Джулиана Грей - Неприступный герцог

— Твоя очередь, — сказала она.

Уоллингфорд откинул в сторону покрывало, уложил любимую на подушки и накрыл ее губы в долгом поцелуе собственника. Абигайль провела пальцами по его шелковистой спине и играющим под кожей мускулам, легонько коснулась покрытой волосами груди.

— Ты такой красивый. Я уже говорила тебе об этом?

— Я не помню, — ответил он, касаясь губами ее шеи.

— Это правда. Ты словно статуя, высеченная из камня, только живой и теплый. Ты очень красивый, и я могу восхищаться тобой вечно.

Уоллингфорд покачал головой, как если бы не верил тому, что слышал, и спустился к груди Абигайль. Обнял губами ее сосок, и потухшее было пламя разгорелось в груди Абигайль с новой силой. Она приподняла бедра. Губы и пальцы Уоллингфорда ласкали ее грудь до тех пор, пока она не выгнулась под ним.

— Не спеши, — сказал он, — подожди немного, любовь моя.

— Я не хочу ждать.

Тугой жезл упирался в ее ногу, и Абигайль попыталась извернуться, чтобы оказаться к нему как можно ближе, но Уоллингфорд лишь рассмеялся, удерживая ее на прежнем месте.

— Всему свое время.

Абигайль разочарованно вздохнула, потому что просто сгорала от страсти. Рука Уоллингфорда скользнула вниз и нащупала маленький бугорок, который он с таким наслаждением ласкал чуть раньше и который теперь стал еще более нежным и чувствительным.

— О, — простонала Абигайль, чувствуя, что вновь проваливается в жаркую бездну.

Уоллингфорд поднял голову.

— Неужели нужно так мало, чтобы заставить тебя подчиняться?

— Да, — честно ответила она.

Последовали бурные ласки, и на этот раз все случилось еще быстрее, ведь Абигайль уже знала, как отвечать на эти сладостные прикосновения.

— Прошу тебя, — взмолилась она, — я готова.

Жезл Уоллингфорда коснулся ее лона, и Абигайль уже внутренне сжалась, ожидая проникновения, но вместо этого он навис над ней, упершись локтями в матрас, и заглянул ей в глаза.

— Послушай меня, дорогая. — Его голос звучал прерывисто, словно он изо всех сил пытался придать ему твердости. — Скажи мне правду. Ты не беременна?

— Нет, — сразу же ответила Абигайль.

Уоллингфорд запечатлел на ее губах поцелуй.

— А на этот раз? Мне следует быть осторожным или нет?

От важности заданного вопроса у Абигайль закружилась голова.

— А тебя это не затруднит?

Уоллингфорд пожал плечами:

— Я к этому привык.

Абигайль погладила возлюбленного по щеке. Ребенок. Его ребенок. Могла ли она рисковать? Ведь если она забеременеет, он непременно настоит на свадьбе. Она даже не сомневалась в этом. Выйти замуж за Уоллингфорда? Сердце сжалось от страха. И все же она ощутила что-то еще, какое-то первобытное чувство, желание полного единения, желание связать себя с этим мужчиной навеки.

Уоллингфорд вновь поцеловал Абигайль.

— Не торопись, дорогая, ведь я всего лишь схожу с ума от желания.

«Нет», — подумала Абигайль.

— Да, — произнесла она вслух.

— Ты уверена? — Уоллингфорд чуть подался вперед. Он казался таким большим. И как им удалось проделать подобное раньше?

«Нет», — пронеслось у нее в голове.

— Да, — ответила она.

Спина Уоллингфорда напряглась, и Абигайль зажмурилась. Однако боли не последовало. Лишь удивительное чувство наполнения.

Уоллингфорд улыбнулся.

— Я внутри тебя, мой маленький эльф, — сказал он и наклонился, чтобы в очередной раз ее поцеловать. — Внутри тебя.

И он не лгал. Он действительно стал ее частью. Абигайль чувствовала себя так, словно внутри распустился диковинный цветок. И цветком этим был Уоллингфорд. Она обвила его шею руками и поцеловала в ответ.

— Подними колени, — попросил Уоллингфорд.

Абигайль выполнила его просьбу.

— О, как хорошо.

— Насколько хорошо?

— Очень. О!

Уоллингфорд приподнялся чуть выше.

— Вот так? Быстрее?

— Да! О! — Абигайль задыхалась. Внутри нее росло напряжение, невероятно сильное напряжение, подобное той горячей волне, что накрывала ее с головой чуть раньше, только более глубокое. — Вот так! О Господи!

Уоллингфорд продолжал двигаться ритмично и уверенно, не сводя взгляда с лица Абигайль, наблюдая за ее ответной реакцией, и она любила его за это. Любила каждое мощное погружение его жезла в ее лоно.

Обхватив Уоллингфорда ногами и впившись ногтями в его спину, Абигайль заставляла его двигаться быстрее и сильнее и в какой-то момент совершенно неожиданно ощутила, как внутри нее прорвалась какая-то плотина и скопившееся напряжение начало разливаться по телу обжигающим наслаждением, заполняя собой каждую клеточку.

Она вскрикнула, Уоллингфорд замер и глухо простонал ее имя. Она прижалась к нему, впитывая в себя сотрясающую его дрожь.

Уоллингфорд медленно расслабился, и на этот раз Абигайль с радостью приняла его тяжесть. Его дыхание с шумом вырывалось из измученных легких. Она погрузила пальцы в волосы возлюбленного и прошептала:

— Артур, — и поцеловала мокрый от пота висок.

— Что? Что ты сказала? — шепотом спросил он.

— Артур. — Абигайль вновь поцеловала лежащего на ней мужчину. — Мне очень нравится это имя.

Он никогда не любил свое имя, но в устах Абигайль оно звучало как-то особенно — чувственно и любовно. Ощущение ее тела восхищало. Оно было таким изящным и в то же время мягким и округлым. Уоллингфорд помнил, что случилось в прошлый раз, поэтому попытался перекатиться на бок.

— Нет. — Абигайль крепче сжала его ногами. — Останься.

И Уоллингфорд остался поверх нее и внутри нее, немного перенеся тяжесть тела на локти. Он вдыхал легкий аромат лимона, исходящий от ее волос, и поглаживал упавшую на висок прядь.

— Ты все еще… — прошептала Абигайль.

— Да.

— А это…

Уоллингфорд негромко засмеялся и чуть приподнялся.

— Это потому что я люблю тебя. А еще я нахожусь в невероятном возбуждении и хочу растянуть удовольствие как можно дольше.

— Только вот в лодочном сарае вышла промашка.

— Тот случай, дорогая, — Уоллингфорд поцеловал любимую, — вовсе не остудил моего пыла. — И он снова поцеловал ее губы, нежные щеки и чувствительное местечко за ухом. — Ты довольна? Я искупил свои грехи?

— Ты же знаешь, что искупил.

Полные груди Абигайль соблазнительно касались его груди, ее кожа благоухала, а влажное лоно и вовсе казалось раем на земле. Уоллингфорд пытался взять себя в руки, но тщетно — его вновь охватило возбуждение.

«Животное», — укорил он себя, вышел из Абигайль и перекатился на бок.

Абигайль удивленно посмотрела на возлюбленного.

— Почему ты остановился?

— Потому что ты получила более чем достаточно для одной ночи, разве нет? — Уоллингфорд поцеловал ее в нос.

Она смотрела на него так понимающе, словно все его мысли отпечатались на лбу и можно было с легкостью их прочитать. Ее волосы разметались по подушке и груди. Один сосок выглядывал из-за каштановых прядей — тугой и восхитительно розовый.

Волосы Абигайль. Грудь Абигайль. Уоллингфорду на мгновение показалось, что он расколется от напряжения.

— Знаешь, а мне так не кажется. — Абигайль протянула руку и сжала в пальцах его член. — Видишь, нам обоим есть чему поучиться.

Уоллингфорд перекатился на спину, увлекая Абигайль за собой.

Ее глаза округлились, когда она оказалась на нем.

— Так?

— Именно так.

Она немного приподнялась, а потом опустилась снова с тихим стоном наслаждения. От исходящего от нее мускусного аромата кровь застучала в висках у ее возлюбленного.

Абигайль исполняла роль наездницы с явным удовольствием. Ее груди покачивались из стороны в сторону прямо над лицом Уоллингфорда, а голова запрокинулась в исступленной радости. Она достигла апогея первой, издав гортанный крик, и Уоллингфорд последовал за ней. На этот раз он ощущал на себе тело любимой, наслаждался ее шелковистой кожей и пахнущим шампанским дыханием, и когда его изголодавшаяся душа наполнилась радостью и покоем, он мысленно возблагодарил небеса за столь изысканный подарок.

Абигайль ощутила тяжелую мужскую руку, лежащую у нее на животе и крепко обнимающую ее за талию. Яркий луч солнца бил по опущенным векам, но Абигайль не открывала глаз. Ей вообще не хотелось шевелиться. Да она и не могла. Мышцы болели даже такие, о существовании которых она до этого дня совершенно не подозревала. Сколько раз они с Уоллингфордом занимались любовью? Она сбилась со счета. Может, четыре или пять. А в промежутках между этим он доводил ее до экстаза с помощью языка или пальцев, словно хотел выяснить, сколько удовольствия она сможет вытерпеть.

Судя по всему, очень много.

Бьющий в глаза свет стал нестерпимо ярким, поэтому Абигайль открыла глаза и посмотрела на лежащего рядом мужчину. Он распростерся на животе, словно мальчишка, с взлохмаченными темными волосами и приоткрытым ртом, и казался таким расслабленным, таким счастливым. Солнечные лучи блуждали по его мускулистой спине, окрашивая ее в золотистый цвет.

Ее любовник. Герцог Уоллингфорд.

Абигайль не питала иллюзий. Да, он любит ее. Или думает, что любит. Она значит для него больше, чем любая другая женщина. Да, она завладела его сердцем. Но со временем он начнет отдаляться от нее. Со временем другая женщина привлечет его внимание, даже если он будет преданно любить ее, Абигайль. Поначалу будет сопротивляться пагубной страсти, но в один прекрасный момент сила воли его подведет. Это неизбежно. Склонность к беспорядочным связям была у него в крови. Абигайль знала это с самого начала и повторяла себе в который раз, что испытывает к красавцу герцогу лишь плотский интерес. Ею руководила одна безудержная страсть, ибо она намеренно оберегала свое сердце от более глубоких эмоций.

Однако нельзя было и дальше отрицать очевидное: она любит Уоллингфорда — его могущественность, скрытую нежность и человеческие недостатки. Она любит каждой частичкой своего тела, души и сердца. Готова оставаться рядом с ним на любых условиях, и даже выйдет за него замуж, если он станет настаивать. Она будет получать от него все возможное удовольствие и радость до тех пор, пока он не решит от нее отдалиться. Ей будет больно, когда это случится, потому что любовь ее слишком сильна. Но раз цена такова, она ее заплатит.

Абигайль всегда хотела испытать невероятную страсть, и она ее испытала. Она должна была трепетать от восхищения, ибо как часто кому-то выпадает шанс пережить нечто подобное в нынешний век паровых машин и электрических ламп?

Уоллингфорд открыл глаза и сонно заморгал.

— Абигайль.

— Доброе утро.

Он поднял голову и подпер ее рукой.

— Дорогая, что случилось?

— Ничего, — прошептала Абигайль.

— Ты плачешь.

— Всего лишь от счастья. — Абигайль вытерла слезы.

— Мм… — Уоллингфорд заключил ее в объятия и поцеловал. — Но я все равно счастливее, потому что чувствую себя совершенно новым человеком — искупившим грехи и очистившимся.

— Да уж, ты искупил их сполна и прощен.

Уоллингфорд рассмеялся:

— Я подразумевал вовсе не это, хотя испытал облегчение от того, что ты не убежала от меня с криком, как в прошлый раз.

— На самом деле я кричала довольно много. Как и ты. — Абигайль положила голову на грудь возлюбленного. Солнце согревало спину, а Уоллингфорд — грудь. Вот сейчас бы еще чашечку кофе, и мир был бы просто идеален.

Уоллингфорд погладил ее по руке.

— Абигайль, я понимаю, что ты не переносишь само слово «замужество»…

— Вовсе нет.

— И пока не стану упоминать его снова, но должен ясно выразить свои намерения: я хочу, чтобы ты стала моей женой. Эта ночь связала нас с тобой воедино, и я просто обязан жениться на тебе. — Уоллингфорд поцеловал руку Абигайль. — Да ты и сама знаешь это.

— Знаю.

— Я не хочу давить на тебя, но и сдаваться не желаю. Если мне придется жениться на тебе на смертном одре, я сделаю это, и да поможет мне Господь.

Абигайль ничего не ответила.

— Ты не веришь мне?

— Ты говоришь такие глупости, Уоллингфорд. Жениться на смертном одре… Зачем воспринимать все настолько серьезно?

Уоллингфорд вздохнул:

— Абигайль, я дарю тебе свою вечную любовь. Клянусь! Я обещал Морини…

Морини!

Абигайль подскочила на кровати, точно ее ударило током, и все мышцы отозвались болью.

— Что ты сказал?

— Там, в замке, я пообещал, что, если она скажет, куда ты уехала, я сделаю тебя счастливой…