Новости

Сыроежкин так сросся со своим участком, что ничего не хотел менять в жизни: ни выходить на работу, никуда ехать, разбираться с женой и дочерью. Был бы теплый дом, он бы зимовал на участке. Никогда так не радовался каждому посаженному кустику с помидорами, огурцами, ягодами. Он опылял огурцы, кабачки, тыкву, обрабатывал клубнику. Клубники он собрал много и продал пять килограмм. Собирался еще продать огурцы и помидоры. Перец и морковь с картошкой его тоже радовали. Картошку не собирался продавать, это запас на зиму. Старую он доел, а молодая вот-вот должна поспеть. Никогда не думал, что так любит землю, и все, что она дает. Начать бы жизнь сначала — стал жить в деревне, завел скотину, кур, построил теплый дом.

Жена приехала в субботу, привезла новость: звонили с работы, понадобился зачем-то, не объяснили, в чем дело. Сыроежкин хотел узнать, кто звонил, но она не поняла. Разговор был коротким — нужен и все тут. Настроение у него сначала поднялось, а затем упало: а вдруг уволят. Странный какой-то звонок. Если цех заработал, так бы и объяснили.

Вечером, за ужином он вовсе пал духом. «Ты бы хоть поинтересовалась: уволят или оставят. Я в отпуске без содержания. Если уволят, то отдадут трудовую книжку, нужно будет искать работу».

— Ты меня упрекаешь, — возмутилась жена. — Поезжай и разбирайся.

— А на кого я огород оставлю? Жарища стоит — все сгорит, труды будут напрасны.

— Разберешься, в чем дело и вернешься. Завтра вместе поедем, — вдруг жена поднялась и воскликнула. — Смотри, смотри, Открытый приехал, мимо идет. Не мешало бы тебе с ним помириться. Выйди и поговори.

— Еще не хватало! — он уставился в окно. — Иди сама и мирись.

— Я с ним не ругалась.

Он встал и вышел на улицу. Не зря разведчик появился, ходит, вынюхивает и выслеживает, готовится к новым подвигам. Ночью ничего не устроит, жена здесь. Зато, когда они уедут, может и насолить. В будни его не бывает, но, возможно, кого-то и подошлет. Открытый не знает, что он собирается уезжать. Нельзя, чтобы дача пустовала, можно приехать на пустое место. Как докажешь, если сожгут. А если призовут на работу, придется только в выходные приезжать. Весь урожай погибнет. Он пошел в теплицу, где росли перцы и помидоры. Только привяжешься к этим растениям, а тебя от них отрывают. Что им останется — погибнуть. Он погладил рукой перец и ласково произнес: «милый ты мой».

* * *

Они приехали домой поздно вечером, а утром он позвонил в цех. Никто не отвечал. Он поехал на работу, чтобы разобраться.

На проходной был новый вахтер, которого он не знал. Он показал пропуск и направился в цех: закрыт, не работает. Странно, кто же ему звонил. Работал только один цех, который сдали в аренду. Он пошел в административный корпус, к заместителю директора Светлову, с ним были неплохие отношения.

Светлов был на месте. «Садись, Петр Васильевич. Какой ты загорелый, выглядишь неплохо. Отдыхаешь, работаешь?»

— На даче живу, огородом занимаюсь, печку одному сделал, подработал, так, работенка мелкая случается. Постоянного заработка нет. Жена, хорошо, работает.

— Ты работу себе не ищешь, у нас пока без перемен.

— Григорий Петрович, моей жене кто-то позвонил и сказал, чтобы я вышел на работу. Она, чудачка, не спросила, кто звонил, положили трубку. Я приехал, цех закрыт, пришел к вам узнать, в чем дело.

— Не знаю, кто тебя вызывал, разбирайся сам. Может, кто-то из рабочих цеха хочет тебе что-то предложить, а жене не стал докладывать. Народ увольняется, идут на биржу труда. Тебе советую подумать.

— У меня огород горит, жара, поеду опять к себе. Разберусь, кто звонил и стану думать, что делать. Я же не молодой, чтобы быстро устроиться. Всем молодых подавай.

— Ничем не могу помочь, сам кручусь. Если у нас в ближайшее время заработает обвалочный цех, то наберем людей. А ваш в простое. Ты позвони мастеру, может, у него какие к тебе предложения. Иди, Васильевич, разбирайся, не могу тебе помочь.

Вернувшись домой, позвонил мастеру, никто к телефону не подошел. Набрал номер Горячева Виктора, с которым работал, услышал его голос и обрадовался. «Здорово, Виктор, это Петр. Как ты там?»

— Привет, рад твоему звонку. Пропал, чем занимаешься?

— Живу на даче, стал заядлым огородником, случаются небольшие приработки, будет много картошки, продал пять килограмм клубники. А ты как, работаешь?

— Пристроился на время торговать в хозяйственном магазине рабочими инструментами, краской и всякой прочей ерундой, два через два дня. Сегодня дома. У нас нет дачи, сам знаешь. Приходится все покупать.

— У меня странная ситуация, слушай, был на даче, приезжает жена и говорит, кто-то звонил, ждут тебя на работе. Я приехал, сходил на завод, цех закрыт, пошел к Светлову, тот ничего не знает. Звонил мастеру, того нет дома.

— Борька с семьей на даче живет, дозвониться до него невозможно, связь плохая, — пояснил Виктор. — Не знаю, кто тебе звонил. Странный звонок. На работе нас не ждут. Молодец, что позвонил. Вернешься с дачи — встретимся, пива попьем.

— Согласен, пока, Витя.

Когда жена пришла с работы, он равнодушно сказал, что зря приехал. Ходил на работу, там все по-прежнему. Не понятно, кто звонил. Она очень удивилась и расстроилась, была уверена, что он выйдет на работу.

Дома ему было тоскливо, хотя и хорошо, чисто, уютно, жена готовила. Он смотрел телевизор. Но дочь его сторонилась, старалась даже на кухне с ним вместе не ужинать. Он заметил, что она похорошела, в глазах появился таинственный блеск, движения стали женственней. Она углубилась в себя и не хотела общаться и выслушивать отцовские поучения. Он не лез к ней, помалкивал. Пусть гуляет с Сашкой, если он ей нравится. Дочка выросла, ей как в детстве не прикажешь: с этим мальчиком не дружи, на чужом велосипеде не катайся.

Пока он наслаждался домашним уютом, вдруг его осенило: с работы ему никто не звонил, его следовало убрать с участка на время, чтобы опять напакостить. Вернется он на участок, а там дом сгорел или весь урожай собрали, могут и теплицу сломать, перцы вырвать. От таких мыслей он похолодел. Завтра же он отправляется обратно. Вот и странный звонок, жене и в голову не могло прийти, что звонили не с работы. Она и обрадовалась, и полетела на участок, чтобы сообщить радостную весть. На дачах связь плохая с «Билайном», не дозвонишься. Его не радовало, что он дома, он стал собираться. Ничего жене не сказал, чтобы ее не расстраивать. Ночью спал плохо, жена решила, что это его очередная причуда.

Полшестого он встал, жена тоже, помогла ему собраться. Он был мрачным, зачем ей все объяснять. Пусть живет спокойно. Дом подожгут ночью, приедет, а там одни головешки.

В электричке все время посматривал на часы, когда вышел, то почти бежал до садового товарищества. Когда увидел свой серый скромный домик с зеленой верандой, то облегченно вздохнул. Зря себя накручивал, все в порядке. Плохо он думает об Открытом, не такой уж он и злодей, чтобы уничтожить его бедные постройки.

Он открыл калитку, подошел к входной двери и увидел приклеенную бумажку «внутрь не входить — заминировано». Остолбенел, предчувствие не обмануло. Разведчик не дремлет. И как же быть? Входить или нет, шутка это или заминировано. Он положил рюкзак на скамейку, надо бежать к сторожам, они дадут номер полиции. Иногда у них можно и полицейского встретить.

Через десять минут он вошел в бытовку сторожей, там, к его удивлению, сидел полицейский. «Ребята, спасайте, мой дом хотят взорвать, боюсь в него войти, — он подошел к стражу порядка. — Пойдемте, помогите».

— Ничего не понимаю, — тот встал. — За такие шутки знаешь, что бывает!

— Петр, успокойся, — вмешался сторож. — Чего ты кипятишься. Видел мину?

— Не видел, на двери висит бумажка «внутрь не входить — заминировано». Я уезжал на два дня, приезжаю, вижу такое.

— Хорошо, пойдем, — полицейский встал и строго на него посмотрел. — Если шутишь, то смотри у меня. Кому ты нужен, мину тебе подкладывать.

Они вышли. «Кого подозреваешь, если тебя пугают?»

— Врагов нет, весной меня ограбили, залезли в дом, напакостили и ушли. Возможно эти самые и продолжают гадить, — он не стал говорить об Открытом, у того связи, зачем с ним связываться.

— Вы сторожам платите? Они несут ответственность. Если не платите, то я и не пойду. Придется с ними разбираться.

— Жена платит. Она следит за этим вопросом, — он испуганно посмотрел на полицейского.

Они вошли на участок, подошли к дому. Полицейский был высокий и полный, Сыроежкин едва доставал ему до плеча. Как же ему повезло, что он застал его. Подошли к двери.

— Где бумажка-то? — полицейский смотрел на него, как на дурака.

— Вот здесь висела, — Петр Васильевич указательным пальцем дотронулся до того места, где висел листок. Листка не было. — Написано было красным фломастером, — едва выдавил и поник. Стал искать на земле, возможно, улетела, за кустами.

— У тебя сегодня какое самочувствие? — спросил холодно и раздраженно. — С утра уже принял дозу? Не похоже.

— Какую дозу! Я полшестого вышел из дома, трезвый, как стеклышко. И вчера не пил.

— Может и не пил, а глюки начинаются и через несколько дней, если прежде употреблял регулярно. Открывай дверь, фантазер.

Стал открывать дверь трясущимися руками. «А утверждаешь, что не пил. Чего трясешься-то?» — полицейский вошел на веранду, стал осматривать ее. Потом вошел в комнату, тоже проверил, все ли в порядке. «С тобой все ясно. Ты так больше не шути».

— Я не шучу, какие шутки! Прости, что побеспокоил. Сам ничего не пойму.

Полицейский ушел. Сыроежкин сел на стул и задумался. Неужели ему померещилось, что за ним следили? Пока ходил, записку убрали. А если мина запрятана? Он выбежал из дома, как бабахнет! Дурак, надо было сорвать записку и отнести. В глазах других он выглядит алкоголиком, стыдно, что сторожа о нем будут болтать, что он совсем отравился пойлом. Он вспомнил, как его баба Маруся молилась «Пресвятая Богородице помоги, спаси и сохрани». Он тоже помолился, собрался с духом и вошел в дом, начал искать мину. Если взрыв произойдет, то убедятся, что не зря вызывал полицейского. Ничего не обнаружив, успокоился. Вера говорит, что Алка стала верующей, это ей от бабки передалось. Бабка говорила — вера от всего спасает. Пусть молится за отца, чтобы пошел на работу. Успокоился, пора заняться делом, огурчики и помидорчики надо полить. Если дочь верующая, то чего ему бояться.

* * *

Вячеслав Петрович был счастлив, у старшего сына родился внук, он теперь дедушка. Мальчика назвали Антоном. А него два сына, еще и внук, целых три мужичка. Он ехал на работу в отличном расположении духа. Несмотря на возраст, он влетал в свою комнату, сел и тихо рассмеялся: представил, как будет гулять с внуком, который станет сладко посапывать в коляске, искать сходство, на кого похож… жизнь продолжается.

Раздался звонок, он машинально поднял трубку.

— Вячеслав Петрович, здравствуйте, — услышал он голос Шведова. — Вы на месте, зайдите ко мне.

— Сейчас зайду, Игорь Михайлович.

Встал, подошел к зеркалу: представительный, пожилой мужчина, чуть располневший, седой, волосы густые, лицо гладкое, глаза голубые и веселые. Надо сказать Шведову, что у него родился внук, поделиться радостью.

Когда он вошел в кабинет, то у Шведова сидел незнакомый человек, лет сорока, сорока пяти, брюнет, спортивного телосложения.

— Садитесь, Вячеслав Петрович, — предложил Шведов, голос был напряженный. — Познакомьтесь, это Денис Сергеевич, — наступила пауза, все внимательно смотрели друг на друга. — Беру Дениса Сергеевича на ваше место, соберитесь с духом, — он опять замолчал. — Такого мое решение, а вы пойдете на пенсию. Он хороший, опытный специалист. Введите его в курс дела в течение месяца. Мне было приятно с вами работать, вы честный исполнительный работник.

— Откровенно говоря, вы меня очень озадачили, не ожидал, — Вячеслав Петрович не знал, что говорить, радость ушла и стало мрачно на душе.

— Успокойтесь, вы человек со связями, я уверен, что всегда найдете себе работу, такие опытные работники нужны, — неуверенно заговорил Шведов. — Нам потребуются ваши способности, как переводчика, тогда мы подпишем контракт с вами. Введите Дениса Сергеевича в курс дела. Я уверен, что он еще не раз будет обращаться к вам за помощью. Простите, у меня на десять назначены переговоры.

Открытый был так потрясен, что даже не мог улыбаться, чего требовал этикет. Они вышли. Что произошло, чем он не угодил? Дело не в возрасте, а в чем-то другом. На его место искали человека, а он и не подозревал, ничего не чувствовал. Они вошли в кабинет. «Садитесь, Денис Сергеевич, вы сегодня останетесь, чтобы начать передавать вам дела?»