— Делайла, это я. Ты здесь?

Раздавшееся из палатки хныканье заставило Лаки мгновенно отодвинуть занавеску на входе. Делайла в неудобной позе лежала на кровати. У Лаки округлились от ужаса глаза. Нос у нее был сломан, губы разбиты так, что она едва могла говорить.

— У… уходи, — прижав руки к ребрам, выдохнула Делайла. — Я не хочу, чтобы ты видел меня в таком виде.

— Что с тобой случилось, Делайла? — Присев на кровать, Лаки смотрел в ее разбитое, почти неузнаваемое лицо. — Кто это сделал?

— Не знаю.

— Не знаешь?

— Он… напал на меня сзади.

— Он?

— Должно быть, это мужчина, очень сильный, — ответила она, и по разбитому лицу покатились слезы.

— Кто за тобой ухаживает?

— Я могу… сама о себе позаботиться.

— Ты можешь спуститься в город и купить что-то поесть?

— Н-нет… пока нет.

— Ты можешь обработать синяки и ссадины?

— Нет, но…

— Я попрошу, чтобы кто-нибудь позаботился о тебе, пока ты не поправишься, — тоном, не терпящим возражений, отрезал Лаки. — О деньгах, которые ты потеряешь, пока не приступишь к работе, не беспокойся, — после некоторых колебаний добавил он. — Я обо всем позабочусь.

— Ты сделаешь это ради меня, Лаки?

Делайла попыталась, как прежде, состроить глазки.

— Я найду, кто это сделал, — добавил Лаки, не ответив на ее вопрос.

— Нет, не надо.

— Ты не хочешь найти того, кто сотворил с тобой такое? — удивленно приподнял брови Лаки.

— Я… я не хочу, чтобы ты попусту тратил время. Этого человека никто не видел, потому что меня нашли только утром. Просто забудь об этом. И я забуду.

— Делайла!

— Я хочу, чтобы ты забыл об этом!

— Как скажешь. — Лаки встал. — Мне надо возвращаться, но я постараюсь как можно скорее прислать кого-нибудь на помощь тебе.

Делайла промолчала, просто закрыла глаза. Лаки знал, что он никогда не забудет, в каком виде она предстала перед ним сейчас. Он откинул занавеску и вышел.

Делайле хотелось кричать! Услышав звук удаляющихся шагов Лаки, она открыла глаза. Она готова была растоптать и уничтожить человека, который так избил ее.

Теперь для Лаки, которого она надеялась завоевать, она превратилась в объект жалости.

Делайла закрыла глаза, страдая от боли, которая пронзала ее тело при каждом вздохе. Она знала, что выглядит ужасно, что у нее сломано несколько ребер. Доктор Райкер сказал, что ей еще повезло, что сломанные ребра не проткнули легкое, иначе она бы не выжила. Лучше уж умереть, если она не поправится и не станет выглядеть как прежде. Делайла понимала, что своей работой может заниматься только до тех пор, пока у нее приятное лицо и хорошая фигура. Но как теперь завоевать Лаки, когда она больше не соперница этой белокурой ведьме?

Охваченная отчаянием, Делайла знала, что на самом деле это не Тесса украла у нее Лаки. Скорее всего это Харли Нокс виноват в том, что она в глазах Лаки из желанной любовницы превратилась в обузу.

Она просила Лаки забыть о нападении и пообещала, что сама забудет. Но это была ложь. Она ничего не собиралась забывать. У нее длинная память, и решительности у нее хватает, несмотря на нынешнее состояние. Она отомстит Харли Ноксу, но для начала ей надо встать на ноги и начать передвигаться. Она поправится, и тогда Харли Нокс поймет, что, разбудив в ней ярость, он сделал самую большую ошибку в жизни.

Как обычно, когда Тесса закончила работу в палатке, Лаки посадил ее в повозку и повез домой. Но на этот раз он был неразговорчив.

— А что это там в коробке в повозке? — нарушила неловкую тишину Тесса.

— Мои вещи.

— Твои вещи? — неуверенно переспросила Тесса.

— Неужели ты думаешь, что после всего, что случилось, я оставлю тебя одну ночевать в хижине?

— Ты говоришь сейчас о похищении? Но на холме совершенно безопасно. Хижина стоит отдельно от другого жилья.

— Я знаю. Но ты там одна, пока нет Мэгги.

— Мэгги — старая женщина! Она бы меня все равно не защитила, если ты об этом.

— Мэгги знает, как стрелять из охотничьего ружья, и воспользуется им, если потребуется. Это всем известно. И не надо со мной спорить. Особенно после того, что случилось с Делайлой.

— А что случилось? — замерла Тесса. — Я не видела ее в палатке, но, честно говоря, как-то не придала этому значения.

— Я не рассказывал тебе, потому что не хотел пугать. Кто-то избил ее до полусмерти. Она не знает, кто это сделал, и не хочет знать. Я послал жену Педро, чтобы она поухаживала за Делайлой, пока та не поправится. Получается, что уже две женщины из моей палатки подверглись нападению. Я предпринял некоторые меры, чтобы это не повторилось, но я не дам этому человеку ни единого шанса.

— Лаки…

— Не спорь, Тесса. Я уже направил вперед своих людей, чтобы они осмотрели хижину и оставались неподалеку от нее, пока я не сменю их ночью. Я буду с тобой, пока не вернется Мэгги.

— Но большую часть ночи ты работаешь!

— Я не стану работать всю ночь. Часть времени за своим столом я передам Гарри.

— Но люди рассчитывают, что ты будешь там, — возразила Тесса, — и не только те, кого ты нанял.

— Но это не первый раз, когда я буду отсутствовать за игровым столом. Я сооружу какое-нибудь укрытие, где можно спать, а людей, охраняющих хижину, отправлю отдохнуть.

— Ты будешь спать на улице?

— Я и раньше так делал.

— С какой стати? Ты достоин лучшего.

— Все это временно, а что касается моей прибыли, то владелец палатки я, так что это не важно.

— Но…

— Будет так, как я сказал.

Остаток пути до самой хижины Лаки молчал.

Тесса, кивнув двум мужчинам, которые встретили их там, поджала губы. По выражению лица Лаки можно было понять, что любое ее возражение он пропустит мимо ушей.

Ни слова не говоря, Лаки снял ее с повозки и принялся мастерить укрытие рядом с дверью в хижину.

Ветер с моря отогнал облако, закрывшее полную луну. Тесса лежала в постели, но не спала. Она слышала, как уехали Зик и Тони, которые охраняли хижину. Оба среднего возраста и необщительные. Тесса знала, что после того, как Лаки сменил их на посту, они ни с кем не станут обсуждать сложившуюся ситуацию. Но прибытие Лаки и последующая работа в ночи по сооружению укрытия не прошли незамеченными. Собаки выли и скулили до тех пор, пока Тесса не выпустила их спать рядом с Лаки. Спустя некоторое время она выглянула и увидела, что собаки мирно спят, а Лаки беспокойно вертится в самодельном укрытии.

Лежа в своей постели, Тесса тоже не смыкала глаз.

В мозгу вспыхнули яркие воспоминания о том, как Лаки целовал ее, и Тесса почувствовала, что краснеет. То ли от воспоминаний о том, как ее обнимали сильные руки Лаки, то ли от чувства вины, что он спит на улице. И последнее ее волновало больше. Она знала, что он спит на твердой земле, а она — в мягкой постели.

Тесса резко оборвала свои мысли, встала, завернулась в одеяло и подошла к двери. Собаки даже не шелохнулись, когда она тихонько шепнула в темноту:

— Лаки, ты еще не спишь?

Никакого ответа.

— Лаки?

— Нет, не сплю, — ответил он наконец.

— Пожалуйста, иди в хижину. Я не могу уснуть, зная, как тебе неудобно.

— На улице не холодно.

— Ты знаешь, о чем я, — покачала головой Тесса.

— Я останусь на своем месте.

— Если ты останешься там, то и я буду спать на улице, — внезапно рассердилась Тесса.

Лаки не ответил, и тогда Тесса плотнее завернулась в одеяло и хотела уже закрыть дверь у себя за спиной, как вдруг услышала какой-то шум. Лаки появился перед ней со взъерошенными волосами, в мятой одежде и с мрачным лицом.

— Это ошибка, — предостерегающе заявил он. — Ты это знаешь, и я это знаю.

У Тессы замерло сердце, когда он подошел ближе, распространяя вокруг волны чувственности. Может, это и ошибка, но только чем ближе он подходил, тем правильнее это казалось. Тесса судорожно сглотнула и отступила назад, чтобы позволить ему войти в хижину.

— Ты можешь лечь на кровати Мэгги, — дрожащим голосом предложила Тесса.

Лаки не ответил.

— Моя кровать — в углу.

Опять молчание.

— Спокойной ночи.

Тесса поспешила к своей кровати и быстро легла, закрыв глаза. Сердце стучало в груди как молот, и глубоко внутри разливалась непонятная боль, которой она раньше никогда не испытывала. Она мысленно твердила себе, что их поцелуи — всего лишь результат помрачения ума. Его не интересует такая женщина, как она, ведь она не может предложить ему и половины того, что может предложить любая из работающих у него в палатке. Она молодая и глупая и, несмотря на все трудности, которые ей пришлось вынести, неопытная.

У Лаки богатый опыт, она только разочарует его.

С такими мыслями Тесса постаралась отключиться от внешнего мира, повернулась на бок и попыталась уснуть.

Лаки беспокойно вертелся с боку на бок, ожидая расслышать ровное дыхание Тессы, которое подскажет ему, что она спит. Но единственным звуком в хижине была точно такая же беспокойная возня, доносившаяся из ее угла. Разум пытался побороть растущее желание, выдвигая в качестве аргумента невинность Тессы и отсутствие у нее желания оставаться в Сан-Франциско. Он знал, что ее единственная цель — заработать денег и уехать домой, не имея долгов. Он признавался себе, что Тесса наверняка считает себе обязанной ему за его доброту. Он убеждал себя, что нежность, которую она испытывает к нему сейчас, как только она вернется в Айову, через минуту будет забыта. Уехать домой — вот чего она хочет, он ей не нужен.

А чего хочет он?

Лаки слишком хорошо знал ответ на этот вопрос.

Тесса вновь беспокойно зашевелилась на своем месте, и Лаки уже не мог больше этого выносить. Он встал и, подойдя к кровати Тессы, склонился над ней. В слабом луче лунного света он видел тонкие черты лица, к которым ему хотелось прикоснуться губами. Распущенные волосы рассыпались по подушке серебристо-золотыми волнами, и ему так захотелось их погладить. Она лежала с закрытыми глазами, но Лаки знал, что она не спит. Он легко мог бы поцеловать ее сейчас, но вместо этого, собрав всю свою волю, прошептал:

— Скажи, чтобы я ушел сейчас, Тесса, и я уйду. Скажи, что ты ничего не хочешь, ни сейчас, ни потом. Я не обижусь на тебя. Обещаю. Скажи, что ты хочешь, чтобы я вышел за дверь и никогда не подходил к тебе опять, потому что у тебя нет таких чувств, как у меня, и что…

Тесса открыла глаза. В огромных серых глазах дрожали слезы. Она подняла дрожащую руку и прижала ее к губам Лаки, заставляя его замолчать.

— А если я не могу сказать тебе эти слова, Лаки, потому что это неправда? А если мне все равно, будешь ли ты обижаться на меня, потому что не хочу, чтобы ты уходил?

— Тесса…

— А если я скажу тебе, — решительно продолжала она, — что абсолютно уверена в том, что хочу, чтобы ты остался рядом, крепко держал в своих объятиях и дал мне почувствовать то, что можешь дать мне почувствовать только ты? Тогда что?

Лаки сомневался лишь несколько секунд и вместо ответа прильнул к ее губам.

По его крепкому телу пробежала дрожь, пока губы нежно и властно ласкали ее рот, потом язык медленно проник внутрь. Тесса обвила руками его шею, и все разумные мысли улетучились из ее головы, когда Лаки стал целовать ее снова и снова. Он лежал рядом и покрывал поцелуями ее губы, дрожащие веки, тайные лабиринты уха, тонкую линию подбородка. Когда с нее соскользнула полинявшая ночная рубашка и его взору предстала обнаженная гладкая кожа, Лаки на мгновение замер в нерешительности.

Он ласкал ее с немым изумлением. Кончиком языка обвел розовые бутоны небольшой груди, а потом, подгоняемый собственным неумолимым желанием и частым дыханием Тессы, поочередно обхватил их губами. Тесса в неистовом порыве прижала его к себе, и возбуждение Лаки усилилось. Он покрывал поцелуями ее кожу, не оставив без внимания ни единого дюйма. Страстное желание сводило Лаки с ума, он хотел, чтобы Тесса принадлежала только ему. Ощущение чуда было настолько сильным, что он не помнил, сколько времени ласкал ее тело, прежде чем его рука скользнула вниз к трепещущей плоти. При соприкосновении с мягким шелком волос, прикрывающих женское естество, он замер, потом наклонил голову, чтобы прикоснуться губами к пылающей плоти. Тесса пробормотала что-то, пытаясь протестовать.

— Это время принадлежит только нам, Тесса, — прошептал Лаки, встретившись с ее встревоженным взглядом. — Не важно, что ждет нас в будущем, что оно приготовило нам, эти мгновения принадлежат только нам. — Лаки увидел, как по щекам Тессы потекли слезы, и вытер их. — Мы принадлежим друг другу. Ты — моя, я буду любить тебя, ни в чем не сдерживая себя, и ничто мне не помешает. Ты понимаешь, Тесса? Не ограничивай меня в том, что я всем сердцем хочу тебе дать.