Лиза откланялась — у нее назначена встреча с парикмахером.

Мне бы тоже надо заняться своей внешностью, но сначала стоит поинтересоваться: когда начало? Чем ближе к этому сроку я создам прическу, тем дольше я буду на людях с приличной головой.

Жан Мишель рассеял мои сомнения. Гости начнут съезжаться к шести. С семи планируется основная часть, а после одиннадцати все разъедутся. Это, дорогая моя, не богема, а финансисты. Меня заинтересовали подробности. Оказывается, он только номинально выступает на этом приеме в качестве хозяина. Деньги на него дает Ассоциация чего-то такого международного и финансового, что проскочило мимо моих ушей. Вообще, в замке часто проводятся подобные сборища. Нанять его может любой. Должен же он как-то окупать свое содержание. Конечно, все это великолепие охраняется государством. Наниматель подписывает бумагу, что обязуется не причинять зданию и его убранству вреда, а в случае чего, возместить все в многократном размере.

— Знаешь, Надя, несколько раз мой замок пытались нанять русские, но я каждый раз уклонялся. Побаивался. А теперь думаю — прав ли я был?

— Знаешь, Жан Мишель, — ответила я в тон, — ты был больше, чем прав. Русские могут быть всякими, даже очень милыми и симпатичными, но богатые русские ни в чем удержу не знают, а это может сильно повредить старинному зданию.

Мы посмеялись, и де Кассаль ушел, чтобы наблюдать за приготовлениями. Тут же за меня взялся Анри:

— Ты знаешь, о чем со мной говорил твой сын?

— Понятия не имею.

— Он хотел выяснить серьезность моих намерений. Намекал, что, если они недостаточно серьезны, чтобы я оставил тебя в покое, а то у тебя и так разбито сердце. Оно у тебя разбито?

— Вроде нет. Наверное, он неправильно употребил время глагола. И что этот мальчишка лезет не в свое дело! — я рассердилась.

— Не ругай парня, он прав. Он тебя любит и защищает, как умеет. А я попытался ему объяснить, что в этом мы с ним союзники.

— И как, объяснил?

— Не знаю. Я же тебе говорю: пытался! Пойдем ко мне, я хочу сделать тебе подарок.

Я встала и покорно пошла за Пеллерненом на второй этаж. Он ввел меня в комнату за руку и велел закрыть глаза. Когда же я их открыла, передо мной на бархате сверкала и переливалась несусветная красота: серьги и колье к моему обручальному кольцу. Я о таком не могла даже мечтать, не потому, что мои представления роскоши убоги, а потому, что о таком может мечтать только создавший это чудо художник-ювелир. Гарнитур из белых и голубых бриллиантов представлял собой совершеннейшее произведение искусства. О таком даже не хочется знать, сколько это стоит. Я и не стала спрашивать. Только засомневалась: как я повезу такую ценность через границу.

— А зачем? Сегодня ты это наденешь, а в понедельник мы положим драгоценности в банковский сейф. Ты повезешь через границу ключик, а его можно везти беспошлинно. Все равно в России тебе это не понадобится. Вот обручальное кольцо ты не снимай, чтобы не забыть: ты обещала выйти за меня замуж. А сейчас надень, я хочу посмотреть.

На мне было не платье, а простой черный топ с большим вырезом, но выглядело все роскошно.

Я полюбовалась на себя в зеркало, потом захотела все снять и сложить в футляр.

— У тебя, наверное, есть сейф. Спрячь туда. А перед тем, как идти на прием, я приду к тебе и все надену. А кольцо, наоборот, сниму. Не хочу афишировать нашу помолвку перед всем этим финансовым сообществом.

Но Анри не дал:

— Подожди, я хочу полюбоваться.

Любовался до тех пор, пока на мне ничего, кроме этих самых бриллиантов не осталось. Но и потом не остановился. В результате мы валялись на его кровати, застеленной мягким сине-зеленым покрывалом, и нежились, обессиленные. Я шепнула ему в ухо:

— Ты так умрешь от истощения сил.

— Не рассчитывай, меня еще надолго хватит!

После чего мы встали. Я сняла, наконец, бриллианты, приняла душ и надела свою одежду. Пока я занималась собой, Анри пошарил в изголовье кровати, отодвинул одну из фотографий и открыл дверцу маленького сейфа.

— Посмотри! Здесь такие почти во всех комнатах, чтобы гости могли спрятать свои драгоценности в надежное место. Устроено еще в двадцатых годах. Если хочешь, оставь все здесь, а можешь отнести в свою комнату и положить в сейф там.

— А где его там искать?

— Не помню точно, под какой-нибудь картиной. Кажется, у тебя над кроватью маленький пейзаж с лодками, за ним находится сейф.

— Ну, вот еще, буду я возиться. Лучше здесь.

— Тогда выбери шифр сама. Одна буква и четыре цифры.

Анри ушел в ванную, чтобы не смотреть. Я взяла первую букву своей фамилии и четыре последние цифры моего московского телефона. Наконец сейф был закрыт. Я проверила, как все работает. Отлично. Ну вот, теперь вся эта красота надежно спрятана. После приема я верну все сюда. Мне почему-то казалось, что это великолепие не может быть моим, и если оно пропадет, я буду отвечать. Так что я почти не радовалась подарку, гораздо больше беспокоясь за его сохранность.

Пеллернен как почувствовал. Выйдя из ванны, он сказал:

— Конечно, я понимаю, что тебе бы подошел другой подарок.

— Какой?

— Бриллианты у жены финансиста должны быть по определению. Пусть лежат, тебя дожидаются. Ты в них такая красивая, и без них тоже. Но хороший автомобиль, мне кажется, порадовал бы тебя гораздо больше. Я думал об этом, но потом решил подождать. Пока ты не переехала ко мне, дарить машину преждевременно. К тому же я предпочел бы, чтобы ее ты выбрала сама.

Верно. По большому счету машины я обожаю, а к драгоценностям равнодушна. Пусть говорят, что лучшие друзья девушек — это бриллианты. Я смолоду неправильная девушка, это не про меня.

— Кроме бриллиантов, я приготовил тебе другой подарок. Даже не подарок — сюрприз. Думаю, ему ты обрадуешься больше, — Анри взял со стола большой желтый конверт из крафт-бумаги и протянул мне. Дрожащими от волнения пальцами я вскрыла конверт. Там лежали аккуратно заполненные, с печатями документы для моей Мананы! Приглашения, разрешения, все, что необходимо! Даже фамилию не переврали, все точно, как в аптеке! А самое потрясающее — ее приглашали на работу в Тулузу! Именно туда, где находились ее муж и сыновья!

Я посмотрела на Анри полностью обалдевшим счастливым взглядом.

— Ну, что ты удивляешься? Получить такие документы в Тулузе мне легче, чем где бы то ни было. Все-таки, это мой родной город. Ты же дала мне все исходные данные еще неделю назад. Я тогда же написал людям, и вот сегодня утром бумаги пришли. Надеюсь, там все в порядке.

Обхватив моего любимого, я прижалась к его груди и залила ему рубашку слезами благодарности. Лепетала что-то невообразимое, что должно было показать, как я ему признательна.

— Я был уверен, что ты останешься довольна. Но чтоб настолько… Ведь это даже не для тебя. Ты совершенно невероятная.

Мы продолжили обниматься, хотя сил уже не было. Немного успокоившись, я в очередной раз поблагодарила Анри, потерлась об него носом, и сказала, что мы временно расстаемся. Чтобы вечером хорошо выглядеть, надо днем поспать, это аксиома. А с ним, ясное дело, не поспишь.

Мы попрощались до обеда, я пошла к себе.

* * *

Проходя мимо лестницы я увидела такое, от чего сон слетел с меня мухой. Баронесса Лиза, стоя на верхней площадке, разговаривала с человеком, которого я меньше всего хотела здесь увидеть! Господин Егоров собственной персоной! Хорошо, что они меня не заметили: в коридоре было темновато, а они стояли на свету.

Наверное, стоило встать там, у лестницы, и послушать, о чем они говорят, но я подслушивать не умею. Если только не специально получится, а так…

Я поскорее проскочила опасный участок и опрометью бросилась в свою комнату. Там, тяжело дыша, рухнула на пуфик. Меня тошнило. Снова вид этого человека вызвал у меня, как в первый раз, чувство неконтролируемого страха. Откуда он взялся? Из какого гардероба выпрыгнул? Гостям еще рано, они начнут собираться через…теперь уже часов через пять.

Надо бы Катьку предупредить, а как? И что я ей скажу? В Москве от дурацкого страха я скрыла от нее все, что мне говорил Егоров, а теперь вижу, что напрасно. Обманула сама себя. Как теперь действовать? Перехватить девчонку раньше, чем он с ней встретится, и все ей рассказать? А если Егоров с ней уже встретился?

Сплавить его не удастся, он наверняка почетный гость. Вон, и баронесса с ним кокетничает. Не подозревает даже, что она для него — старые кости, собачий корм. Для графа такой тип — перспективный клиент или партнер. Пусть что угодно говорит про русских нуворишей, денежки их ему очень даже нравятся. Значит, рассчитывать можно только на себя. Неплохо бы, чтоб еще и на Катерину. Надо с ней поговорить до того, как она встретится с Егоровым. Но где она? В бассейне плещется?

Тут я ее увидела. Идут себе с Эриком по дорожке, обнявшись, и в ус не дуют. А за ними вся честная компания. Вся местная молодежь. Направляются, судя по всему, в дом. Сейчас столкнутся с Егоровым. Что бы я ни делала в такой ситуации, только поставлю себя в двусмысленное положение.

Я осталась сидеть на подоконнике, мучительно перебирая в уме возможные варианты развития событий. А потом раздался стук и сразу, не дожидаясь приглашения, в комнату ввалился мой сыночек.

— Мам! Ты чего тут сидишь? Сходила бы с нами в бассейн. Знаешь, как там клево? Крыша открывается и закрывается, внутри бьют струи в разные стороны, как в джакузи. Да, ты представляешь, кто сюда приехал? Этот твой тип из загородного ресторана. Ну, помнишь, когда ты нас с Эриком еще в Москве возила. Кстати, мы его и в Трувиле встретили.

— Когда? — я похолодела.

— Не то во вторник, не то в среду. На пляже. Он подошел, поздоровался, потом Катьку отозвал и что-то ей втирал. Она потом сказала Эрику, что он про тебя спрашивал. Хотя я лично сомневаюсь. По-моему, ему наша Катька нравится. Только он для нее старый. Мам! Он же старше тебя?

— Лет на восемь.

— Ну вот, пень трухлявый, а туда же.

На душе у меня кошки скребли. Я попыталась отвлечь парня от скользкой темы.

— Ну, я все же не совсем старушка, а он меня не так уж и старше.

— Ты? Ты у нас молодая и красивая. Но смотри, ты за Диму не пошла, а он тебя моложе не на тридцать два года.

— Сереж, возраст тут ни при чем, просто я Диму не люблю, значит, нам не надо быть вместе.

— Все правильно. А Катька не любит этого хрена богатого. Им тоже не надо быть вместе. Правда, она и Эрика не любит. А зря, он отличный парень. Хотя лучше им не жениться, она ему всю жизнь испортит.

Сережка не кажется таким уж умным и наблюдательным. Но иногда как скажет — в самую точку. Я про себя согласилась с выводами своего сына, а вслух сказала:

— Ну, это их дело.

— Конечно, их, не мое же.

— Ну, вот и отлично. А теперь иди, отдохни, приведи себя в порядок. Мне тоже нужно отдохнуть, чтобы вечером хорошо выглядеть. И пожалуйста, не распространяйся относительно моих отношений с господином Пеллерненом. Пока это тайна.

— Ага, хорошенькая тайна, о которой каждая собака знает. А он славный. И тебе подходит. Так что не бойся, я никому ничего не скажу.

Сережка ушел, а я сделала самую большую глупость в своей жизни. Разделась, приняла душ и легла спать, рассудив, что сегодня ни на что повлиять уже не могу. А вот чтобы хорошо выглядеть вечером, нужно отлично выспаться днем.

Таким образом, я потеряла драгоценные часы, которые Егоров употребил на свой план мести. Но откуда я могла знать, что мне собрались мстить? Единственное, что я могла предположить, что он начнет вязаться при всех к Катерине и устроит скандал. Дура!!! Мне и в голову не пришло, что я встала Егорову поперек дороги, а он не привык такое спускать, и Катерина тут уже ни при чем.

Так что я относительно спокойно выспалась. Около четырех встала, сходила в комнату к Анри и забрала драгоценности. Он, как выяснилось, тоже спал все это время. Хотел было меня задержать, но я ловко увернулась, сказав, что после приема я вся к его услугам, а сейчас мне нужно приводить себя в порядок, а это дело небыстрое.

Вернувшись в комнату, я заперлась, разложила на кровати белье и платье, выставила на туалетный столик всю косметику, а сама пошла в ванную. Вымыла волосы, высушила их феном. Со времен советской власти у меня в чемодане всегда литровая кружка и кипятильник: мало ли что. Собираясь в замок, я ее не забыла и в который раз похвалила себя за запасливость. Кипятильником в кружке сварила термобигуди и закрутила кудри.

С бигуди на голове уселась перед зеркалом и навела на лицо марафет. Надела нижнее белье, платье, подушилась духами, которые мне подарил Анри, после чего набросила на плечи пеньюар и занялась волосами. Прическа мне удалась. Поднятые на макушку волосы делали лицо моложе, а спускавшиеся сбоку и сзади локоны выглядели завлекательно. Я погуще попрыскала их лаком, чтобы держались. Ну, вот и все. Не стоило тащиться в Намюр к парикмахеру, тем более, в такую жару.