Жаклин Санд - Неверная жена

– Султан уверен. Аллах благоволит нам.

– Ты же знаешь, что настроение Бога переменчиво, – бросил Даниэль. Фарис на то ничего не ответил.

Александре казалось странным видеть этих двоих ловких воров в окружении воинов. Фарис, впрочем, выглядел так, как будто родился с мечом за спиной, а вот Даниэль тут не на месте. Александра научилась немного разгадывать выражение его лица и сейчас могла сказать, что Даниэль чем-то сильно недоволен. Тем, что она отправилась вместе с ним?..

– Ты сердишься на меня? – спросила она, когда они ненадолго остались наедине в шатре, вновь любезно предоставленном для Александры Аз ад-Дином.

– Нет, – спокойно отвечал Даниэль, – я беспокоюсь.

– Скоро все решится. Я хочу знать как можно скорее, если Гийом падет в бою…

– Ты никогда не видела поля боя, Александра.

– Значит, ты поможешь мне.

Он промолчал, но она поняла: да, поможет.

Это была последняя ночь, которую они должны провести вместе; дальше, что бы ни случилось, судьба разведет их. Александра сидела одна в шатре и ждала. Она отказалась от предложения отужинать с Аз ад-Дином, по-прежнему трогательно заботившимся о своей пленнице, не вышла наружу, потому что ей казалось, будто дым становится все гуще; она ждала Даниэля. Где он пропадал, Александре было неведомо. Она знала точно, что он не уйдет, так как дал слово, а кодекс чести есть даже у бесчестных. Впрочем, Даниэля бесчестным не назовешь.

Он пришел далеко за полночь, после того как отзвучала последняя молитва. Александра молча в темноте потянулась к нему, но Даниэль отстранился, сел рядом, взял ее за руки.

– Послушай, – проговорил он негромко, – что бы ни случилось завтра, я не оставлю тебя, пока не закончится дело. Пока король не скажет, как это решить. Или… судьба не скажет.

– Что станет с нами? – прошептала Александра. – Даниэль, что же будет?

– Я не знаю, – ответил он тоже шепотом, – но Господь решит. Сейчас можно на него положиться.

– Мне кажется, я сегодня потеряю тебя.

– Нельзя потерять то, что не твое, Александра. Как и я не могу тебя потерять. Мы не принадлежим друг другу, и между нами…

– Между нами ничего нет, – прервала она его, – сейчас и здесь – ничего.

Больше они не говорили.

Было очень жарко и влажно, и Александра постоянно тянулась к фляге; Даниэль не останавливал женщину. К счастью, у них воды достаточно, а вот у латинянского войска, как доносила разведка, ее не имелось вовсе. Мусульмане же были веселы и довольны: они уже успели причинить врагу немало неприятностей. На всем пути следования войска от Сефории мелкие отряды сарацин то нападали, то откатывались назад – как шавка, которая кусает за ноги проходящих людей. Это была одна из любимых сарацинских тактик, и сейчас они пользовались ею вовсю. Свежие, на быстрых конях, они уходили обратно к озеру или к незасыпанным колодцам, чтобы передохнуть и напоить лошадей. По мере того как солнце поднималось по небу и становилось все жарче, воины начинали плескать водой на свои кольчуги и доспехи; вода шипела, от железа поднимался пар. Ветер дул в спину сарацинам, что укрепляло их стратегические позиции.

Даниэль вместе с Александрой приехал на пологий холм; там стояли походные шатры мусульманских военачальников и открывался вид на поле, где должна была свершиться битва. Спешившись, но оставив коней поблизости, пленники вошли в милосердную полотняную тень, где могли сесть на низкие стулья и наблюдать за происходившим. Салах ад-Дин с его военачальниками находился ниже, на склоне холма, верхом; Даниэль видел отсюда желтое знамя, трепещущее над головой султана. Видел он и латинянское войско, почти скрытое дымом, но еще не ушедшее, готовящееся к сражению. Чем завершится этот день?..

Войско султана было огромным; гарцевали мамлюкские конники, дожидалось своего часа ополчение, приведенное эмирами провинций, и некоторое число племенных ополчений кочевников – вместе тысячи и тысячи.

– Я еще ни разу не видела такого войска, – произнесла леди Александра тихо.

– Христиане несут Животворящий Крест, – сказал Даниэль, – и верят, что он поможет. Хотя положение незавидное.

– Что станет, если Салах ад-Дин победит?

Даниэль пожал плечами.

– Он отправится дальше.

Уже после Александра узнала, как все происходило; какие шаги привели к поражению христианского войска и победе Салах ад-Дина. Все сложилось вместе – и разобщенность командиров латинян, и нерешительность Ги де Лузиньяна, не посмевшего отказать ни графу Раймунду, настаивавшему на том, чтобы войско оставалось у Сефории, ни его злейшему врагу Жерару де Ридфору, магистру тамплиеров. В результате верх одержал магистр, уговоривший короля еще до рассвета третьего июля двинуть армию на войска сарацин. Весь день франки шли, не имея возможности пополнить запасы питьевой воды, и многие кони пали. Вечером же, когда латиняне достигли Рогов Хаттина, воины Салах ад-Дина подожгли траву и кустарник вокруг лагеря латинян, а потом обстреляли их из луков и арбалетов. Едва наступил рассвет, Ги принял решение атаковать войска султана, и брат короля Амори повел первые эскадроны в бой. Раймунд Триполийский, как владетель захваченных земель, принял на себя командование авангардом и первой линией атаки. В арьергарде встали Балиан д’Ибелин и Жослен Эдесский со своими рыцарями.

Однако едва они выстроились для атаки, свершилось предательство: шестеро рыцарей из войска Раймунда покинули строй и перешли на сторону мусульман; они были немедленно доставлены к Салах ад-Дину. Выслушав их и вняв совету напасть немедленно, султан двинул свои войска на врагов. Раймунд атаковал, однако сарацины окружили рыцарей, и началась кровавая битва.

Даниэль и Александра видели ее издалека и слышали шум, как будто рокотал океан. Подвластный своей привычке и умению слышать то, что необходимо, Даниэль выхватывал из громких криков гонцов крупицы сведений, и по всему выходило, что христианам в этой сече приходится несладко.

И, наконец, после полудня, через семь часов после начала битвы, участь войска латинян была решена окончательно. Гонцы принесли весть, что королевская пехота ушла в сторону Галилейского моря и укрылась на низком холме. Король присылал к ней гонцов, но пехотинцы отказались сражаться, оправдываясь тем, что их мучит жажда. Там они и сидели, пока не были окружены и разгромлены мусульманами. Кавалерия же потерпела сокрушительное поражение прямо у Рогов Хаттина.

Салах ад-Дин в сопровождении нескольких военачальников, что уже успели возвратиться из боя, вернулся к своему шатру. Спрыгнув с коня, которого тут же увели слуги, султан прошел в шатер и, увидев гостей, глубоко поклонился им. Даниэль встал навстречу, Александра же продолжала сидеть; ее била дрожь. Черные глаза Салах ад-Дина смотрели прямо на нее, и была в этом взгляде такая неукротимая сила, что хотелось склониться перед нею. Но Александра не опустила голову, хотя страх стал еще сильнее. Она увидела, что вместе с султаном к шатру возвратился и Фарис.

– Аллах был милостив к нам сегодня, – произнес Салах ад-Дин, ни к кому толком не обращаясь, – и даровал победу. Это великий день. – Снова взглянув на Александру, султан обратился уже непосредственно к ней: – Мы пленили многих рыцарей; скоро их приведут сюда. Ежели среди них окажется твой супруг, ты сможешь решить его участь, госпожа.

– Что будет с ними? – спросил Даниэль.

Слуга подал Салах ад-Дину кубок с водой, и султан, отпив несколько глотков, сказал негромко:

– Я предложу им выбор. Кто сделает его верно, останется жить.

Даниэль покачал головой и, возвратившись к Александре, встал рядом с нею; она тихо спросила:

– Что это значит?

– Это значит, что рыцарям предложат либо выкупить себя за большие деньги, либо перейти в мусульманство, либо избрать смерть, – так же тихо ответил Даниэль. – Султан, возможно, отпустит тех, кто сражался с Балианом или Раймундом, но тамплиеры так легко не отделаются.

– Тамплиеры слишком много беспокойства причинили, – хмуро сказал Фарис, который подошел ближе. – В плен взяли Рено де Шатильона. Я своими глазами видел его.

– А моего… супруга? – дрогнувшим голосом спросила Александра.

Фарис покачал головой.

– Его я не видел.

– Ты был там, – обратился к нему Даниэль, – ты… знаешь, кто убит?

Александре показалось, будто вопрос этот весьма волнует ее спутника, и она приподняла брови, однако, по всей видимости, волнение объяснялось тем, что Даниэль беспокоился за свою судьбу.

– Я знаю, что друзья Салах ад-Дина живы, – усмехнувшись, бросил Фарис. – Поговаривают, Раймунда Триполийского султан приказал выпустить из окружения. Говорят, граф ранен. Еще жив Балиан, и он вместе с Раймундом и горсткой рыцарей ушел по дороге на Аккру. Они встанут лагерем тут неподалеку, чтоб понять, как станет Салах ад-Дин действовать дальше. Ну и короля хорошо бы дождаться.

– Король… он в плену? – ахнула Александра.

Фарис кивнул и указал куда-то:

– И его брат Амори, и многие еще. Взгляните, госпожа. Вон их ведут.

И верно, на склоне холма показалась внушительная процессия. Пленных рыцарей, на большинстве котт которых был нашит крест, вели к шатру. Их было много, очень много, больше двухсот, а может, и трехсот; возможно, и другие пленники были – только сначала привели этих. Ветер уже развеял дым, и стало легче дышать. Александра поднялась, чтобы лучше видеть, и, не отдавая себе в том отчета, взяла Даниэля за локоть.

– Фарис, – сказал Даниэль, – я прошу тебя теперь о том, о чем мы уговорились.

– Хорошо, саиб.

Фарис отошел, сказал несколько слов Салах ад-Дину, и султан кивнул, – после чего араб растворился в собравшейся толпе.

– Куда он направился?

– Если твой муж жив, Фарис отыщет его. Если же среди пленных его нет, то либо он на поле битвы – и тогда я туда отправлюсь, чтобы найти его тело, либо с теми, кто ушел. Султан дал мне позволение выяснить это, а Фарис предложил свою помощь. Он сделает это быстрее, – Даниэль положил свою ладонь на ладонь Александры. – Скоро все завершится.

– Этого я и опасаюсь, – пробормотала она, однако немного успокоилась. Даниэль убрал свою ладонь и сделал шаг в сторону, а потом назад, уходя Александре за спину.

Салах ад-Дин же стоял, ожидая, пока голова колонны пленных не приблизится. Здесь под стражей шли те, кого Александра знала и видела не раз: король Иерусалимский Ги де Лузиньян, выглядевший сейчас так, как выглядят действительно побежденные: голова опущена, движения неуверенные; скандально известный Рено де Шатильон, лютый враг Салах ад-Дина; и магистр тамплиеров Жерар де Ридфор, тоже враг, но уже Раймунда Триполийского. Вчера графиня Эшива весьма едко отзывалась об этом господине, свою вражду с соотечественником ставившем выше интересов королевства. Всех троих подвели к шатру, отделив от основной массы пленных рыцарей, и поставили напротив султана, который взирал на них с невозмутимым спокойствием.

– Вы потерпели поражение, – наконец молвил Салах ад-Дин. – Что желаете вы сказать мне?

– Сдохни, сарацинский пес, – буркнул Рено де Шатильон и плюнул под ноги султану. Судя по всему, сражался Рено до последнего: его доспехи и котта были в крови. Жерар де Ридфор выглядел не лучше.

– Ты, Рено… – проговорил султан, обращаясь к старому врагу. – Чаша моего терпения давно переполнена. Ты преступил все законы, какие мог преступить.

– А разве я не поклялся резать вас, собак, без законов? – дерзко отвечал Рено де Шатильон. – Так эту клятву я исполнял исправно! Перед Господом я чист. Господь знает, а большего мне и не надобно.

Салах ад-Дин помолчал, потом произнес вкрадчиво:

– А что, господин Рено, если бы я сейчас был твоим пленником, а не ты моим, как бы ты тогда поступил со мной?

– Если бы ты был моим пленником, – сказал Рено, вскинув голову и ощерившись, – я бы отрубил тебе голову.

Ни мгновения не медля больше, Салах ад-Дин шагнул вперед; с сухим шелестом вылетел из ножен сверкающий меч и обрушился на шею Рено де Шатильона. Фонтан крови ударил из его разрубленного горла; кровь забрызгала султана и тех, кто стоял рядом. Александра зажала рот рукой, король отшатнулся. Магистр тамплиеров вполголоса выругался. Тело Рено стало заваливаться на бок, и его подхватили верные слуги султана. Салах ад-Дин наклонился, смочил кровью врага палец и провел им по лицу в знак того, что месть свершилась.

– Отрубите ему голову и вздерните на копье, – велел султан. – Я уже решил, что с нею сделаю.

Воины поволокли тело прочь, и все проводили глазами то, что уже не являлось Рено де Шатильоном – злым, дерзким, не признающим законов.

Салах ад-Дин обратил свой взор на остальных.

– Ты поторопился, – произнес султан, глядя на короля, – но, несмотря на то что ты сделал, я готов говорить с тобой и обсудить условия, на которых тебя отпущу.

– А мои воины? – спросил Ги де Лузиньян, бросив выразительный взгляд назад. – Их ты тоже отпустишь или выкуп потребуешь? Или казнишь, как Шатильона?