Его — вместе с Майлсом — вызвали в кабинет к Гербу Майерсону. Впервые с тех пор, как он поступил на работу в фирму, ему предстояло встретиться лицом к лицу с легендарным Гербом Майерсоном. По правде говоря, эта перспектива не казалась ему радужной.

Особенно учитывая, в каком состоянии находился Майлс все последнее время.

От того знаменитого Майлса Мэсси, звездным часом которого стало его знаменитое выступление на конференции в Лас-Вегасе, не осталось почти ничего. Он изменился не только внутренне, но даже внешне. В офисе появлялся небритым, в мятом костюме, порой в несвежей рубашке и почти постоянно либо навеселе, либо с головной болью после обильных возлияний накануне. Но самое страшное было даже не в этом. Проблема заключалась в том, что его блестящий адвокатский ум отказался ему служить и ушел на каникулы. Куда-то улетучились и умение четко анализировать ситуацию, и непревзойденная интуиция, и даже элементарные профессиональные навыки ведения процесса. Все начатые Майлсом дела были переброшены на других, менее известных адвокатов, работавших в фирме. Многим клиентам это не понравилось, и они не только переметнулись к конкурентам, но и не без оснований потребовали неустойку за несоблюдение условий договора.

Ригли было до боли тяжело видеть, как у него на глазах разлагается, превращается в живой труп его былой кумир. Впрочем, тем более болезненной и неприятной представлялась ему перспектива посещения кабинета Герба Майерсона.

О методах работы Майерсона с кадрами среди адвокатов ходили страшные слухи. Судя по всему, не было в мире юриспруденции ничего страшнее, чем попасть в немилость к этому человеку. На профессиональной карьере адвоката можно было смело ставить крест, если он попадал в «расстрельный» список Майерсона. А Майлс, по-видимому, был уже внесен в этот список. Ригли понимал, что, скорее всего после посещения главы фирмы в этом списке появится и его имя. За что? Да ни за что. «…И примкнувший к нему Ригли».

«Виновен в соучастии, — мрачно размышлял Ригли. — Он сожрет меня, просто хотя бы потому, что в его старческом сознании я всегда ассоциировался с Майлсом, а значит, я его соучастник. Вот тебе и оборотная сторона медали: чем выше взобрались, тем больнее падать».

Перед дверью кабинета Майерсона Ригли стоял в одиночестве. Майлс зашел в эту драконью пещеру с четверть часа назад и с тех пор не подавал никаких признаков жизни. Ригли даже подумал было бросить все и убежать, куда глаза глядят, но решил, что в таком случае месть Герба Майерсона будет еще более ужасной. Негромкий зуммер звонка, приглашавший его в кабинет, прозвучал как барабанная дробь перед эшафотом. Он помедлил перед дверью. «Ну ладно, Цезарь, — протягивая руку к дверной ручке, подумал он. — Идущие на смерть приветствуют тебя».

Но то, что Ригли увидел, войдя, превзошло его самые невероятные ожидания.

Плотные жалюзи на окнах кабинета были наглухо закрыты и толстые занавеси задернуты, окончательно перекрывая доступ света в помещение. Освещалось оно лишь настольной лампой, находившейся на огромном письменном столе черного дерева, перед которым спиной к Ригли стоял Майлс. Он даже не обернулся, когда позади него скрипнула дверь. Прошло несколько секунд, прежде чем Ригли смог рассмотреть за столом сгорбленную фигуру человека с серой кожей и в круглых очках с толстыми стеклами, что делало его невероятно похожим на мумифицированную сову. Ригли судорожно вспоминал, существовал ли у какого-нибудь народа культ, связанный с этой ночной птицей. Но тотчас же отогнал посторонние мысли.

Как-никак перед ним был сам Герб Майерсон.

Судя по всему, ни ему, ни Майлсу не было никакого дела до появления Ригли.

Он решил воспользовался этим и, неслышно ступая по толстому ковру, зашел Майлсу за спину, словно решил спрятаться за ним и переждать неминуемую бурю.

В этот момент в круг света, отбрасываемый настольной лампой, откуда-то из темноты шагнула медсестра, имевшая весьма соблазнительные формы. Она наклонилась над креслом-каталкой Герба Майерсона и привычным движением, слегка приподняв край его пиджака, отстегнула от бока человека-призрака пластиковый мешочек с желтоватой жидкостью. Буквально через секунду она так же ловко прикрепила к дренажной трубке очередной пакет. Затем, действуя все так же бесшумно, она заглянула в журнал с расписанием процедур и, повернув краник на капельнице, поправила трубочку, уходившую под рукав Майерсона.

Как только первые капли какого-то чудодейственного снадобья из капельницы просочились в вены Майерсона, он вздрогнул, словно электрическая игрушка, подключенная к источнику питания, и заговорил.

— Эта женщина… выставила на посмешище и обесчестила… всю нашу фирму. — Сухой хриплый голос старика врезался в темноту, вспарывая ее со звуком рвущейся наждачной бумаги.

Ригли стало совсем не по себе. Он сделал полшага в сторону и скосил глаза на Майлса. Тот стоял перед злым демоном, сохраняя внешнее спокойствие, словно грамотный, стремящийся доказать если не свою невиновность, то хотя бы снизить тяжесть своей вины подсудимый перед коллегией присяжных.

— Да, Герб, — коротко сказал Майлс.

— Коллега, — в устах Майерсона это обращение прозвучало почти как угроза, — наша фирма занимается серьезными делами… и вряд ли на ее репутации и благосостоянии хорошо скажется известие, что наш лучший сотрудник был одурачен и выставлен на посмешище… в той самой сфере, в которой он считался непревзойденным специалистом… Фирма долго не продержится, если позволит себе плясать под чью-то дудку… — Майерсон помахал рукой в какой-то чудовищной пародии на танец.

— Да, Герб, вы правы, — как заклинание, повторил Майлс.

По правде говоря, в глубине души Ригли надеялся, что его увядающий на глазах кумир все-таки совершит настоящий поступок, восстанет против деспотической власти и хотя бы попытается защитить свое светлое искреннее чувство к любимой женщине. Впрочем, одним разочарованием больше, одним меньше — это уже не имело для Ригли никакого значения.

— Я все понимаю, Герб. — Майлс покачал головой. — Я… дело в том… впервые за всю мою карьеру адвоката я не знаю, что делать. Я сам подставился под удар и не знаю, как из-под него выйти. — Его голос слегка дрогнул. — По-моему, я пропал.

— Пропал! — Майерсон словно сплюнул это слово со своих губ. Его глаза, еще несколько минут казавшиеся абсолютно белесыми и мертвыми, налились кровью и грозно, очень даже живо засверкали. — Не знаешь, что делать? Я скажу, что тебе нужно сделать!

Ригли поежился и снова попытался спрятаться за Майлса.

— Тебе нужно сделать вот что… — Неожиданно Майерсон замолчал и, обращаясь куда-то в темноту, ткнул костлявым пальцем в сторону медсестры. — Выйдите.

Медсестра послушно собрала свои пакеты и дренажные мешки и направилась к двери. Когда она обошла письменный стол и поравнялась с Ригли, тот тоже повернулся и последовал за нею. В этот момент ему больше всего на свете хотелось оказаться по ту сторону двери.

— Нет, нет, ассистент, вы останьтесь! — послышался из темноты шершавый, как напильник, голос.

Эти слова петлей аркана схватили Ригли за горло и потащили его назад к письменному столу. Икая и вздрагивая, он снова занял свою позицию позади Майлса.

— Веди себя как мужчина! — продолжал хрипеть Майерсон. — Вот что я тебе скажу: ты облажался. Облажался по полной программе. Ишь ты, жениться он надумал. Баба вскружила ему голову, и он, понимаете ли, ей поверил. Доверие! Любовь! Ну да, конечно, все дело в чертовой любви. Сколько живу, столько слышу вокруг: любовь, любовь. Ну, а теперь послушай меня. Я с тобой буду говорить не о любви, а о том, в чем лучше разбираюсь: о чертовом законе.

Ригли казалось, что еще немного, и его хватит инфаркт. Он пока не понимал, к чему клонит этот сгорбленный живой полутруп, наклонившийся вперед в своем кресле-каталке, но чувствовал, что ничего хорошего тот не предложит.

Тем временем Герб Майерсон с большим трудом встал на ноги. Годы и болезни настолько согнули его в дугу, что даже когда старик стоял во весь рост, то по-прежнему казалось, что он сидит за письменным столом. Медленно, тяжело, словно высчитывая, хватит ли у него сил на следующий шаг, он прошел вдоль стола, а торчащий кверху, как антенна, штатив с капельницей преданно тащился за ним.

— Кто мы такие? Мы — слуги закона! — объявил он дрожащим от напряжения голосом. — Это значит, что мы служим закону, чтим закон, уважаем закон! И мы зарабатываем наш чертов кусок хлеба с маслом благодаря закону!

Майерсон уставился на Майлса, его иссушенное серое лицо выглядело столь же безжизненным, как и тело.

— По большей части мы повинуемся закону… — Он искоса посмотрел на провинившегося партнера по бизнесу, словно желая удостовериться, понимает ли тот его намеки. — Иногда же мы подчиняемся закону лишь потому, что вынуждены это делать, хочется нам этого или нет… — Последовала еще одна пауза, во время которой Майерсон перевел дыхание и оценил эффект, произведенный его речью. Судя по всему, его монолог приближался к кульминации. — …Но, коллега, данный случай не относится ни к разряду первых, ни вторых. Это тот редкий случай, когда мы можем поступить с законом по-иному. И зарубите себе на носу: я не сказал — нарушить закон или вольно истолковать его. Просто отнеситесь к некоторым вещам не так, как относились всегда.

Ригли лелеял надежду, что ослышался или неправильно понял намеки старого адвоката. К сожалению, это было не так. С каждой новой фразой сбывались его самые худшие подозрения.

Майерсон запустил дрожащую пергаментную руку за пазуху и извлек из внутреннего кармана потертую визитную карточку.

— Вот телефон, — прохрипел он. — Большой специалист по решению таких деликатных вопросов. Кличка, то есть профессиональный псевдоним, — Сиплый Джо.

— Что же вы мне предлагаете, Герб? — обреченно переспросил Майлс, судя по всему, отчаянно пытавшийся «развести» Майерсона на прямые указания.

— Я предлагаю вам, коллега, встретиться с этим человеком и решить ваш вопрос, причем таким образом, чтобы никто, ни одна живая душа не могла проследить связь между этим телефоном и нашей фирмой.

В этот момент старик приблизился к медицинскому прибору с осциллографом, и в зеленоватом свете, шедшем от экрана, его лицо приобрело и вовсе могильный оттенок.

Не без труда опустившись в свое кресло, Майерсон перевел дыхание и кивнул в сторону Ригли:

— И проследите за своим помощником. Пусть тоже ведет себя как мужчина, да держит язык за зубами во избежание неприятных последствий для всех нас, а для него самого — в первую очередь.

Майлс молча взял визитку со стола и направился к двери. Ригли последовал за ним, отставая не больше чем на полшага. Лишь захлопнув за собой дверь и оказавшись в залитом светом холле, Ригли вдруг с ужасом понял, каким именно способом Герб Майерсон предложил Майлсу исправить столь неприятную ситуацию.

Ригли потратил почти целый час, пытаясь отговорить Майлса от задуманного.

Но его наставник был тверд, как скала, и не принял к рассмотрению ни один из доводов Ригли:

— Знаешь, в этом деле Герб абсолютно прав, — негромко, но твердо произнес он, одновременно жестом подзывая к себе бармена. — Да ты не суетись. У меня есть абсолютно надежный план, а тебе в нем тоже отведена своя роль.

Абсолютно надежный? Как же, хрен вам. Вся эта затея не понравилась ему с самого начала. Когда бармен подошел, Ригли сразу же заказал себе «отвертку». Майлс решил обсудить план дальнейших действий в нейтральном месте, выбрав бар «Формоза», где в этот час не было почти ни души. Первые любители дневной выпивки обычно появлялись в этом заведении не раньше четырех часов пополудни.

— Майлс, но ты же любишь ее, — взмолился Ригли. — Ты же сам мне говорил.

Майлс посмотрел на него, и Ригли вдруг обратил внимание на странный, недобрый, если не сказать нездоровый, огонек в глазах босса.

— Да, Ригли, я люблю ее. И именно поэтому должен сделать то, что задумал. Понимаешь, ведь тут речь идет о чести. Я не буду достоин своей же любви, если не смогу сберечь свою честь. Да, признаюсь, я подставил свою задницу, когда пошел на поводу у собственных чувств.

— Ну да, а Мэрилин и схватила тебя, воспользовалась возможностью, — сделал вывод Ригли. — Но теперь…

Майлс помахал перед его лицом визиткой, выданной ему Майерсоном.

— Это, друг мой, самый эффективный и действенный способ уладить возникшие у меня проблемы. — Наклонившись к Ригли поближе, он зашептал ему прямо в ухо:

— От того, что предлагает сам Герб, отказываться нельзя. Ну, а теперь — соберись. Мне потребуется твоя помощь как аналитика и специалиста по выработке некоторых частных решений. Нужно продумать кое-какие детали.