Галина Данилова - Нет повести прекраснее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте

Он встал рано, жена еще спала, взял собранные вещи и тихо вышел из комнаты. В ванной побрился, умылся, затем несколько минут рассматривал себя в зеркало, похлопывая по правой и левой щеке, чтобы взбодриться. Утром он любил плотно поесть, поставил воду для пельменей, когда закипела, бросил их и стал резать хлеб с колбасой, насыпал в чашку кофе, стал ждать, когда закипит чайник.

В квартире стояла такая тишина, ему казалось, что он все делает очень громко. Жена спала чутко, могла проснуться в любой момент. Ему не хотелось, начнет ворчать, была раздражительной, часто болела.

Позавтракав, вынул из холодильника бутылку водки и пакет с продуктами. Спустился на лифте, на улице моросил мелкий дождь, было прохладно и зябко. Направился к гаражу, сторож в будке махнул ему рукой и улыбнулся. Остановился около своего гаража, открыл, включил свет. Его голубая Ауди сияла. Машина была чистенькой. Он редко ей пользовался. В распоряжении на службе у него была машина с водителем.

Он выехал из гаража и поехал на дачу, впервые в этом сезоне.

Открытый Вячеслав Петрович, бывший работник МИДа, подполковник в отставке, разведчик службы госбезопасности, а в настоящее время начальник службы безопасности фирмы «Стабильность», ехал на дачу, чтобы договориться с Сыроежкиным Петром Васильевичем, печником, о кладке печи-камина в своём доме.

В фирме «Стабильность» он работал три года. Впервые в жизни он работал в коммерческой фирме. В прежние времена он работал на родину, как он считал. Верил в идеологию своей страны, когда был молодым, был уверен, что все делает верно. Но страна развалилась и пришлось перестраиваться, менять понятия и идеологию, приспосабливаться к другим идеям. Было непросто, но, крути не крути, а жить надо, следовательно, следует менять взгляды на жизнь.

Сейчас он работал на хозяина. Никак не мог понять, чем занималась его фирма, хватались за все подряд: строительство, торговлю, работал отдел по ремонту холодильников, пылесосов, стиральных машин, швейных машин, недавно появился отдел недвижимости, велась еще какая — то мелкая непонятная работа с иностранными партнерами. Кажется, хотели даже строить бензоколонку и искали подходящее место. Недавно узнал, что начали вести переговоры о строительстве мусороперерабатывающего завода.

Сначала его раздражала эта разноплановость, но потом он решил не придавать этому никакого значения, так жить легче. Он уже не разведчик и не собирается анализировать все, что происходит, давать отчеты и заводиться из-за ерунды.

Фирму возглавлял директор Шведов Игорь Михайлович, экономист по образованию, молодой, ему было 37 лет.

Открытый не понимал его подхода к некоторым вопросам, очень хотелось дать совет, он даже пытался, когда вникал в дело, но ему быстро дали понять, чтобы не лез не в свое дело. У молодых совсем иные взгляды, сейчас нужен простор для бизнеса, советоваться они будут со специалистами, а не бывшими разведчиками.

Постепенно он понял, что у молодых другой подход к делу, не стоит лезть со своими советами, а надо добросовестно выполнять свою работу, которую ему поручили и не обращать внимание на все, что происходит в фирме.

Он любил порядок и был требователен к подчиненным. В его подчинении находилось 10 охранников, обслуживающих три структурных подразделения Шведова.

На прошлой недели произошло ЧП. Охранник в гараже, куда поставили на ночь машину директора, обнаружил в ней взрывное устройство, прикрепленное под дверью водителя, у переднего колеса. В час ночи охранник позвонил Открытому и попросил срочно приехать.

Открытый был раздражен, разбудили ночью, что за дела!

Когда приехал на место, охранник все объяснил, Открытый испугался, что могло бы произойти, быстро вызвал МЧС, позвонил Шведову утром и объяснил ситуацию. Тот быстро приехал, пригласил охранника, беседовал с ним без посторонних, поблагодарил, дал деньги в конверте. Напротив, Игорь Михайлович остался недоволен Открытым и жестко сказал, что если что-то подобное еще случится, то он будет уволен.

Проанализировав случившееся, они пришли к выводу, что взрывное устройство кто-то прикрепил вечером, когда машина стояла без водителя, а охранник впустил машину и не стал ее осматривать.

Открытый хотел предложить начать расследование по горячим следам, но его не поняли, не поддержали его инициативы. Шведов ограничился тем, что приказал усилить бдительность и строго следить за всем.

Он боялся показать вид, что напуган. Кто-то сводил с ним счеты, следовало проанализировать и разобраться самому, откуда дует ветер. Кто-то его предупредил.

Открытый обиделся и решил, что ему не доверяют, вероятно, Шведов будет искать сыщиков на стороне. Это его личное дело — пусть платит. Ясно понятно, что не хочет распространяться о своих делишках. Кто-то припугнул Игоря Михайловича. Как удачно сложилось, охранник остановился около машины, у него развязался шнурок, он наклонился, чтобы его завязать и заметил устройство под передней дверью. Если бы взрыв произошел, то парень бы пострадал. Еще не известно, остался бы жив.

Вот такие мысли крутились в голове Вячеслава Петровича, когда он вел машину по пустому шоссе. На душе у него было не спокойно.

Подъехав к даче, не стал ставить машину в гараж, собирался вечером уезжать.

Взял сумки и направился к дому, открыл калитку. Участок выглядел серо, земля была влажной, снег едва сошел, трава и деревья были голыми, вдоль забора росли кусты, двухэтажный дом стоял посередине участка, справа находился сарай, в дальнем конце баня. Открыв дверь, вошел в просторный холл, пахло сыростью и пылью. Он вошел на кухню. Поставил сумки на стол, достал бутылку водки, вынул пакет с продуктами, отрезал полбатона колбасы, взял сыр, батон хлеба, банку шпрот. Он решил сразу же отправиться к Сыроежкину, договорились заранее. К Сыроежкину без бутылки водки лучше не ходить. Перед делом тот любил обмочить «процесс», чтобы лучше пошел.

* * *

Петр Васильевич Сыроежкин жил на даче уже несколько дней. Он ждал Открытого, они договорились о встрече. Он был расстроен. В его дом кто — то залез, выбил окно справа, на веранде. Когда он шел по участку, то ничего не заметил, а когда вошел на веранду, увидел разбитое стекло, стол был перевернут, на полу лежали табуретки ножками вверх, валились газеты, журналы, вещи с вешалки были брошены на пол. Он вошел в комнату, шкаф был открыт и из него были выброшены вещи. Занавески висели на окнах. С улицу ничего не было заметно, что кто-то влез на веранду, поэтому сторож и не заметил случившегося. А то бы позвонил.

Петр Васильевич находился два месяца в административном отпуске, без содержания. Он работал на предприятии в сборочном цехе, который закрыли на три месяца. Он был уверен, что это только начало, что он все лето просидит на даче. Возможно, предприятие закроют и придется искать работу. Им заплатили небольшую компенсацию, вроде пособие по безработице.

Месяц он просидел дома, потом решил поехать на дачу и посмотреть, как там дела.

Не ожидал, что на даче такое случится: стал наводить порядок: убрал с пола выброшенные вещи, поставил стол на середину. Открыв шкаф обнаружил, что унесли две кастрюли, тарелки, заварочный чайник. Из шкафа исчезло постельное белье, но оставили одну простыню и пододеяльник, взяли телогрейку и старое пальто жены.

Зато он обрадовался, что в сарае ничего не взяли, хотя там было, что взять. Кроме лопат, граблей, велосипеда, хороших досок, банок с вареньем и соленьями, там стояла большая бутыль самогона, которой он очень дорожил. Было в сарае и стекло. Стал обмерять на веранде место, где разбили стекло.

Встав на следующий день утром, затопил печку и стал пришивать пуговицу к куртке. За этим занятием его застал Открытый, которого Петр Васильевич поджидал.

— Приветствую печника, — робко вошел и оглянулся, — Только не пойму, что-то у тебя не так. Прав я или нет?

— Очень даже прав! — Сыроежкин быстро встал и протянул руку. — Ограбили нас бедных. Два дня назад приехал на дачу, а здесь на веранде стекло разбили, вещи выбросили из шкафа, газеты, журналы, табуретки валялись. Но взяли бы, чего нужно, а зачем гадить! И ведь нашли, кого грабить! Можно подумать, что я богач. У богатых есть, чего взять, а меня унесли посуду, не всю, конечно. Телогрейку, пальто и еще там всякую мелочёвку. Получается, что мы бедные, больше всех и страдаем. Что делать нам, бедным, как жить? И зачем эти гады полезли в мой дом?

— Богатых тоже грабят и убивают конкуренты, — Открытый смотрел с сочувствием на Сыроежкина.

— Садись, Вячеслав Петрович, табуретки не унесли и не сломали. Хорошо мебель не вынесли и не сожгли. Можно сказать, повезло. Что — то их остановило. Залезли сбоку на веранду, сразу и не приметишь, стекло вышибли.

— Вот не думал, что у тебя такое горе! — он задумался, будет ли Сыроежкин заниматься его делом. — Может, я не вовремя наведался, но мы договорились. Ради этого я и приехал, если не до меня, то я уйду.

— Брось, что значит не до тебя, — горячо возразил Петр Васильевич. — Договорились — значит заметано. Я же не думал, когда ехал сюда, что у меня такая беда случится. Стекло вставил, нашел в сарае запасное, чтобы не дуло, печку затопил, пока еще холодно.

— Коли так, то надо обговорить вопрос, — Открытый достал из пакета пол — литра и стал вынимать закуску.

— Какая щедрость души! — Сыроежкин потер руки и побежал к шкафу за стаканами. — Вовремя ты появился с напитком, а то я совсем начал закисать, горе человека оглушает. А сейчас самое время залить беду. Не всю посуду вынесли, кружки, стаканы остались, тарелки есть, как будто знали, что люди будут пить и посылать в их адрес проклятия.

— Сейчас зальем твое горе и пойдем ко мне, я покажу рисунок и форму печи — камина, посмотришь место, где надо будет делать дело. Надо посчитать, сколько материала, плитки и прочее, сам знаешь.

— Печь-камин, интересно, нужен творческий подход, — Петр Васильевич раскупорил бутылку и стал наливать.

— А ты, Петя, справишься? — Вячеслав Петрович взял стакан.

— Спрашиваешь, у меня хороший опыт, недавно печку знакомым на даче смастерил, довольны. Не веришь — можешь у них справиться.

— Давай выпьем за дело, — он поднял стакан и выпил чуть-чуть.

— А ты халтуришь, разведчик, — подмигнул Сыроежкин.

— Мне нельзя пить, я поздно вечером должен возвратиться, а, вероятно, и завтра рано утром. Сам знаешь, какие строгости на дорогах, а ты пей, не обращай на меня внимание.

— Тогда беру свои слова обратно, — Сыроежкин отрезал кусок колбасы и положил на хлеб, быстро опрокинул стакан. — Ох, как хорошо, угодил, Петрович. Сам понимаешь, выпить не на что. Без работы месяц, а при таком горе, так и охота опрокинуть стопку.

— Понимаю, понимаю, — посочувствовал Вячеслав Петрович. — У тебя заказы еще имеются более срочные или с моего начнешь?

— Есть, конечно, заказы, но не срочные, — слукавил Сыроежкин. — работа начнется в сезон. А сейчас сам видишь, почти никого нет. Тишина. У меня еще на участке дела есть, поживу здесь неделю, а потом отправлюсь домой. Мои-то расстроятся, что здесь произошло.

— У тебя телефона нет, давай я позвоню твоим и все расскажу.

— Не надо, сам объявлюсь и доложу. Пока пусть спят спокойно.

— Как хочешь, мое дело предложить, а твое отказаться. А сторож-то что говорит?

— А что он скажет — ничего не видел и не слышал. Им еще и деньги платим.

— Он сторож, не охранник, с него спрос маленький. Сейчас в богатых товариществах нанимают полицию или частных охранников, им хорошо платят, с них и спросить можно. А нашему сторожу платят мало, чего с него взять.

— Ты, того, не знаю, хочешь или нет, Петрович, но я налью еще, — он протянул руку к бутылке.

— Твое дело, только немного, да ко мне пойдем, посмотрим на месте, что к чему.

— Сейчас отправимся, — обрадовался Сыроежкин, быстро выпил и закусил колбасой. — Какая колбаса вкусная, дорогая поди, давно такой не ел.

— Вот и ладно, немного подзаправился и пошли ко мне на месте вопросы решать.

Сыроежкин надел куртку и резиновые сапоги, в которых приехал. Они вышли, на улице моросил дождь, шли молча. Открытый пожалел, что напоил его сразу, надо было сделать это после, когда бы решили вопрос.

Печку-камин надо было выложить в большой комнате, рядом со входной дверью находилась лестница, ведущая на второй этаж, там были три небольших комнаты: для сына и приезжих.

Когда они вошли, Открытый показал, где стоит начать выкладывать камин. Сыроежкин одобрил выбор, пояснив, что это самое узкое место между крышей и чердаком и отсюда следует вести трубу на крышу.