Это вызвало такую бурю восторга, что в себя удалось прийти не скоро.

Когда я все же смогла собраться с мыслями, то увидела себя рядом со своим мужчиной. Он обнимал меня и прижимал к себе. Все правильно, так и должно быть. Я пристроила щеку ему на грудь, точнее, на стиральную доску его грудной клетки. Но мне не было жестко или неудобно, потому что это были самая родная на свете грудная клетка, самые обожаемые кости. Мы лежали так с полчаса, пока сердца не стали биться тише, и дыхание не успокоилось. Тогда Анри осторожно сложил мою голову на подушку и приподнялся на локте:

— Знаешь, мне так есть захотелось. Я пойду перекушу. Тебе что-нибудь принести?

— Не надо, я с тобой. Думаешь, ты один тут такой голодный?

Мы пошли. В самом низу лестницы чуть не упали, потому что отчаянно пытались держаться друг за друга. В результате врезались в вешалку и на нас попадали старые плащи. Мы чуть со смеху не умерли.

В кухне, пока я открывала банки с соком и бутылки с минералкой, Анри накладывал на остатки багета все, что под руку попадалось. Соорудил богатырский бутерброд, открыл рот пошире и остановился, потому что заметил, как я на него смотрю.

— В чем дело? Ты что, никогда не видела бутербродов?

— Видела. Мне просто интересно, насколько широко ты сможешь разинуть рот.

Пеллернен бросил бутерброд на стол:

— Хулиганка! Так я совсем голодным останусь! — и стал гоняться за мной по всей кухне. Поймал, сгреб за шиворот и стал целовать. Потом спросил:

— Ты обратила внимание, мы с тобой все время хохочем, как ненормальные?

— Ну и что? По-моему, это здорово! Главное, что не плачем.

— И ты меня совсем не боишься?

— А я должна тебя бояться?

— Ну меня вечно упрекают, что я на всех ору, ругаюсь, давлю… Но ты как-то не так на это реагируешь, не оправдываешься и не обижаешься, все обращаешь в смех и шутки.

— Я никогда не оправдываюсь. И обижаюсь очень редко.

— И не боишься, — уточнил он.

— Вот еще, стану я тебя бояться. Ты орешь нестрашно, понарошку. И сердишься так же. А даже если и на самом деле, все равно не боюсь. Мне с тобой весело и не страшно.

— Да как-то не хочется на тебя всерьез сердиться.

— Не хочется — и не надо. Ты ешь свой бутерброд. А я полюбуюсь.

Он со всего маху куснул огромное съедобное сооружение и чуть не подавился. Мы снова закатились смехом. Пришлось сначала попить водички, чтобы успокоиться, только потом бутерброд удалось съесть. Правда, сделали мы это вдвоем, разъяв его на части. По-русски я бы еще пошутила, но тут у меня словарный запас кончился.

Когда мы вернулись в спальню, Анри сказал тихонько:

— Я тешил себя мыслью, что знаю настоящую любовь, и очень этим гордился. Надо же было быть таким дураком. Мы с Жину никогда так не смеялись. Я все время боялся ее обидеть. А она боялась, что я буду покушаться на ее суверенитет. А ты ничего не боишься, и я с тобой ничего не боюсь. Сейчас я вижу ясно — в любви не должно быть страха.

— Все правильно. Если любишь, бояться нечего. Даже как-то глупо. Страшно только потерять, — я прижалась к нему и закрыла глаза.

Оказывается, я совсем забыла, как удобно и спокойно засыпается, когда тебя обнимает любимый мужчина. Правда, среди ночи я проснулась от того, что мой зад высунулся из-под одеяла и мерз. Зная, как бесплодна борьба за одеяло, я встала и полезла в шкаф. Там, естественно, нашла второе. Правда, без пододеяльника, но это детали. Снова улеглась, укрылась, и спала уже до утра.

* * *

Утром Анри разбудил меня на рассвете, как водится, поцелуями. Я с жаром ответила на его ласки, несмотря на то, что не вполне проснулась. Или благодаря? После этого логично было бы продолжать спать, но мой возлюбленный потянул меня за руку:

— Пошли!

И повел прямехонько к морю. Как раз поднялся прилив. Вода была холодная и живо разогнала остатки сна.

— Спать будешь после обеда, а сейчас позавтракаем и в Кемпер!

Я была не очень уверена, что нам туда надо, но спорить не стала.

В этот момент в кармане моего халата зазвонил телефон. Сережка. Действительно, мой сын интересовался, почему мама ему вчера так и не позвонила и не отвечала на звонки. Я глянула — мама родная! Восемь неотвеченных вызовов! Я постаралась успокоить сына: гуляла, купалась, а телефон оставила в комнате. А потом так устала, что заснула, забыв посмотреть на телефон.

— Мам, ну как ты, нормально?

— Сереж, у меня все О.К. Отдыхаю в лучшем виде. У тебя-то как? И у Катьки?

— У нас тоже все классно! Дом большой, пляж отличный, ребята не вовсе козлы, общаться можно. А у тебя точно все в порядке?

— Да сказала тебе, все отлично!

Я закончила разговор, но чувство у меня осталось странное.

Мы вернулись в дом, пошли на кухню, и я стала перебирать наши припасы, чтобы приготовить завтрак. Меня ждало огорчение: большую часть продуктов пришлось выбросить. День, проведенный в багажнике, не пошел им на пользу. А то, что осталось, годилось в основном для сухомятки. Ничего путного приготовить не получалось.

Я рассуждала сама с собой:

— Так, сырокопченый окорок — это хорошо. Маринованный лосось — тоже пойдет. Камамбер — это великолепно! Паштет надо немедленно съесть, вечером уже можно будет выбрасывать… Холодный ростбиф, горчица, соусы какие-то в банках… Овощи уже все попортились, и зелень сдохла. Сливочное масло! Правда, мало его… Кофе отличный, молока нет.

Анри внимательно за мной наблюдал, просто естествоиспытатель какой-то. Потом спросил:

— А что, собственно, тебе нужно?

— Мне? Мне нужны продукты, чтобы приготовить что-нибудь на завтрак.

— Ну например?

— Яйца, молоко, зелень, помидоры, лук — был бы омлет с луком и помидорами. Растительное масло, чтобы было, на чем жарить. Оливковое тут есть, но им только салаты заправлять. И кстати, салат! Зелень, овощи, молоко, йогурт, домашний творог. Нормальные продукты, а не остатки пиршества в замке. Мука и дрожжи — я бы хлеб выпекла, тут в углу есть хлебопечка.

— Ты стала бы все это готовить?

— Дома я всегда готовлю, и многие считают, что делаю это неплохо. А что? Ты бы не стал это есть?

— Да я из твоих рук съем что угодно! Раз тебе нужны все эти продукты, мы едем их покупать. Только кофе выпьем?!

Мы выпили кофе. Нам с собой как раз дали пакетик молотого, а в кухне нашлась итальянская кофеварка. У меня дома точно такая. Я еще допивала последний глоток, а Анри уже успел сбегать наверх, одеться и теперь на дворе заводил машину.

Я бросилась его догонять: нацепила, что под руку попало, и вперед. Причесывалась я уже в машине. А краситься и вовсе не стала. В последнюю минуту схватила свой фотоаппарат, и уже от машины сняла приютивший нас дом несколько раз.

— Молодец, что взяла. Сможем сегодня пофотографировать, — резюмировал Анри. Он нажал на газ и мы помчались.

Скоро мы миновали давешнюю деревушку и повернули на Кемпер. Тут уже телефон зазвонил у Анри. Он остановился и взял трубку.

— Да, я в Бретани.

………….

— Да, здесь.

……………

— Да, со мной.

…………..

— Не твое дело.

Тут он отключил телефон. Совсем. И посмотрел на меня.

— Звонил мой племянник. Спрашивал, не находишься ли ты здесь, со мной. Я, если ты заметила, не стал отрицать. У твоего сына собачий нюх. После разговора с тобой он разволновался, сказал, что никогда не слышал у тебя такого голоса, и уговорил Эрика проверить, не вместе ли мы. Фантастика! Мне кажется, голос у тебя был такой же, как обычно. Что-то после этого звонка я не в своей тарелке. Может, ты сядешь за руль? Права у тебя должны быть…

— Конечно, у меня есть с собой права!

Я достала их из сумочки и сунула ему под нос. Тогда Анри вышел из авто, и мы поменялись местами.

Он просто угадал мое желание. Всю дорогу мне хотелось самой вести машину, но я не решалась попросить. А тут все случилось само собой.

— Обрати внимание, у меня механическая коробка передач. Ты справишься?

— Дома у меня тоже механическая. Я не люблю автомат.

Я выжала сцепление, завела мотор и тронулась с места. Анри наблюдал за моими действиями с недоверием, сидел напряженный, не касаясь спиной сиденья. А я кайфовала. Уже через пару минут возникло чувство, что я знаю эту машину всю жизнь. Я бросила осторожничать и поддала газу. Тогда он спокойно откинулся на спинку сиденья и расслабился.

— Ты и впрямь неплохо водишь, Эрик прав. По-моему, это доставляет тебе удовольствие.

Я кивнула.

— Ну и отлично. Сможем меняться за рулем. Кстати, пока ты спала, я отправил документы твоей подруги в Тулузу.

Я чуть не въехала в ограждение.

— Как? Где ты их взял?

— Успокойся, веди машину внимательно. Отвечаю на твой вопрос: на рабочем столе твоего лэптопа. Ты же их там бросила. Я скопировал все, перенес к себе и послал. И конверт с ее документами не забыл. Из Кемпера отошлем, там есть почта.

И впрямь, для Мананиных документов я даже папочку не удосужилась завести, так и лежали они на видном месте. Файлы называются так понятно, что ошибиться было бы трудновато.

— А если бы не нашел сразу?

— Разбудил бы тебя. Правда, ты так сладко спала, грех было тебя будить.

— Ты такой внимательный! А я, лапша, обо всем забыла.

— Ты обо мне думала, ни о чем другом и помнить не могла. А вот я думал о тебе, и вспомнил о твоей подруге. Ты ведь рада? Только не начинай прыгать за рулем, пожалуйста!

Я сосредоточилась на дороге, и минут через сорок мы въехали в Кемпер. На мои глаза, более прелестный город трудно себе представить. Я влюбилась в него с первого взгляда. Город раскинулся на берегах реки с забавным именем Одэ (ударение на последнем слоге). Реку то и дело пересекают всевозможные мосты и мостики, увешанные вазонами с геранью сверх всякой меры. В чистой воде резвятся огромные форели. А по поверхности скользят разноцветные байдарки, и непонятно, кто крупнее — лодки или рыбы.

В самом центре, среди средневековых кварталов расположен красивейший готический собор. А в трех шагах от него нашлось и почтовое отделение. Мы запарковались около почты и первым делом отослали Мананины бумаги. Потом с чистой совестью я потребовала кофе. А затем мы отправились за покупками. Нашли и молочную, и булочную. У мясника купили антрекотов, в зеленной лавке затоварились так, что рук не хватало нести. Потом закупили соки и воду. Мы не шли в одном направлении, а крейсировали между машиной и магазинчиками. Наконец я купила муку, яйца и дрожжи, тут мой список продуктов закончился.

— Теперь идем покупать тебе купальник и что-нибудь еще нужное и полезное.

Я обреченно вздохнула.

— Идем.

Не люблю покупать себе одежду с мужчиной: сразу начинаю комплексовать из-за лишнего веса. Как назовут твой размер вслух — хоть беги из магазина. В общем, я не толстая, но и худой не назовешь. А грудь — та вообще на два размера больше бедер. В общем, подобрать ничего нельзя, только позориться. Это лучше делать в одиночку, на худой конец — с подругой, но не с мужчиной твоей мечты.

Мы зашли в магазинчик. Навстречу нам вышла крепкая тетка моего возраста и мило поздоровалась. Анри тут же оповестил ее, что мы, мол, пришли купить купальник для мадам.

Тетка окинула меня опытным взором, сделала жест рукой и куда-то скрылась. Вернулась она с тремя купальниками. Два положила на прилавок, а третий осторожно развернула и продемонстрировала:

— Этот должен подойти мадам. На такую роскошную фигуру трудно подобрать хорошую модель, но, думаю, это то, что надо.

И разрешила померить. Я просто обалдела. Купальник был сногсшибательный: темно-синий, украшенный вышитой каймой из разноцветных рыбок на груди и бедрах. Так мне шел, как будто для меня и был задуман. Анри, когда увидел, рот раскрыл.

— Потрясающе! Это и впрямь то, что нужно. Я боялся, что здесь не удастся купить хорошую вещь, но это просто выше всяких похвал! Берем!

Пока я переодевалась, он купил не только этот, но и два других купальника, а к ним темно-синее парео с такими же рыбками, шлепанцы на пробковой подошве, украшенные ракушками, пару махровых полотенец и пляжную сумку под стать купальнику.

Потом мы зашли в парфюмерный магазин за маслом для загара. Я не уставала восхищаться тем, которым он меня мазал до сих пор: я не только не обгорела, наоборот, стала покрываться легким, но вполне читаемым загаром. Так что купили еще одну банку. Я засунула масло в сумку и вышла из магазина, а Пеллернен задержался. Что он там приобрел, не показал, но что-то, видно, купил.

После чего стал таскать меня по лавкам с сувенирами. Кемпер, как оказалось, город вполне туристский, таких магазинчиков на нашем пути встретилось великое множество. На дорогие покупки я своей санкции не давала. В результате мне и моим детям были куплены майки и бейсболки с местной символикой. В одном магазине в окне был выставлен национальный бретонский костюм. Народные костюмы — красивая вещь, не зря они формировались столетиями. А бретонский кружевной чепец и косынка, тоже изукрашенная кружевами — это вообще чудо. Тут Анри застрял: надень да надень. Я надела, и весь магазин, начиная с хозяина, и кончая покупателями, начал ахать: мадам такая красавица! Настоящая бретонка! Глаз не оторвешь!