меня поджидала.

— Мама! Ты на меня сердишься?

— Ну что ты, доченька, я тобой восхищаюсь. Тебе и впрямь самое место в Совете Директоров. Сегодня я в этом убедилась воочию. У тебя всю дорогу было стратегическое преимущество. Это уметь надо. Я в твои годы была полная лохушка.

— Ты меня осуждаешь?

— Да нет же! Делай, как знаешь, я ничего тебе советовать не буду, скорей уж сама твоего совета спрошу.

— Мам, ты едешь с нами в Нормандию?

— Ты этого хочешь?

— Ну, не знаю. У Эрика не такая большая машина…

— Успокойся, не стану вам мешать. Меня пригласили в другое место.

— Пеллернен пригласил? — глаза моей дочери загорелись, — Ты ему нравишься, я сразу заметила.

— Нет, это баронесса Лиза пригласила меня в свой дом в Остенде, — нагло соврала я. Не хотелось идти на откровенность, особенно сейчас.

— А, — скучливо заметила моя дочь, — это все равно. Остенде — так Остенде. Но он тебя так не оставит, я тебе точно говорю. А он тебе нравится?

— Нравится, нравится, — сказала я, чтобы пресечь дальнейшие расспросы, — так когда вы выезжаете?

Катька мигом забыла про Анри и увлеченно зачастила:

— Эрик сказал — после обеда, часов в пять. Тогда до ночи будем на месте. Там есть дом, который снят для нас на две недели. Вернемся на банкет для банкиров, а потом опять на море. Здорово, правда?!

— Отлично! Отдыхайте. А кто едет, кстати?

— Мы с Эриком, Сережка, Морин, ребята Рагузье и еще Элен, ты ее видела. Будет весело. Если хочешь, бери машину и приезжай из своего Остенде.

— Да нет уж, спасибо, развлекайтесь без меня. Вы так галдите, что у меня голова болит.

— Ты права, мамочка, — сказала моя дочь с видимым облегчением, — с головной болью — это не отдых. Поезжай в свое Остенде и хорошенько отдохни.

Она чмокнула меня в щеку и умчалась.

А я спустилась в холл, села в кресло и задумалась: чем бы заняться? Говорить ни с кем не хотелось. На улице жарко, в комнатах делать особенно нечего. Можно было бы взять машину и поездить по окрестностям. На журнальном столике, который стоял передо мной, валялась карта автомобильных дорог. Верно, кто-то из гостей рассматривал, а потом забыл. Я взяла ее и стала изучать. Можно поехать в Шарлеруа, это еще ближе, чем Намюр. Город старинный, в нем должно быть что-нибудь интересное. Или мне это только кажется?

Надо мной неслышно возник Бертло.

— Мадам что-нибудь нужно?

— О, дорогой Бертло, я хотела спросить Вас: стоит ли съездить посмотреть Шарлеруа?

— Конечно, мадам. Это очень старинный и красивый город. К сожалению, не могу много о нем рассказать. Если хотите, я принесу путеводитель.

— Спасибо, очень хочу. А как мне туда попасть?

— Если мадам водит машину, я сейчас принесу ключи. Вас устроит маленький Ситроен?

Не успела я сказать, что устроит, как из-за спины Бертло вынырнул Пеллернен.

— Бертло, не беспокойтесь. Я сам отвезу мадам Надю куда она захочет.

Старый слуга и ухом не повел. Только спросил:

— А путеводитель?

— Путеводитель принесите, мадам будет мне его зачитывать. Куда ты собралась?

Я собиралась протестовать, но вместо этого просто ответила:

— В Шарлеруа.

— Вот и прекрасно. Ничего не знаю об этом городе, хоть и бывал. Будет интересно.

Бертло величественно повернулся и ушел. Вероятно, за путеводителем. Мы остались одни.

Я намылилась что-то сказать, но Анри меня опередил.

— Так, тебе не надо переодеться или что-нибудь с собой взять?

— Надо, наверное.

— Тогда беги. Буду ждать тебя на этом самом месте. У меня в машине климат-контроль, тебе не будет жарко.

Он все решил за меня. Я захлопала глазами, и, так ничего и не сказав, пошла в свою комнату. Все же языковой барьер — не шуточки. Я хорошо говорю по-французски, но все равно это не родной язык. По-русски я бы ему сказала! Хотя, если вдуматься, мне совсем не хотелось ему противоречить.

Надев вместо черной майки белую марлевую блузку и взяв сумочку, я спустилась. За те несколько минут, что меня не было, в холле стало людно. Появились Жан Мишель и баронесса Лиза с ракетками: видно, собираются играть в теннис. Корбелон стоял, кого-то дожидаясь, чета Рагузье прошла к выходу, раскланиваясь со всеми, красавец Жером говорил что-то вернувшемуся Бертло. Молодежи, правда, нигде не было видно, наверное, пошли-таки в бассейн. На вид у всей этой честной компании мне не хотелось подходить к Пеллернену, и он это усек. Поднялся с кресла, махнул мне книжкой, в которой я опознала путеводитель, и вышел. Я всем улыбнулась и прошла в библиотеку. Еще со вчерашнего дня я приметила там выход в сад, и теперь воспользовалась им.

Оказывается, Анри читал мои мысли, потому что встретил меня у дверей.

— Я был уверен, что ты догадаешься. Пойдем скорее.

Мы только что не бегом отправились в гараж.

Разговор начал Анри, но не прежде, чем машина пересекла владения де Кассалей.

— Ты довольна, что присутствовала при разговоре твоей дочери и моего зятя?

Он не стал называть Жана Мишеля своим компаньоном, а употребил выражение «beau frère», подходящее ко всем свойственникам мужского пола, желая подчеркнуть, что дело это — семейное.

— Знаешь, не уверена. Я никогда не видела свою дочь такой. Она вызвала мое восхищение, но… Я всегда видела Катерину в семейной обстановке, там она другая. Такого самообладания я от нее не ожидала.

— Теперь ты понимаешь, почему я сказал, что боюсь ее?

— Кажется, да.

— Выйдет она за Эрика, или за другого, мужчина для нее будет всегда только сопровождающим лицом. Я знаю, что говорю, я был женат на такой женщине.

Я не рискнула задать вопрос о его жене, вместо этого сказала:

— Если Эрика это устраивает…

— Меня, черт побери, это тоже устраивало! А теперь у меня нет никого!

Я почувствовала, как он напряжен. Даже воздух в машине сгустился, им стало трудно дышать. Я поняла, что от меня ждут вопроса, и решила оправдать ожидания:

— Ты говорил, что у тебя был счастливый брак. Что же произошло на самом деле?

Я подала правильную реплику. Анри как прорвало:

— Ты знаешь, я женился на девушке на четыре года старше себя. А влюблен в нее был с пятнадцати лет. С первого взгляда. Ее родители купили дом рядом с нашим, и пригласили нас в гости на новоселье. Я ее увидел и все! Жину была необыкновенной, не такой, как все. Жину — это Женевьева, если ты не знаешь.

Я кивком поблагодарила за разъяснение. Анри продолжал.

— Естественно, я для нее был глупым щенком, она и не глядела в мою сторону. А потом она уехала учиться в Лион. Там очень сильная археологическая школа. Жину была археологом. Я, как только закончил школу, отправился в Лион. Родителям объяснил, что только там можно получить хорошее образование по банковскому делу. А на самом деле

просто хотел быть поближе к ней.

— А в Лионе?..

— В Лионе я с ней встретился на улице. Она обрадовалась земляку, но не больше. Время от времени мы встречались и пили кофе. Вокруг было полно девчонок, но мне была нужна только она. Я пытался ей объясниться в любви, но меня всегда ставили на место. Потом я уехал учиться в Америку. Я хотел доказать всем, и прежде всего ей, что чего-нибудь стою. Там я познакомился с Жаном Мишелем. Вернее, мы были знакомы еще в Лионе, но не общались. А тут нас в кампусе поселили в одну комнату. Это была судьба. Жан Мишель увлек меня своими проектами. Вместе мы представляли силу: у меня были деньги, а у него — идеи. Из Америки я не вернулся в Лион, а отправился с Жаном Мишелем в Брюссель, где мы начали наше дело. Через два года я приехал в Лион, чтобы открыть там французский филиал, и снова встретил Жину. Она к этому времени стала сотрудником кафедры и у нее никого не было!