Кэндис Кэмп - Невеста джентльмена

Мэри вовсю разглядывала вошедшего. Должно быть, это и есть ее неожиданно возникший кузен, в руках которого находилось будущее всех сестер. Ройс был прав: этот человек не внушал ни капли страха, по крайней мере внешне, кроме того, он был хорош собой. Хотя кто его знает, не исключено, что вся его теплота и открытость растворятся, как утренний туман, а лицо превратится в ледяную маску, когда сэр Ройс сообщит Оливеру, зачем они здесь. Итак, этот шатен был красив, высок – хотя не так высок, как сэр Ройс, – широкоплеч, с очень мускулистыми руками, выдававшими в нем заправского наездника. Его серые глаза напоминали цвет моря во время шторма. Одежда графа одновременно сочетала в себе и безупречность, и удобство, и простоту. Клетчатый жилет и сорочка с высоким стоячим воротничком ничем не отличали графа от мужчин, которых Мэри видела на улице, и даже белоснежный галстук был завязан на самый обыденный манер.

– Привет, Стьюксбери, – отозвался сэр Ройс. – Ради Бога, позволь представить тебе мисс Баскомб и ее сестер, мисс Роуз, мисс Лили и мисс Камелию.

– Добро пожаловать в мой дом, – поклонился граф и снова вопросительно взглянул на сводного брата.

– Все они из Соединенных Штатов.

– В самом деле? Что ж, вы проделали долгий путь. – В тоне Оливера явно присутствовало больше вежливости, чем любопытства. – И из какой части страны вы прибыли?

– Из Пенсильвании, совсем недавно, – ответила Мэри, продолжая разглядывать графа в надежде обнаружить хоть какое-нибудь фамильное сходство. Темные волосы, как у Роуз и у нее самой? Негусто… Глаза? Подбородок? Она была вынуждена признаться, что ничего больше не обнаружила.

– Неужели? Несомненно, я знаю об Америке намного меньше, чем следовало бы.

Мэри понимала, что граф сейчас должен думать о другом, а именно – какого черта их сюда занесло, и судорожно выискивала наиболее вежливый и простой ответ на этот счет.

Однако Ройс взял инициативу в свои руки.

– Они приехали из Штатов, чтобы специально встретиться с тобой, – сказал он Оливеру. – Сдается мне, что это твои двоюродные сестры.

Эту новость граф перенес с восхитительным апломбом: он только моргнул, и на этом вся экспрессия, выражающая удивление, подошла к концу.

– Да, конечно, я вижу. Вдвойне рад нашему знакомству. И вы связаны с нами через… э-э-э?…

Набравшись мужества, Мэри поднялась и выступила вперед.

– Моим дедом был Реджинальд, лорд Стьюксбери.

Лицо джентльмена продолжало сохранять полную неподвижность, он лишь перевел взгляд на Ройса, сверкнув при этом глазами:

– Это ты инициатор этого розыгрыша?

– Понимаю, что тебе хотелось бы так обо мне думать. – Тон ответа Ройса был совершенно беззаботен, но в самой его глубине чувствовалась закаленная сталь. Он смахнул с рукава сюртука едва различимую пушинку. – Но тебе не кажется, что шуткам подобного рода больше подвержен Фиц, чем я? В любом случае уверяю, что я не имею к этому никакого отношения.

– За исключением того, что привел их познакомиться со мной?

– Я повстречал этих леди совершенно случайно, – пожал плечами Ройс, – и воспользовался удобным случаем оказать помощь, когда сестры рассказали мне, кто они. Я был уверен, что ты первым пожелал бы встретиться с ними.

Оливер снова посмотрел на Мэри. Находясь под властным взором холодных глаз, она изменила мнение, сложившееся о графе в первые минуты знакомства, – он действительно мог внушать страх.

– Боюсь, что никогда не слышал ни о каких американских кузинах. – В тишине, повисшей в комнате, его слова падали, как маленькие жесткие камешки.

Понимая, что не должна позволить этому мужчине себя запугать, Мэри расправила плечи.

– Вы мне, конечно, не верите. Собственно, другого я и не ожидала. Возможно, ваш дед никогда не упоминал о своей дочери Флоре, которая вышла замуж за любимого человека против воли отца. – Глаза Стьюксбери стали чуточку шире, и Мэри поняла, что последние слова достигли цели. – Она вышла замуж за некого Майлса Баскомба и уехала с ним в Штаты, а мы – ее родные дочери. Я целиком понимаю ваши подозрения, поэтому принесла с собой доказательства.

Положив сверток на небольшой столик, стоящий напротив софы, она вынула из него несколько бумаг и протянула графу. С явной неохотой взяв документы, Оливер принялся их изучать.

– Это свидетельство о браке моих родителей. Здесь же свидетельства о рождении каждой из нас с указанием имен отца и матери, за исключением свидетельства Камелии. К несчастью, здание суда, где находился этот документ, сгорело дотла. Тем не менее мы можем официально под присягой засвидетельствовать факт того, что она – наша родная сестра.

Просмотрев все документы, граф протянул их сводному брату.

– Ну и?… – красноречиво приподнял бровь Ройс.

– У деда была дочь по имени Флора, – пожал плечами Оливер. – Между ними произошла жестокая размолвка из-за ее замужества. С тех пор как она покинула стены этого дома, он ничего о ней не слышал.

– Он как-то говорил мне, что у него была дочь, с которой он разругался, но никогда не упоминал ее имени, – согласно кивнул Ройс.

– Где сейчас ваши родители? – повернулся Оливер к Мэри. – Почему они не сопроводили вас?

– Их уже нет. – Мэри видела, что эти слова нисколько не смягчили чувств графа. – Отец умер несколько лет назад. Мать отправилась следом совсем недавно, счет можно вести на недели.

– А почему же ваша мать не вернулась раньше?

– Старый граф сказал тогда Флоре, что отлучает ее от семьи, хотя я полагаю, что она питала малую толику надежды на возвращение. Так или иначе, она дала клятву, что больше никогда не станет разговаривать с отцом. – Мэри не могла удержаться от едва заметной кривой усмешки. – Моя мать была очень упряма.

– Я понимаю.

– Она никогда бы не завещала нам ехать сюда, если бы знала, что у нас есть хоть какой-нибудь выбор. До того времени пока Флора не поняла, что обречена, она даже не рассказывала нам о ссоре с графом. Именно осознание неминуемой смерти побудило ее к тому, чтобы отправить нас искать помощи.

Оливер изучающе посмотрел на Мэри и снова принялся перебирать документы.

– Это что? – спросил он и, выхватив из пачки один из них, протянул старшей сестре.

Мэри взяла бумагу и быстро пробежала глазами, немного покраснев.

– Ничего важного. По крайней мере по отношению к этому делу. Она касается фермы в Пенсильвании, которая принадлежала моему отцу.

– А это? – В руках графа оказалось письмо Флоры, все еще запечатанное немного подтаявшей сургучной печатью.

Мэри, потянувшись было за письмом, отдернула руку. Она подумала, что, возможно, стоило бы сразу убрать его из пачки бумаг, как только ей стало известно, что отца Флоры нет в живых.

– Моя мать написала это письмо своему отцу. Полагаю, в нем что-то очень личное, предназначенное только для него.

Сама мысль, что эти строки, полные слез, сожаления и униженных просьб взять на попечение ее детей, будут прочитаны суровым графом, казалась ей ненавистной. Они противоречили самому характеру Флоры, поскольку просить помощи, а тем более у отца, было не в ее правилах. Лишь только беспредельная любовь и страх за будущее собственных детей заставили ее забыть о гордости. Худшее заключалось в том, что эти слова боли, скорби и отчаяния прочитает хладнокровный незнакомец.

Граф внимательно, словно оценивая, посмотрел на Мэри.

– Письмо адресовано лорду Стьюксбери, – заметил он. – Следовательно, я могу его прочитать, как вы думаете?

– Возможно, вы хотите сравнить почерк? – хмыкнула Мэри, всем своим видом показывая крайнюю степень оскорбления. – Заверяю вас, что письмо написано ее рукой.

Ничего не ответив, граф лишь приподнял одну бровь, и Мэри немедленно почувствовала себя маленькой и глупой. Она отвернулась от Оливера и, шурша юбками, села на прежнее место. Не меняя выражения лица, граф невозмутимо взломал печать и приступил к чтению. В комнате воцарилась мертвая тишина, и у Мэри не хватало сил поднять глаза на сестер.

Если этот человек с презрением отвергнет ее требования, можно считать семью Баскомб полным и окончательным банкротом. Само собой, никто из сестер никогда не выразит ни тени упрека или порицания на этот счет, но она сама вечно будет нести на себе этот тяжкий груз.

Через несколько мгновений граф сложил письмо и прокашлялся:

– М-да… Леди Флора умело подготовила весь этот пакет документов.

При этих словах в Мэри опять вспыхнула надежда, и она посмотрела на графа, пытаясь понять, что выражает его флегматичное лицо. Сумела ли она правильно понять последние слова Оливера? Она взглянула на Ройса, который продолжал улыбаться.

– Как я должна вас понимать? – обернулась Мэри к графу. – Означает ли это, что вы мне поверили?

В ответ граф отвесил ей легкий поклон:

– Добро пожаловать в родную семью, кузины…

– Благодарю, вас, сэр. – Сердце Мэри подпрыгнуло от счастья, но она постаралась сохранить внешнее спокойствие, словно ничего другого и не ожидала услышать. – Это большая честь для нас.

– Честно говоря, мне никогда еще не приходилось бывать в таком положении, – признался Стьюксбери, – и я не представляю, что нужно делать в подобных случаях. Но совершенно ясно, что вы должны остаться у меня, по крайней мере на столько, на сколько пожелаете. Я пошлю кого-нибудь за вашими вещами.

Он подошел к двери и дернул за висящий около нее шнурок.

– Да, милорд? – спросил вошедший дворецкий, причем в его бесстрастном тоне не проявилось ни капли любопытства.

– Эти леди остаются у нас, Хупер. Они приходятся мне кузинами.

На некоторое время возникла не совсем приличная пауза, прежде чем дворецкий ответил:

– Конечно, сэр. Я немедленно подготовлю комнаты.

– Очень хорошо. А пока прикажите подать нам чай. Да, и пошлите экипаж за вещами леди.

Выслушав от сэра Ройса название и адрес постоялого двора, Хупер поклонился и вышел из комнаты. Как только дворецкий исчез, Мэри снова повернулась к графу:

– Вы очень добры, сэр. Благодарю вас. Но мы вовсе не хотим становиться вам обузой… – Тут она запнулась. Ни на минуту не теряя вежливости во взгляде, граф заставил ее замолчать одним лишь легким движением глаз. Трудно было сказать, о чем он сейчас думал. Явного радушного гостеприимства граф не проявлял, но, с другой стороны, и Мэри понимала, что никто не обрадуется, посадив на шею четырех молодых нахлебниц.

– Чепуха. И никогда больше не думайте об этом. Прежде всего вы дочери моей тетки. – Граф спрятал письмо Флоры во внутренний карман и уселся в кресло.

В комнате воцарилось неловкое молчание, которое в конце концов нарушил сэр Ройс:

– Боюсь, Стьюксбери, что я совсем не помню Флору.

– Она была младшей сестрой моей матери. Неудивительно, что ее образ не отложился у тебя в памяти: когда ты вместе с Барбарой приезжал в Уиллмер, она училась в школе. Затем, перебравшись в Лондон, впервые вышла в свет, но вскоре исчезла. Больше о ней в семье не разговаривали. Хотя я как-то задал вопрос про Флору тетушке Фелиции, но та ужасно рассердилась и приказала мне замолчать. Лишь только через несколько лет я понял, что тетушка Флора и дед находятся в крупной ссоре. Конечно, с другими тетками мы изредка виделись от случая к случаю. Как давно это было…

– Из того далекого времени у меня достаточно хорошо отложилась в памяти Эфрония, – сухо добавил Ройс.

– Боже правый, кто же ее забудет?… – Стьюксбери замолчал на полуслове, осененный внезапной идеей. – Я думаю, мы должны познакомить молодых леди с другими родственниками. Я приглашу тетушек на званый ужин прямо сегодня вечером. Ройс, ты тоже должен присутствовать.

– Я? Я-то с какой стати? – Он вопросительно посмотрел на графа.

– Это чисто семейный ужин, – ответил Оливер. Мэри не знала графа достаточно хорошо, но была готова поклясться, что сейчас в его невозмутимом взгляде сверкнула смешинка.

– Но это не моя семья, – напомнил сэр Ройс.

– Я уверен, что и Фиц здесь будет.

– Хм… Думаю, что могу увидеть Фица, как только пожелаю.

– А кто будет проявлять заботу и внимание к этим юным леди? – Теперь Мэри казалось, что, несмотря на внешнюю холодность, Оливер развлекается от души. – Ты не можешь оставить их так быстро.

– О да, – невежливо чирикнула Лили, бросая умоляющий взгляд на сэра Ройса. – Пожалуйста, останьтесь.

В отличие от сестры Мэри не поддержала эту идею в столь открытой форме, но, честно говоря, и она в глубине души была бы совсем не против, если бы сэр Ройс остался на ужин. Ее пугала перспектива оказаться один на один с совершенно незнакомыми людьми, а присутствие сэра Ройса само по себе успокаивало.