— Я бы сказала так: у меня с остальными не слишком-то много общего. Но застольный спор показался любопытным.

— Сегодня я давала себе слово не вмешиваться в разговор. Теперь придется принести Лиз свои извинения. Этот человек просто вывел меня из себя, кроме шуток. Он такой напыщенный — старый глупый индюк и всего лишь!

— А разве не он нагрел руки на земле и изрядную сумму денег пожертвовал затем социалистам? — спросила Джейн, перестав смеяться.

— Он самый.

— А вроде совсем не похож на социалиста.

— Он изменил свои взгляды. — Фрэн громко расхохоталась. — В отличие от настоящих леопардов, люди-леопарды способны менять пятна на своей шкуре. — Она забросила боа через плечо, фыркнула, убирая концы перьев. — Какого только дерьма не встретишь среди людей! Лишь бы языками почесать, а тема не так уж и важна.

— И многие так думают?

— Большинство. Но почти никто не высказывает своего истинного мнения. Они ведь в большинстве своем все такие: приедут сюда, поохотятся, затем слиняют в свой Лондон. Вечно переезжают с места на место.

— А вы, что же, постоянно тут проживаете? — поинтересовалась Джейн.

— Да. Собственно, мне тут зимой даже больше нравится: вся эта публика зимой убирается восвояси. Я не имею в виду Лиз, разумеется.

— А зачем же в таком случае вы поддерживаете знакомство со всеми остальными?

— Ну, видите ли, мне ведь нужно где-то бывать, я считаюсь одной из представительниц местной общины, как-никак. В том, что касается здешней политики, нельзя быть одиночкой, нужно быть со всеми, одной из общества. И нужно, чтобы к тебе относились как к таковой.

— А зачем?

— Общество тут имеет большой вес. Даже когда они, многие их них, находятся в Лондоне, они контролируют то, что здесь происходит. А когда поддерживаешь контакты, всегда бываешь в курсе событий, знаешь, кто какие планы вынашивает, кто с кем вступает в контакт, кто выступает за то или иное начинание, а кто пытается противодействовать. — Фрэн откинула голову и загоготала почти так же, как Зоя.

— А что это за разговоры такие о планируемом развитии края? Что имеется в виду? Боюсь, я встряла, толком не зная, о чем же, собственно, идет речь.

— Но вы ведь заинтересовались? Это же отлично! — И она радостно хлопнула в ладоши. — Знаете, приходите завтра ко мне на обед. Я покажу вам свой дом. В двенадцать вас устроит? Рассказали бы мне немного о себе. Насколько я понимаю, никто ничего о вас не знает. — Она протянула Джейн визитку.

— Да у меня в жизни ничего интересного не происходило, — уверила собеседницу Джейн.

— Ой, только не пытайтесь меня в том уверить! Я за версту чую интересных людей.

Опять мужчины и женщины сошлись в гостиной, начали меняться местами, забавляясь музыкальной игрой «меняй место». Джейн подошла к Ладлоу. У Перси был такой внушительный живот, что висевшая на поясе традиционная шотландская сумка постоянно оттопыривалась. Увидев Джейн, Перси демонстративно отвернулся. Но Джейн, в сущности, было все равно. Она побеседовала с молодым драматургом из Новой Зеландии, которого Лиз подобрала голосующим на обочине, но очень скоро Джейн почувствовала скуку, принялась сдержанно зевать. Она нашла хозяйку, поблагодарила за приглашение и отправилась домой.


Глава 3

На следующий день, в полдень, Джейн собралась к Фрэн. Она, собственно, не вполне представляла себе, чего следует ожидать. Едва ли то будет небольшой домишко, думала она, — однако увидеть прекрасный особняк в стиле Георгов уж никак не ожидала. По ступеням крыльца навстречу ей с радостным лаем сбежали несколько собак. Почти сразу же навстречу вышла и Фрэн в брюках из рубчатого плиса и свитере: сейчас она выглядела гораздо стройнее и симпатичнее, чем вчера вечером у Лиз.

Джейн почему-то была уверена, что у Фрэн дома сплошное смешение стилей, и потому некоторой неожиданностью для нее стали изумительные интерьеры в бежевом и белом тонах. Все в комнатах отличалось какой-то изысканной элегантностью.

— Ну как, нравится? — спросила Фрэн, заметив восхищение Джейн. — Только все это непросто содержать в порядке, когда столько детей. Впрочем, я запрещаю им сюда ходить. Должны же быть у меня свои апартаменты.

— А детям сколько?

— Четырнадцать и двенадцать. Дикари сущие, разве только в последнее время капельку угомонились. А то на головах стояли. Джин?

— Скажите, а ваш супруг живет здесь же?

— Нет. Он у меня, знаете, большой непоседа. Геолог по профессии. К сожалению, он больше времени проводит за границей, чем дома. — Она передала Джейн бокал с джином.

— Значит, он не очень-то намерен осесть и заниматься здесь хозяйством?

— Да, мы сдаем часть земли в аренду. Джек не слишком жалует сельскую местность. Он предпочитает какой-нибудь захолустный городок, но я сама определяю, где мне лучше жить. Мой Джек — типичный лондонский парень: для него любая провинция всего лишь экзотика. Приехал, полюбовался — и восвояси. А вы занимаетесь чем-нибудь на вашей земле?

— Нет.

— А чем же, в таком случае, вы заняты?

— Да, в сущности, ничем особенным. Я гуляю с собаками и размышляю о жизни, — неохотно созналась Джейн. — Ну а вы чем?

— Немножко увлекаюсь политикой. Я в местном совете не бог весть кто, разумеется. Теперь, когда дети подросли, мне хотелось бы иметь какую-нибудь более ответственную, настоящую работу. Только вот не знаю, чем именно заняться.

— А каким образом вы сумели подъехать к этому местному Совету?

— Случайно, собственно говоря. Джек много зарабатывает, но у меня есть и свои деньги, и свободное время. Думаю, вам следует принять какое-то посильное участие в делах местного общества.

— Должна сознаться, я как-то и не думала об этом. Эгоистично, должно быть… — виновато произнесла Джейн.

— Наверное, это потому, что вы никогда по-настоящему не считали себя способной на такого рода работу. — В голосе Фрэн слышался некоторый сарказм. Джейн резко взглянула на собеседницу и наткнулась на широкую улыбку. — Так вот, Джейн, приоткройте истину. Кто вы такая? Чем здесь занимаетесь?

— Есть несколько свободных часов? — Джейн улыбнулась. С Фрэн было довольно-таки легко разговаривать.

— Если нужно — весь день в вашем распоряжении.

Так много времени она уже жила под именем Джейн Рид, что сейчас как бы рассказывала Фрэн сказку: было такое чувство, что Джейн повествует о совершенно постороннем человеке.

— То-то мне ваше лицо показалось знакомым! Ведь когда-то ваши снимки печатались во многих газетах. Ваши и принца, да. Вот удивительно, никому это даже и в голову не пришло.

— Видимо, дело в том, что все это было очень давно, и кроме того, я ведь представилась миссис Рид.

— Наверное, вам хотелось бы сохранить это в секрете? А мне было бы так интересно рассказать какой-нибудь здешней кумушке и посмотреть, как вытянется у нее лицо! Последнее, что я о вас слышала, было связано с какими-то выигрышами в тотализаторе.

— Видите… — грустно сказала Джейн.

— А скажите, у вас была такая необычная жизнь: что более всего вас поражало?

— Ванные комнаты, их убранство. Никогда не могла оставаться равнодушной к шикарной ванной: из крана хлещет горячая вода… — Она рассмеялась, увидев недоумение на лице Фрэн. — Наверное, вы рассчитывали услышать что-то более существенное?

— Ну, вообще-то да. Думала, что вас более интересовали проблемы причастности к высшему обществу или что-то в этом роде, но уж никак не ванные…

— Да нет, классовая принадлежность — тоже важный для меня вопрос. Был и остается таковым.

— А вот вы сделались принцессой, как это на вас отразилось? Повлияло ли на ваши взгляды?

— Боже, да нисколько! Я была и остаюсь девочкой из рабочей семьи.

— Посмотришь на вас — не скажешь. — Фрэн оглядела ее платье от Ива Сен-Лорана, сумочку от Эрме и шикарные туфли.

Джейн улыбнулась, поправила юбку.

— Это мой второй муж постарался: сделал из меня сноба — что касается одежды. Думаю, именно то слово. Но если серьезно, то вот когда я в первый раз выходила замуж, у меня мелькнула мысль, что я сделалась аристократкой. Повстречайся мы в то время, вы наверняка решили бы: «Да что она вообще о себе думает?» Если ты из рабочей семьи, оставайся таковой, не задирай нос. Вы, кстати, обращали внимание на то, что, когда люди злятся, они зачастую говорят о происхождении оппонента? Это помогает иным возвышаться в собственном мнении.

Фрэн согласно улыбнулась.

— Вы совсем как мой супруг. Он тоже из семьи рабочих и никогда не скрывал этого. А ведь очень многие пытаются самым тщательным образом скрыть свои корни.

— Что практически никому их них не удается. Представители элиты имеют удивительный нюх на такие дела: их не так легко провести. Высшее общество — это настоящая каста, со своими собственными правилами, своим кодексом чести и привычками, воспринятыми еще с молоком матери. Они могут принять в свой круг таких, как я, но только в качестве почетных членов. И мы сможем оставаться в их кругу только до тех самых пор, пока нас терпят.

— Это верно. Вы, судя по всему, можете считаться опытным экспертом в этом вопросе. Скажите, а вы богаты?

— Да.

— Это имеет какое-то значение?

— Собственно, я и сама не знаю. Например, едва ли кто здесь представляет, насколько я состоятельна.

— Но это могло бы в значительной мере изменить их отношение к вам, смею уверить. Видели бы вы, как они вели себя рядом с одним шейхом, который в прошлом году приобрел тут неподалеку имение.

— А за его спиной они наверняка злословили.

— Именно.

— Ну и зачем же мне это? Нет уж, благодарю покорно. Да, собственно, мне давно наплевать.

— Ну и правильно. Не хотите пообедать?

Фрэн проводила гостью на кухню, оборудованную на манер кухонь в больших фермерских домах. Тут стоял длинный стол из сосны, портмейрионский фарфор, с потолка свисали засохшие гербарии — все это весьма напоминало кухню в доме Зои. Джейн сразу почувствовала себя тут как дома. Фрэн оказалась одной из тех редких женщин, сердечных и гостеприимных, с которыми поговоришь пять минут — и уже кажется, будто знала их всю жизнь. Джейн совсем не оскорбилась, когда Фрэн внезапно спросила:

— А как думаете, вам удастся еще раз выйти замуж?

— Не думаю. Дважды мне везло. Грешно рассчитывать и на третий раз.

— Судя по вашим словам, судьба к вам не так уж благосклонна. Сначала вы развелись, потом вот — овдовели.

— Да нет, мне грех жаловаться. Все совершают ошибки, а трагедия в том, что ошибки осознаешь, только когда стареешь, и ничего более исправить нельзя. Но я и сейчас вполне счастлива. У меня двое прекрасных сыновей. И кроме того, я хорошо отношусь к Алистеру.

— Как правило, люди терпеть не могут бывших своих супругов. И фразы-то такой им не произнести…

— Что ж, это их проблемы, — заметила Джейн.

Фрэн оказалась превосходной хозяйкой. Насытившись, женщины вместе отправились осматривать близлежащие земли.

Стретлейт представлял собой небольшое имение, площадью в пятнадцать тысяч акров. Почти вся территория поместья располагалась на равнине, земля была девственная, не знающая сельскохозяйственной обработки. Тут почти совсем не было деревьев. За исключением прекрасной песчаной полоски пляжа, участок не отличался какой-то особенной привлекательностью.

— Пляж изумительный, хотя мне доводилось видеть и более живописные места. Сюда наверняка многие с радостью приехали бы на отдых, — проговорила Джейн.

— Да, тут такие замечательные места, глаз не оторвать. Это и Божье благословение, и вместе с тем наш крест. Чем бы вы ни занимались, окружающая вас природа непременно оказывает свое на вас воздействие. — Фрэн походя выдернула несколько травинок.

— Мне хотелось бы, конечно, взглянуть на карту, чтобы уж знать наверняка, но, судя по всему, где-то здесь проходит и граница моих земель.

— Именно, — согласилась Фрэн. — Я как раз вчера навела справки.

— Скажите, а что именно вы намерены тут сделать?

— У нас в местном совете подобралась небольшая инициативная группа, которой крайне небезразлична судьба этих вот земель. Мы хотим создать здесь индустриальный комплекс из небольших предприятий. Большой бизнес плодить тут совершенно ни к чему. Вы, может, слышали о плавильне, которую выстроили на востоке нашего края? Поначалу там все шло великолепно, но как только плавильню закрыли, всех рабочих преспокойненько выкинули. Мы не можем позволить себе роскошь складывать все яйца в одну корзину. Распределять нужно понемногу.