– Одежда – это, конечно, хорошо, – заметила Камелия, в то время как Мэри открывала дверь, а сестры топтались сзади. – Но я все равно не понимаю, для чего нам соглядатай. Мы что – дети? – Опередив Мэри, она бросилась на кровать и, подперев голову, взглянула на сестер.

– А вот и нет, – не согласилась Лили, усевшись на сундук в ногах кровати. – Мы слишком многого не знаем, без чего здесь нельзя прожить. Вспомните хотя бы про ножи и вилки за ужином. Можно подумать, вы знали, что с ними делать. Лично я представления не имела.

– Как же это глупо, – возразила Камелия. – Из всего изобилия столовых приборов мне хватило всего одного. Вы когда-нибудь видели, чтобы мама одновременно клала на стол столько посуды?

– Может быть, и не клала, но, будь уверена, она знала, как ее использовать, – вставила Мэри. – Знаешь, Кэм, мы не у себя дома и, следовательно, не можем жить по старым правилам. И уж коли мы оказались здесь, нам следует измениться. Мы должны узнать, как делать некоторые вещи правильно.

Мэри твердо решила не раскрывать сестрам содержание подслушанного разговора, но была уверена, что больше никто в этом доме не станет говорить о Баскомбах в подобном тоне.

– Но это совсем не значит, что я хочу превратиться в таких же тетушек, напоминающих старые посохи. Да и вы тоже, – оглянулась на сестер Мэри. – Но неужели мне кто-то скажет, что вы не так хороши, как они? – Она обвела их твердым взглядом. – Только потому, что вы не будете знать, какой ложкой пользоваться? Только потому, что вы отдавите ноги партнеру на балу?

По лицу Камелии пробежала гримаса, но, признавая явную правоту сестры, она не стала вступать в спор.

– Мы должны быть готовы к сезону, о котором говорила кузина Шарлотта, и не стать посмешищем.

– Сезон… Как это, должно быть, весело, – заметила Лили. – Кузина Шарлотта говорила, что во время сезона у нас будет много балов, интересных бесед, знакомств с мужчинами, конечно, осторожных и благоразумных. Театры, оперы и…

– Меня эти вещи совершенно не заботят, – ответила Камелия.

– Тебя, может быть, и нет, а Лили – заботят. А еще меня заботит, чтобы каждая из вас жила хорошо и счастливо, – повернулась к ним Мэри, решительно глядя на всех сразу. – Я хочу, чтобы вы вышли замуж, чтобы у вас были дети и все то, чего вы заслуживаете. Вам вовсе не грозит быть замурованными в четырех стенах в чужой стране. А если вы не сможете научиться хотя бы делать вид, что вы настоящие леди, гарантирую, граф оставит вас в покое.

– Мэри права, – сказала Роуз. – Я не хочу, чтобы на нас показывали пальцем, смеялись в спину и говорили, что мы так и не смогли научиться тому, что умеют они. Как вы сами считаете?

– Мне все равно, – быстро, как и следовало ожидать, отозвалась Камелия.

Мэри спрятала улыбку, предоставив говорить Роуз: уж что-что, а убеждать она умела.

– Ну тогда, – продолжила Роуз, – вы будете делать все, что скажет та женщина, которую наймет граф.

– Да все в порядке, – согласилась Камелия, впрочем, безо всякого энтузиазма. – Я буду ее слушаться и учиться всему, что здесь принято. Но клянусь, я останусь тем же человеком, каким являюсь сейчас.

– Да конечно же! – Мэри быстро приобняла Камелию. – Никто из нас не собирается менять свою душу.

…По сравнению с предыдущим вечером ужин был весьма скромен. На нем присутствовали только сестры и сам граф. Оливер сообщил, что у Фица появились неотложные дела, а Ройса и тетушек он не приглашал. Заметив для себя, что теперь граф одет совсем просто, не так, как на протяжении всего дня, Мэри записала для себя небольшой плюс в его пользу.

Поскольку граф в отличие от Фица и Ройса не отличался склонностью к разговорам, и Мэри, и ее сестры по-прежнему приходили в необъяснимый трепет при взгляде на этого человека. В вяло текущей беседе опять превалировали темы погоды и подробностей их путешествия через океан. По окончании трапезы, когда сестры получили возможность выйти из-за стола, они испытали истинное облегчение. Граф остался на месте за своим обычным стаканом портвейна.

Остаток вечера тянулся долго и скучно. Дома в такое вот свободное время Лили частенько читала сестрам вслух, в то время как остальные чинили одежду или штопали чулки. Придя сначала в восторг от размера графской библиотеки, Лили оказалась крайне разочарована тем, что ни одна из книг не была тем захватывающим романом, которые ей так нравились.

– Ну хоть бы один роман миссис Радклифф, – объявила Лили обиженным тоном. – Только история, философия и прочие скучные вещи.

– Нет даже ничего про парочку оживших скелетов? – поддразнила Роуз, хотя все сестры были согласны, что ничто не оживит этот вечер.

Дома всегда находились дела, которыми можно было заняться. В конце концов, старую ненужную одежду, не поддающуюся починке, можно было рвать на тряпки и полировать ими серебряную посуду. Но серебряные солонки и прочие приборы были проданы, чтобы хватило денег на путешествие, а лучшую одежду, которую они привезли с собой в Европу, рвать было жалко. Дальновидная Мэри прихватила с собой спицы и крючки для вязания, но у нее не было пряжи, которая заняла бы слишком много места.

Бесплодно обыскав все комнаты и не найдя ничего, за чем можно было бы скоротать время, даже колоды карт, сестры решили лечь спать пораньше.

Вернувшийся на следующее утро Фиц выглядел слегка помятым. Сестры столкнулись с ним на лестнице, спускаясь к завтраку, но тот, поклонившись с неизменной улыбкой, поспешил наверх, судя по всему, мечтая лишь о том, чтобы добраться до постели.

За завтраком граф сообщил, что час или два будет занят в своем в кабинете, а потом отправится в клуб на ленч.

Оставшись одни, девушки опять столкнулись с перспективой скучного дня.

– Я знаю, – заговорщицки подалась вперед Камелия, сверкнув серыми глазами. – Давайте пойдем на разведку.

– Что именно ты хочешь разведывать? – спросила Роуз. – Здесь только город…

– Вот его и разведаем.

На губах Лили начала появляться улыбка, но в глазах Роуз промелькнуло сомнение.

– У нас даже нет ни малейшего понятия, в какую сторону идти. А если мы потеряемся?

– Спросим у кого-нибудь адрес, – ответила Камелия. – В любом случае не думаю, что найти обратную дорогу будет так сложно. Мэри-то добралась до постоялого двора.

– Это верно, – согласилась Мэри. Прогулка по городу не доставила ей никакого удовольствия, но тогда она не гуляла, а, страшно волнуясь, искала путь к гостинице, поэтому действительно не видела ничего. – Несколько раз я сбивалась с верного направления, но в конце концов дошла точно по адресу. Теперь я стану уделять больше внимания тому, куда иду. – Она встала и улыбнулась Роуз. – Ты знаешь, это может оказаться интересным. По крайней мере хоть чем-нибудь займемся.

Нахмуренный лоб Роуз ни капельки не разгладился, но она кивнула головой, как всегда желая быть там, где и старшая сестра. Надевая капор и перчатки, Мэри подумала, что теперь, выходя на улицу не с голыми руками, они уже не будут выглядеть такими дикарками. Спустившись вниз, сестры немного замешкались, увидев лакея, стоящего в полной готовности у дверей.

Мэри, конечно, подозревала, что граф не будет очень доволен, узнав об их экспедиции в город без сопровождающего, но решила, что слуга вряд ли попытается остановить кузин хозяина. Высоко подняв голову, Мэри двинулась вперед и с облегчением увидела, как швейцар поспешил открыть перед ними дверь.

– Если мой двоюродный брат спросит о нас, скажите, что мы вышли погулять. – Мэри изобразила царственный кивок.

Быстрыми шагами они вышли через парадную дверь и, спустившись по лестнице, оказались на тротуаре, вдохновленные внезапной свободой. Стоял теплый день, пусть немного сероватый, и легкий ветерок гулял вдоль улицы. Быть может, то, что они увидели, не имело такого живописного вида, как в Трех Углах: тут не было ни многочисленных зеленых деревьев, ни извилистой дороги, убегающей вдаль, но зато здесь кипела жизнь. Не пройдя и квартала, сестры повстречали двух джентльменов, едущих верхом, несколько мгновений спустя их нагнал экипаж, затем они поравнялись с двумя молодыми женщинами, шедшими намного медленнее, но сопровождаемых горничной, идущей чуть позади. Женщины искоса бросили взгляды на сестер, и Мэри была уверена, что услышала несколько тихих смешков, брошенных им в спину.

– Как же много здесь всяких зданий! – восхищенно прошептала Роуз, глядя вокруг. – Куда только не посмотри! А людей-то вокруг сколько!

– Я вижу! – Лили припустилась почти вприпрыжку. – Это просто потрясающе!

Девушки дошли до перекрестка, когда к ним под ноги бросился оборванный мальчишка и принялся подметать дорогу коротким веником. В изумлении остановившись, они так и остались с одной стороны перекрестка, а малолетний «дворник» встал с другой, выжидательно поглядывая. Увидев на их лицах полное недоумение, мальчишка скорчил разочарованную гримасу.

– Знамо дело – шёда [8], – пробормотал он и поспешил назад через улицу, чтобы проделать тот же непонятный ритуал перед элегантно одетым джентльменом.

– Что он сказал? – в замешательстве спросила Роуз.

– Понятия не имею. Думаю, что это не по-английски.

Между тем джентльмен достиг своей стороны улицы и бросил мальчику мелкую монетку.

– Я поняла! – догадалась Мэри. – Мы должны были ему что-то заплатить.

– За что? – возмутилась Камелия. – За перемешивание пыли?

– Думаю, он очищает таким образом перед прохожими улицу, чтобы туфли и подол не пачкались. Я уже пару раз видела таких мальчишек, но понятия не имела, чем они занимаются.

Пройдя немного вперед, Лили оглянулась.

– Посмотрите, а вот перед тем мужчиной мальчишка не стал разметать пыль.

Через дорогу переходил большой широкоплечий человек в засаленной шапке, грубой куртке и брюках, заправленных в поношенные рабочие сапоги.

– Мальчишка не дурак, – пояснила Роуз, – и соображает, у кого есть деньги, а у кого нет. Это же чернорабочий какой-то, по одежде видно.

– Тогда я не понимаю, почему он подмел дорогу для нас, – возразила Мэри.

Сестры продолжали идти вдоль улицы, разглядывая все, что их окружало, с величайшим интересом, и прошло не менее получаса, когда вдруг Камелия поняла, что они совершенно не представляют, где находятся. Казалось, они осознали это одновременно, потому что вдруг резко остановились и посмотрели вокруг.

– Ну, по крайней мере мы находимся в приличном районе, – прокомментировала ситуацию Мэри. – Дома презентабельны на вид, да и улицы широкие и ухоженные.

– По-моему, нам пора вернуться, прежде чем зайдем так далеко, что потеряемся окончательно, – предложила Роуз, и Камелия с явной неохотой согласилась с последним доводом сестры.

– Странно, – заметила Лили.

– Странно – что?

– Тот мастеровой, который не дал мальчишке денег. Вон он, за полквартала перед нами.

Как только Лили упомянула про широкоплечего чернорабочего, девушки одновременно подняли головы, пристально глядя вперед. Видя, что его рассматривают, он резко остановился, словно вглядываясь в дверь дома напротив, и так же резко метнулся через дорогу.

– Ты уверена, что это тот самый человек? – спросила Камелия.

– Вне всяких сомнений. Та же засаленная шапка, куртка и длинные волосы, выбивающиеся из-под головного убора.

– Я думаю, что Лили права, – согласилась Мэри.

– Разве не странно, что он все время шел за нами?

Камелия передернула плечами.

– Вечно тебе мерещится что-то зловещее. Ты помнишь, как пребывала в полной уверенности, что мистер Джонсон убил свою жену лишь потому, что ее никто не видел целую неделю, а оказалось, что она просто подвернула ногу и не могла ходить?

– Когда это было! – фыркнула Лили. – Мне тогда только четырнадцать исполнилось. В конце концов, я лишь сказала – странно, что он все время шел за нами, не более того.

– Возможно, он идет по своим делам в то место, откуда идем мы, – резонно предположила Мэри.

– Но мы-то не идем откуда-то конкретно, – нахмурилась Роуз.

– Что вовсе не означает, что он шел специально за нами.

– То есть, по-твоему, наши дороги совпали случайно?

– Ну а по-твоему – что? Он следит за нами?

– Нет, конечно, нет. Но… Как сказала Лили, это просто странно…

Лили периодически оглядывалась всю дорогу и наконец, когда они остановились на углу, пытаясь вспомнить, откуда пришли, тихо взвизгнула:

– Вон он!

– Что?!

Три остальные сестры повернулись, словно по команде, вытягивая шеи.