Жаклин Санд - Неверная жена

– Мой супруг, – спокойно отвечала Александра, – предпочел бы, чтобы это было так. Но, к его сожалению, я осталась в живых.

– Что это означает? – нахмурилась Эшива.

– Позвольте мне сказать, – поклонился Даниэль и, дождавшись кивка графини Триполийской, продолжил: – Граф де Ламонтань нанял меня, чтобы спасти свою жену из крепости Ахмар, но отказался от нее, не возжелав принять после долгого пребывания в руках разбойников. Леди Александра попросила меня помочь восстановить справедливость.

Все было совсем не так, и Александра уже хотела сказать, что Даниэль вернулся за ней сам, чтобы протянуть руку помощи, однако он сделал ей еле заметный знак – молчи, дескать, – и она так и не произнесла ни слова.

– Леди Александра обратится к своему сюзерену и к королю, когда представится возможность.

– Это наверняка случится чуть позже, – произнес Салах ад-Дин. – Я не стану задерживать тебя. И тебя, благородная Эшива, – не вставая, он поклонился графине. – Вы можете отправиться отдыхать.

По всей видимости, много времени пленницам султан уделить не мог. Судя по тому, сколько здесь собралось воинов – и арабов, и франков, – станут обсуждать сначала вопросы плена, а потом вопросы наступления. Это не предназначалось для ушей дам.

– Я прошу и требую, чтобы мой супруг узнал о том, что я теперь в твоем плену, Салах ад-Дин, – сказала Эшива, вставая. – Он знает лишь, что ты осадил его город.

– Мы еще поговорим об этом. И я дал тебе обещание. Я исполню его.

– Я знаю, – произнесла графиня, – ты всегда их исполняешь. А потому я боюсь за Иерусалим.

Не ожидая ответа и не глядя на улыбающегося султана, Эшива пошла к выходу, по дороге еле заметно кивнув Александре; та посмотрела на Даниэля.

– Моя госпожа, – сказал он, – я найду вас позже.

Пришлось уйти. Уже выходя, Александра оглянулась и увидела, что Даниэль подошел к креслу, в котором сидел Салах ад-Дин, и опустился перед султаном на колено.

Графиня Эшива быстрым шагом шла впереди, Александра еле за нею успевала. Никто не сопровождал их, никто не останавливал. Они прошли через обеденный зал, по-прежнему тоскливый из-за царившего там разгрома, поднялись по узкой лестнице на этаж выше, и графиня распахнула одну из дверей в длинном сводчатом коридоре. Александра не бывала здесь во время визитов в замок, но догадалась, что это покои Эшивы.

– Вы можете побыть здесь со мной, – сказала графиня, не оборачиваясь. – Когда они закончат, то пришлют за нами или известят.

– Я не понимаю, что происходит, – сказала Александра. Мельком оглядевшись, она увидела низкий стул без спинки и подлокотников и опустилась на него, сложив руки на коленях. Графиня прошлась туда-сюда, задержалась у кровати, провела рукой по покрывалу. Не глядя на Александру, Эшива сказала сухо:

– Мы узнали об их приходе за день. Я тут же послала гонца в Аккру, но не ведаю, добрался ли он. Я молила о помощи. Все мои сыновья вместе с мужем, и некому, кроме меня, было противостоять Салах ад-Дину.

– Вы не воин, – мягко произнесла Александра. – Вы женщина, как и я.

– Ах, милая моя, – бросила графиня, отошла к окну и отвернулась, – в Святой Земле даже моя ручная собачонка – воин. Здесь все должны быть готовы воевать, защищать то, что считают своим. Вот вы, – она наконец взглянула на Александру, – скажете мне, что случилось с вами?

– Скажу.

И Александра рассказала без утайки о том, что было с нею в последний год, – и о спасении, и о ребенке, и об отказе мужа, и о том, как Даниэль возвратился за нею, и о плене у Аз ад-Дина. Графиня слушала молча, не перебивая, а когда Александра закончила, сказала:

– Без сомнения, я помогу вам, если моя помощь потребуется. Подобный поступок вашего супруга мог бы считаться справедливым в Европе, но не здесь. Здесь иные законы, и согласно им мы и живем. – В голосе ее послышались нотки отчаяния. – Я даже не знаю, где мой супруг сейчас и что с ним!

– Я знаю, – торопливо произнесла Александра. – Говорят, наше войско стоит у Сефории.

– Откуда вам это известно?

– Даниэль услышал от гонцов, приехавших к Аз ад-Дину. Он хорошо умеет подслушивать.

Графиня помолчала и спросила:

– Вы знаете, кто этот человек? Тот, который спас вас?

– Он сказал мне, что вор, – ответила Александра, поколебавшись. – И так и есть. Ворует он легко и ловок невероятно.

– Это верно, – пробормотала Эшива.

– Вы знаете его? – удивилась Александра.

– Я видела его несколько раз. Он… иногда он оказывает услуги, необходимые нашим баронам. Но… – графиня скривилась.

– Он не нравится вам? Почему?

– У меня есть на то причины.

Александра была заинтригована, однако не решилась расспрашивать далее.

– Что с нами будет теперь?

Эшива отвернулась к окну.

– Со мною и с вами, моя милая, ничего не случится. Мои рыцари попали в плен на удобных условиях и обретут свободу, едва заплатят выкуп. А женщин султан не тронет. Салах ад-Дин справедлив. Он отпустит меня и вас, но оставит себе Тиверию.

Позже графиня Эшива проводила Александру в комнату по соседству; там можно было отдохнуть. Через некоторое время появилась и служанка, до смерти напуганная происходящим, но способная помочь госпоже переодеться и умыться. Она принесла еду – не столь обильную, какой потчевал пленников Аз ад-Дин, однако вполне съедобную. Исполнив все, что от нее требовалось, служанка ушла, и Александра осталась в одиночестве.

Она села на широкий подоконник и стала смотреть вниз, во двор; там стояли привязанные лошади, на чепраках – арабская вязь, на сбруе – бубенцы; прохаживались воины, громко переговаривавшиеся, смеявшиеся; подъехала телега, на которой были аккуратно сложены бочонки. Арабский мальчишка привел во двор флегматичного верблюда, нагруженного поклажей так, что самого животного почти не было видно. Победители обживали захваченную территорию.

Что же будет дальше? Атака Салах ад-Дина оказалась столь стремительна, что не все были готовы к ней, и хотя давно шли речи, что султан намерен вернуть себе Иерусалим, никто в это не верил. Как же – отдать сарацину самый святой город на земле! Салах ад-Дин уже терпел поражение несколько лет назад, и Александре хотелось бы верить, что сейчас будет так же. Но битвы не избежать. Султан нанес противнику звонкую пощечину, без особого труда взяв Тиверию, и не следует его недооценивать. Александра пробыла рядом с ним всего несколько минут, однако успела понять, что человек это выдающийся.

Она не могла думать о том, что станет с королевством Иерусалимским, и стала думать о том, что станет с ней.

Графиня Эшива уверила Александру, что, едва удастся уехать из Тиверии или же придут войска латинян и отберут город обратно, англичанка предстанет перед королем. Ги де Лузиньян, сказала Эшива, может, и правитель так себе, но он способен решить подобный вопрос так, как подобает рыцарю. И вот здесь начинались загадки.

Что может сделать король? Пожурить Гийома? Рассказать ему, что тот был не прав? Потребовать извиниться и принять назад супругу? Все это замечательно, однако… как жить дальше с тем, кто предал так больно и так страшно? Познав сладость любви, Александра сидела теперь в растерянности, не понимая, как поступить, даже если просьба ее будет удовлетворена. О расторжении брака и речи быть не может, вещь это неслыханная. Александра опасалась, что делом этим заинтересуется церковь, и не удастся избежать заключения в монастыре. Как можно томиться в келье после всего, что случилось? Годами прозябать в полутьме, увядать, зная, что рядом кипит жизнь, бешеная и свободная?

Теперь Александра гораздо лучше понимала, что значит обрести себя заново в Святой Земле. Ей многие говорили об этом – говорили, как, приехав сюда, человек будто рождается снова. И вот с нею тоже это произошло, только не сразу, а несколько лет спустя; эти годы Александра жила по привычным для нее законам, но Святая Земля выбрала момент и распорядилась ее судьбой так, как следовало. И что же делать теперь?

Если бы она могла хотя бы на миг поверить, что Даниэль мог бы принять ее, что она могла бы остаться с ним… Осталась бы? Она ведь все равно умерла для Гийома, тот так и сказал. А для Даниэля правил не существует. Он похож на эту землю, и он таким всегда останется. Александра полюбила его, пожалуй, и за это тоже.

Но Даниэлю не нужна обуза – а Александра непременно таковой станет. Она не сможет жить так, как он. Она не воровка, не ловкая особа, она знатная дама, которая привыкла управлять своими владениями, привыкла жить по-другому. И это ясно уже сейчас. У нее с Даниэлем разные дороги, как бы ни было больно.

А одна ли дорога у нее с Гийомом? И что отвечать, когда король спросит, какого решения Александра ждет от него?

Она не знала.

И она сидела неподвижно, и думала, и ничего не придумала.

А потом пришел Даниэль.

Он вошел без стука и запер дверь, опустив массивный засов. Александра отошла от окна и стояла посреди комнаты, ожидая, пока Даниэль подойдет.

– Я думала, сарацины все-таки не отпустят тебя, – сказала она с улыбкой, и от этой улыбки у Даниэля защемило сердце.

«Наслаждайся, пока можешь, – шепнул внутренний голос. – Владей ею. В эти краткие мгновения владей ею, не упусти свой шанс, да запомни покрепче, как однажды тебе повезло».

– Они смилостивились, – сказал Даниэль, остановился перед Александрой, протянул руку и погладил ее волосы, выбившиеся из-под чалмы над ухом. – Решили пока меня не казнить.

– И отпустили? Так вот отпустили?

– Я дал слово, все то же. Я не убегу и не причиню никому вреда.

– Они боятся, что ловкач Тайр зарежет Салах ад-Дина?

– Да, нехорошо получится.

Александра рассмеялась, и Даниэль улыбнулся тоже. Ему нравилось ее смешить.

– Что же теперь? Ты узнал? Ты ведь остался там.

– Я не рыцарь, потому меня быстро выставили. – Он прошелся по комнате и взял грушу с блюда. Подбрасывая желтобокий плод в руке, продолжил: – Однако кое-что мне известно. Салах ад-Дин, по всей видимости, надеется выманить армию короля сюда, поближе к Тиверии. Это не очень разумно. Воины султана засыпали все колодцы, какие смогли найти. Но все идет к тому, что войска встретятся не позже чем послезавтра. Если король Иерусалимский заупрямится и не двинется из Сефории, пожалуй, маневры могут затянуться еще на день-другой.

– А что решили насчет графини Эшивы… и меня?

– Салах ад-Дин получил послание от графа Раймунда. Тот беспокоится о судьбе супруги и просит своего старого друга отпустить ее. Думаю, султан так и поступит; я слышал, он собирается преподнести графине Триполийской щедрые дары и отпустить ее вместе с рыцарями к мужу, как только представится возможность. Однако сейчас она останется в Тиверии. И ты вместе с нею.

Даниэль надкусил грушу, оказавшуюся довольно твердой и не очень вкусной.

– Как ты умудряешься все это узнавать? – Александра покачала головой.

– Я же говорил тебе, что умею слушать.

– Да, ты говорил.

Груша Даниэлю окончательно разонравилась, и, не доев, он положил ее на стол.

– Пока я ждала тебя, я думала… – нерешительно произнесла Александра, сцепив пальцы. – Думала о том, что дальше.

Даниэль подозревал, что она об этом заговорит, и сейчас ответил спокойно:

– Тебе решать.

– Если бы было решение! – с отчаянием воскликнула она. – Я не могу его отыскать. Я потребую справедливости, но как мне оставаться с Гийомом? Я не вынесу даже его вида.

– Мне казалось, ты любила его.

– Я любила его, – согласилась Александра, – я думала так. Но после того как проснулась в Рабиуне, поняла, что любовь ушла. И теперь я не знаю, как мне вести себя и что с ним делать. Ведь Гийом предал меня. Я… я боюсь, что он сделает это снова.

– Он уже сделал, – хмуро произнес Даниэль, отвернувшись.

Нужно сказать ей. Теперь он понимал, что, умолчав ранее, может быть, сделал только хуже.

– О чем это ты? – с подозрением спросила Александра.

– Тот человек, которого я убил в оазисе, – сказал Даниэль, глядя на обкусанную грушу, – он пришел не грабить, а убивать. Тебя. Ты спрашивала, о чем мы говорили с ним, и я сказал тебе не всю правду. Этот человек был наемным убийцей, одним из лучших, и твой муж заплатил ему, чтобы он совершил то, чего не совершил я. Убил тебя.

Даниэль посмотрел на Александру – она стояла потрясенная и бледная, плотно сжав губы. Наконец она выдавила:

– Почему ты не сказал мне сразу?

– Я не желал тебя огорчать. Но сейчас я решил, что ты должна знать. Это знание может тебя спасти, если твой супруг решится повторить попытку. Пока я буду с тобой, ты можешь не бояться убийц, но однажды я уйду, и кто знает, что будет дальше.

– Ты… обманщик, Даниэль.

– Я плохой человек, и ты об этом знала.

– Нет, – она покачала головой, – человек ты как раз хороший.