Он выжимает свои боксеры так неторопливо, как будто это кусок замши, которым он вытирает свою машину.

— Чт... что... — у меня пересыхает во рту, совершенно пересыхает.

— А, это? Ну, Сид, ты не можешь ходить в малюсеньких бикини буквально в сантиметрах от меня, да ещё и хватать моё хозяйство, при этом, не ожидая, что у меня появится сильный стояк.

Он вешает свои трусы на спинку стула и надевает шорты. Мои глаза, которые больше никогда не станут прежнего размера, проходятся по его телу и останавливаются на лице.

— Чем займёмся сейчас? — спрашивает он, застёгивая шорты.

Все слова покидают меня. Я беру бокал «Маргариты» и одним большим глотком опустошаю его до последней капли.

— Чёрт! — кривлюсь я и прижимаю пальцы к вискам. — У меня мозг заморозился!

Неожиданно, руки захватывают моё лицо, а горячие губы сливаются с моими. Теплота его языка нагревает мой рот, а «замороженный» мозг оттаивает. Он отрывается от моих губ и трётся своим носом о мой.

— Лучше?

Лотнер совершенно сумасшедший и непредсказуемый. Это слишком сложно выдержать, но в то же самое время мне всё равно его мало.

— Что это было? Разморозка мозга с помощью искусственного дыхания?

— Сработало, не так ли? — он подмигивает мне, берет свою футболку и надевает её обратно. — Что думаешь насчёт радиоуправляемых самолётов?

Я оборачиваю полотенце вокруг своего тела.

— А подробней?

Он кладет обратно в карман свои ключи, телефон и бумажник.

— Мой друг, Кейден, собирается со своим младшим братом поразвлечься с радиоуправляемыми самолётами недалеко отсюда, и он приглашает нас присоединиться к ним.

Он снова это делает — переключается с дерзкого на милого. Но правда состоит в том, что Лотнер всегда милый. Даже его дерзкая сторона больше шутливая, чем вызывающая.

— В таком случае, думаю, тебе стоит переодеться. Если хочешь, могу забросить вещи в сушилку? — киваю я в сторону его мокрых боксеров.

— Нет, всё в порядке, — усмехается он.

— Ну, конечно же, — бормочу я и поворачиваюсь, чтобы вернуться в дом.

— Что это было?

— Ничего.

Я надеваю чёрные капри и сиреневую борцовку. Ожидая, что окна в машине снова будут опущены, я завязываю волосы в высокий хвост и лезу в свою сумку с обувью, которую до сих пор не распаковала, вытаскиваю оттуда сандалии от «Кин».

Лотнер ждет меня возле крыльца, сидя в деревянном кресле-качалке. Я закрываю на замок входную дверь, а он встает и одаривает меня медленной, оценивающей и благодарной улыбкой.

— Такая чертовски сексуальная, — покачивает он головой.

Я чувствую, как румянец тёплой волной растекается по моим щекам и шее. Он берет меня за руку и ведет к своему «ФоРаннеру». Открыв пассажирскую дверь, он смотрит на небо.

— Надеюсь, дождя не будет. Тучи собираются.

Он забирается в машину и пристегивается.

— Мне взять зонт? — спрашиваю я.

— У меня есть один, всё в порядке.

Пока мы едем к лётному полю, Лотнер кладет свою правую руку на сидение за моей головой и гладит мою шею кончиками пальцев. Окна открыты, а Джеффри Гейнс исполняет мою любимую песню Питера Гэбриэла «In your eyes». Я закрываю глаза и погружаюсь в слова песни, которые позволили мне потеряться в голубых ирисах. «Свет. Жар... Я побеждён».

Когда мы приезжаем, на парковке стоят десятки машин. На поле я вижу только двоих детей, одна девочка, поэтому будет легко найти Кейдена с его братом.

Когда мы подходим, мальчик лет десяти, отдает дистанционный пульт парню, который стоит рядом с ним и бежит к нам.

— Салли, — кричит он.

— Привет, Брейден, — Лотнер распахивает объятья и ловит в них Брейдена.

Салли?

Лотнер мне не сказал, но я заметила, что у мальчика синдром Дауна. У него характерное «плоское лицо», немного раскосые глаза и высунутый язык. Небольшое расстройство речи, но не такое сильное, чтобы возникали проблемы при общении.

Парень с пультом направляется к нам, держа в руке самолёт.

— Салли, мужик, — они начинают выполнять необычную серию рукопожатий. — А это, должно быть, Секси Сидни?

Я выгибаю бровь и кошусь на Лотнера, который стоит, стиснув зубы, а его улыбка стала не такой приветливой как раньше.

— Я никогда не называл её Секси Сидни, — качает головой Лотнер.

— Правда. Но он точно говорил, что ты самое сексуальное, что он когда-либо видел в своей жизни. Я придумал выражение «Секси Сидни», и посмотри на себя, я был прав. И я Кейден, кстати, — он протягивает руку, и я крепко её пожимаю.

Самое сексуальное, что он когда-либо видел в своей жизни? Чёрт! У меня проблемы.

— Приятно познакомиться. Ты первый друг «Салли», с которым я познакомилась, — я снова смотрю на Лотнера.

— Салли — это моё прозвище.

— Да, потому что его любимый мультик — «Корпорация монстров», — с энтузиазмом добавляет Брейден.

Я наклоняю голову, а глаза расширяются от удивления.

— Правда?

Лотнер шутливо взъерошивает волосы мальчику.

— Если Брейден так говорит, значит, так оно и есть. Брейден, это мой друг Сидни.

— Секси Сидни, — отвечает Брейден так, как будто это моё полное имя.

Я закатываю глаза и шутливо прищуриваюсь в сторону Кейдена.

— Приятно с тобой познакомиться, Брейден.

— Брей, небо выглядит не очень обнадёживающе. Так что, если ты хочешь похвастаться своими навыками пилота перед Салли и Сидни, то тебе лучше начать уже сейчас.

Брейден довольно хорошо управляет своим самолётом. Мы с Лотнером сидим на траве и наблюдаем за тем, как Кейден следит за полётом.

— Его мелкая моторика рук развита поразительно. Он справляется даже лучше, чем некоторые взрослые на этой поляне, — комментирую я.

— Их мама работает врачом-трудотерапевтом, поэтому он более развит, чем большинство других детей его возраста с синдромом Дауна. Брейден замечательный ребёнок. Он мальчик на побегушках в своей школьной команде по футболу, и однажды он мечтает стать нападающим.

— И почему бы ему не стать им? Ходят слухи, что его друг является легендой колледжа.

Лотнер ковыряется в траве между нами.

— Кто-то, должно быть, хорошо потрудился и занялся исследованием моей биографии.

— Не в этот раз. Но доктор Эббот уж точно знает кое-что о тебе.

— Да, а ещё я уверен, что он провёл с тобой беседу о том, каким же «разочарованием» для фанатов стало то, что я выбрал медицинский, а не национальную футбольную лигу.

— И почему же ты не выбрал её?

— Думал, что брошу это, пока буду на высоте. Но в десятом классе я понял, что просто душа не лежит к футболу. Я остался на второй год в школе, — он смотрит на меня. — Потому что на подготовительных курсах при медицинском колледже было много сложных предметов, а не потому, что я провалил все экзамены, — он легко толкает меня локтем в бок.

Я толкаю его в ответ, вспоминая свой комментарий о возрасте.

— Деньги и слава не стоят риска раннего артрита суставов или возможного повреждения мозга. Не пойми меня неправильно, мне нравится играть, но на этом всё и заканчивается... просто эта игра не для меня.

Мой взгляд опускается на его голую ногу, и я замечаю исчезающий шрам, тянущийся вдоль колена на правой ноге. Я наклоняюсь и веду по нему пальцем. Он напрягается, следя за моим пальцем.

— А это?

— Разрыв ПКС (прим. пер. — передняя крестообразная связка), — и он не уточняет, что это значит.

— Из-за этого ты перестал играть?

Его глаза всё ещё следят за моим пальцем, двигающимся по его шраму.

— В том числе.

Я наклоняюсь и прижимаю губы к шраму, а он резко втягивает воздух. Выпрямившись, я вижу, что он серьёзно смотрит на меня, нахмурив брови. Я беру его руку и дотрагиваюсь ею до своей головы немного выше лба. Отпускаю его руку, а он продолжает ощупывать повреждённую кожу подушечками пальцев.

— Футбольная травма? — спрашивает он.

Я качаю головой и усмехаюсь.

— Первый раз на доске для сёрфинга.

Блеск в глазах Лотнера возвращается, он улыбается и наклоняется, чтобы поцеловать меня в лоб.

— Брейден наигрался, так что мы уезжаем, — говорит Кейден, подходя к нам. — Да и к тому же небо выглядит так, как будто дождь может пойти в любую минуту.

Небо становится всё темнее. Мы с Лотнером поднимаемся, и он ещё раз обнимает Брейдена.

— Ты хорошо сегодня справился со всем, приятель. До скорого, — он кладёт руку на плечо Кейдена и крепко его сжимает. — Не забудь, что на следующих выходных у Сидни дома вечеринка.

Я смотрю на Лотнера, потому что на самом деле мы почти не обсуждали мою «вечеринку», хотя я уже пригласила Дэйна на эту предполагаемую вечеринку, когда приедет моя сестра.

— С нетерпением жду этого. Было приятно с тобой познакомиться, Секси Сидни, — он усмехается, и они уходят.

Я поворачиваюсь и скрещиваю руки.

— Итак, «Салли», почему у меня такое чувство, что ты и твой дружок провели изрядное количество времени, обсуждая меня самым неприличным образом?

Лотнер, передразнивая меня, тоже скрещивает руки на груди.

— И почему же ты так думаешь?

Раскат грома отвлекает нас от нашей стычки, и спустя секунду на нас потоком льет дождь.

— Ох, чёрт, — пищу я.

Лотнер хватает меня за руку, и мы с сумасшедшей скоростью бежим к его машине. Он засовывает другую руку в карман, но так и не вытаскивает ключи. Я промокаю до нитки, и в этот момент мне вообще становится непонятно, к чему такая спешка.

— Мои карманы слишком промокли, я не могу просунуть руку, чтобы достать ключи! — кричит он. — Может, ты попробуешь? У тебя ручки поменьше.

— Что? — спрашиваю я, прищурившись из-за льющего дождя.

Он это не серьёзно. Ради всего святого, на нём шорты с кучей карманов. Их около... двадцати штук. Почему он не положил ключи в какой-то из внешних карманов вместо того, чтобы запихнуть их в задний.

— Уф! Это смешно! — отвечаю я.

Он поднимает руки в знак капитуляции.

Я качаю головой и засовываю руку в один из карманов. Он оказывается пустым. Затем я лезу в другой, но также не чувствую ключи.

— Возможно, тебе следует, немного пощупать вокруг.

ЧТО?

Я слышу двойной щелчок, когда двери машины разблокировались. Подняв голову, я вижу ключи, болтающиеся у него на пальце, а на его лице самая огромная самодовольная улыбка в мире.

— Ах, сукин ты с...

Он прикладывает мне палец ко рту.

— Ну-ну, мы всё же говорим о моей матери.

Я сажусь в машину, хлопнув дверью со всей силы. Если бы у него всё ещё не было ключей, я бы закрыла замки и оставила эту задницу на улице. Я промокла до нитки, и вся вода стекает на его кожаные сидения.

Всё слишком плохо!

Он забирается внутрь и трясет головой, как собака, чтобы немного просушить волосы. Думаю, только с божьей помощью можно стереть эту улыбку с его лица.

— Это было весело!

Я хмурюсь и отворачиваюсь от него.

— Пристегнись, — говорит он.

Я не шевелюсь.

— Да ладно тебе, Сидни. Мы не сдвинемся с места, пока ты не пристегнёшься.

Ни за какие нахрен деньги я не послушаюсь его прямо сейчас. Он наклоняется и пытается схватить мой ремень безопасности, но я оттолкиваю его плечом.

— Какого чёрта?

Моим ответом служит сердитый взгляд. Наши лица в миллиметре друг от друга, а мигающая за окном молния выводит наружу все спрятанные эмоции, которые внезапно выходят из-под контроля.

Мой злобный взгляд падает на его губы за долю секунды до того, как я цепляюсь за его волосы и притягиваю к себе. Я не спрашиваю разрешения, я беру то, что хочу. Мой требовательный язык встречается с его.

Моё сердце грохочет в груди, а дыхание ускоряется.

Пальцы покалывают от жажды, а тело горит, нуждаясь в его прикосновениях. Он хватает меня за талию обеими руками и перетаскивает к себе на колени так, чтобы я оседлала его. Его нетерпеливые губы продолжают атаковать мои, пока левой рукой он шарит у сидения. Оно отодвигается до упора назад. Мои руки передвигаются к краю его футболки и цепляются за неё. Я тяну её вверх до тех пор, пока он не позволяет мне стащить с него этот тяжёлый мокрый кусок хлопка. Мы разрываем наш поцелуй, чтобы он снял через голову футболку, и она падает мокрой кучей на заднее сидение «ФоРаннера». Мои губы опухают, и я их почти не чувствую, но я не хочу, чтобы он останавливался. Я не могу насытиться им.

Спустя некоторое время я выпрямляюсь, и мы останавливаемся. Мы оба задыхаемся. Мои руки до боли хотят прикоснуться к нему, поэтому я провожу по мускулистым подтянутым мышцам его груди и живота.

— Лотнер... — шепчу я. — Боже, ты такой... — я не уверена, что именно хочу сказать.

Его руки лежат у меня на бёдрах, затем он поднимает их всего лишь на дюйм и скользит по моему животу. Его прикосновения опаляют мою кожу. Я скрещиваю руки, цепляюсь за края своей борцовки и снимаю её через голову. Он приподнимает бёдра, и это небольшое движение перемещает его большую эрекцию прямо мне между ног. От этого приятного прикосновения, тепло разливается по моей сердцевине.