Они причалили к белому песчаному берегу. Женщин высадили и связали друг с другом таким образом, чтобы они не смогли убежать, но могли идти, что называется, след в след. Девушку, стоящую первой, подтолкнули, и остальные, спотыкаясь побрели за ней по песку. Судна, на котором увезли Росса, нигде не было видно. В конце концов, им все равно не быть вместе. Увидит ли Джульетта его когда-нибудь? Эта мысль хлестнула ее, как бичом. Вдруг Джульетта обратила внимание, что какой-то араб задумчиво смотрит на нее. Она упрямо вздернула подбородок: никто не должен видеть ее слез. Откуда знать этому арабу, что она в отчаянии лишь из-за разлуки с любимым. Джульетта бросила на своего конвоира презрительный взгляд, и тот слегка улыбнулся, словно обрадовался.

— Куда мы идем? — резко спросила она, пытаясь махнуть связанными руками.

Он посмотрел вперед, потом на нее и кивнул.

— Багамайо-Вадатадо, — пробормотал араб и указал куда-то, очевидно, в сторону этого самого Багамайо.

Джульетта пожала плечами. Она ничего не поняла. Может быть, так называется город, который она заметила еще в иллюминатор. Однако город находился явно дальше, чем ей тогда показалось. Впереди не было ничего, кроме движущихся песков и отвесных скал.

Выносливостью конвоиры намного превосходили своих пленниц. Девушки уже выбились из сил, поскольку шли милю за милей без остановок. Веревки, связывавшие их друг с другом, не позволяли остановиться ни на минуту. Солнце, пылавшее раскаленным шаром, из которого сыпались огненные стрелы, нещадно измучило несчастных. От пота волосы слиплись, одежда натирала. Песок сменили острые камни. Когда они шли по песку, Джульетта радовалась, потому что была обута в сандалии, но теперь острые камни врезались в пальцы, проникая через края легкой обуви. Девушка, шедшая впереди, упала, и все они рухнули на камни. Джульетта заметила, что та бедняга стала мертвенно-бледной и дышала с трудом. К девушке, упавшей первой, тут же подскочил араб и, бешено жестикулируя, стал дергать за веревку. Джульетте стало жаль ослабевшую от жары, испуганную девушку, ведь такое могло случиться и с ней. Джульетта повернулась к тому мужчине, у которого пыталась узнать о пути следования, и заговорила резко и зло.

— Вы что, принимаете нас за верблюдов, способных часами идти без передышки? Ради всего святого, дайте нам отдохнуть и попить. — Она откинула голову и поднесла руки ко рту, будто пила воду, затем продолжила: — Вы хотите погубить нас от жары? Так мы не сможем дойти туда, куда вы нас ведете.

Она сделала жест в сторону солнца, потом попыталась дотронуться до своей макушки и вздрогнула, словно от невыносимой боли.

Арабы о чем-то недовольно заспорили. Из всего этого Джульетта поняла лишь то, что тот, к которому она обратилась, — вожак. Мужчина прервал вспыхнувший спор несколькими резкими словами, а араб, державший веревку, которой были связаны девушки, отошел в сторону. Другой же вытащил из-за пазухи сумку, сшитую из козьей кожи, и маленькую чашу, сделанную из рога.

Никто из женщин не поверил, что от гневной вспышки Джульетты будет какой-нибудь толк, однако им всем по очереди дали напиться из чаши. Джульетта взглянула на предводителя этой кучки головорезов, который, сидя на корточках, внимательно разглядывал дерзкую пленницу.

— Спасибо, — сказала она, благодарно склонив голову.

Он понял, если не слова, то жест.

Пока они отдыхали, Джульетта решила все же снять сандалии, проку от них все равно было мало, да и развалиться они могли в любую минуту.

Жара все усиливалась, идти стало настоящей пыткой. Джульетте пришло в голову, что станет намного легче, если она закроет глаза от слепящего солнца и пойдет, переваливаясь с ноги на ногу, эдакой утиной походкой. Кому какое дело, что она похожа на пьяного матроса.

Джульетта открыла глаза лишь тогда, когда услышала детские голоса. Оказалось, что они уже подошли к окраинам города, и Джульетта облегченно вздохнула. Высокие дома закрыли пленниц от раскаленного шара, выжигавшего глаза. Девушка изумленно посмотрела на высившуюся перед ними белую квадратную башню. Окна в ней были закрыты решетками, как в тюрьме, — похоже, их наконец-то доставили до места назначения. Девушек провели через ворота, которые охраняли негры в чалмах, и загнали в пустую комнату с каменным полом. Ступив на прохладные, гладкие камни, Джульетта ощутила чуть ли не блаженство; на глазах даже выступили слезы. Привыкнув к полумраку башни, она заметила тощие циновки возле стен. С них сняли веревки и развязали руки. Девушки стояли, удивленно озираясь, пока вожак арабов не указал им на циновки.

Только теперь Джульетта заметила молоденькую смуглую девушку, полулежавшую на циновке, которая с интересом разглядывала вошедших. Эта девушка была темнокожей, но черты лица у нее были довольно тонкие, похоже, что она представляла собой метиску, в жилах которой текла негритянская и арабская кровь.

— Добро пожаловать, — насмешливо произнесла девушка, — наверное, вы впервые в Дар-эс-Саламе?

— Дар-эс-Салам? — повторила Джульетта. — Но они что-то говорили о Багамайо.

— Багамайо — это городской рынок рабов, — ответила девушка.

Глава 7

От ужаса у Джульетты пересохло в горле.

— Рынок рабов? Так что же это за страна? Кто те люди, что привели нас сюда? Девушка пожала плечами и зевнула, вытянув свое юное, гибкое тело на циновке.

— Вы в Танзании. Эти арабы — корсары. В Европе их, кажется, называют пиратами. Они захватили вас в море?

Джульетта кивнула и подошла к стене, чтобы лечь на циновку рядом с девушкой. Все ее кости невыносимо болели, а шею и запястья сильно натерли веревки. Она с удовольствием прислонилась к холодной стене. Джульетта разглядывала девушку и только сейчас поняла, что они разговаривали по-английски.

— Ты хорошо знаешь наш язык.

— Я еще знаю португальский, французский и арабский, — небрежно ответила та. — Мой хозяин был великим путешественником. Он купил меня в Эфиопии, Когда мне было двенадцать лет. Я была любимой наложницей, и ему нравилось учить меня.

— Как… как тебя зовут, — неуверенно спросила Джульетта.

— Куррем. Я не помню своего настоящего имени. Хозяин обожал великого Сулеймана и назвал меня именем его любимой жены.

— Похоже, — осторожно продолжила Джульетта, — что твой хозяин умер?

Куррем кивнула.

— Теперь все перешло к его сыну, а тому не нужны жены отца.

— Должно быть, поэтому ты здесь.

— Да, слава Аллаху.

Увидев, как удивилась Джульетта, Куррем рассмеялась, сверкнув зубами. Миндалевидные глаза передразнили Джульетту.

— Белая девушка, скоро ты узнаешь, что лучше быть проданной, чем мертвой. У нового паши — свои женщины. Он проявил великодушие, отправив нас сюда, а не к палачу. Мою сестру уже продали. Меня оставили здесь, потому что я молода, а завтра придет посланник султана. Может быть, я понравлюсь ему.

— Кто этот султан?

— Сейид Саид ибн Султан, правитель Омана. Он правит и здесь, хотя его столица в Занзибаре[5]. Говорят, что дворец султана великолепен, — глаза Куррем засверкали, — конечно, меня не выберут для султана, но, может быть, я подойду для какого-нибудь паши.

— Почему же не для султана? Ты же очень красива.

Куррем улыбнулась.

— Но я лишилась того, без чего не могу быть предложена султану.

— Что же это?

— Девственность. Для его гарема выбирают только молоденьких, нетронутых девушек. — Она задумчиво взглянула на Джульетту. — Говорят, ему нравятся белокожие девушки с красивыми формами. Может быть, тебя предложат султану.

Джульетта широко раскрыла глаза.

— Но… но я не хочу в гарем!

Куррем покачала головой.

— У тебя нет выбора. Завтра тебя продадут так же, как и всех остальных. — Она презрительно кивнула в сторону остальных женщин, повалившихся на циновки в небрежных позах. — Они низкого происхождения, это заметно по их речи. Возможно, эти женщины подойдут для торговцев верблюдами. А ты, по-моему, принадлежишь к другому классу. Отдавались ли тебе какие-нибудь почести в родной стране?

Джульетта улыбнулась.

— Мой отец был баронетом и мировым судьей, но со мной особенно не церемонился. Он всегда хотел иметь сына.

Куррем понимающе кивнула.

— И в этом ему было отказано. Здесь тоже дочерей не очень-то любят. Но объясни, пожалуйста, что означают эти слова — баронет, мировой судья? Наверное, он близок к королю?

— Баронет — рыцарь короля. Такой титул присваивается самым храбрым мужчинам и передается от отца к сыну, если когда-то был дарован. А человек, назначенный мировым судьей, должен хранить мир и покой короля, вершить правосудие в пределах своих полномочий.

— О! Я поняла. Он как паша, правящий от имени Великого, — сказала Куррем.

Джульетта, знавшая очень мало о пашах, не стала спорить. Она была слишком утомлена и голодна, чтобы размышлять о завтрашнем дне. Что бы там ни случилось, с Россом они вряд ли встретятся, а поскольку «Грейс» в Мозамбик не вернулась, там решат, что корабль утонул во время шторма. Может быть, их станут искать, но найдут только обломки «Грейс» и ни одного живого человека, и сделают вывод что все погибли. Оплакивая потерю капитана и команды, доктор Фернли, возможно, вспомнит и о ней, однако больше никто в целом мире не станет печалиться о судьбе Джульетты Вестовер.

Им принесли еду — тушеное козье мясо и овощи. Джульетта с аппетитом принялась за трапезу, обмакивая в соус кусочки грубого хлеба, как это делала Куррем.

— Соус приготовлен из маниока, — объяснила Куррем. — Клубни этого растения измельчают, вымачивают, только после вымачивания готовят пищу. Если тебе придется делать это, не забудь хорошенько вымочить клубни, в противном случае ими можно отравиться. Листья маниока тоже съедобны, если смешать их с пальмовым маслом. — Она улыбнулась Джульетте. — Возможно, ты понравишься человеку султана, тогда не нужно будет кормить какого-нибудь торговца. Жить в роскошном дворце намного лучше.

— И согревать постель глупого правителя, позволяя делать с собой все, что ему заблагорассудится? — едко спросила Джульетта.

Куррем удивленно подняла голову.

— Почему вы, иностранки, боитесь такой великой чести — стать женщиной султана? Разве вас не учат, как нужно вести себя с мужчиной, чтобы вызвать в нем страсть, доставить удовольствие? Если ты будешь неуклюжей, хозяйка гарема, отвечающая за поведение младших жен, будет опозорена, а тебя убьют или снова продадут. Коль тебя выберут для султана, учись старательно. Жить у лавочника или торговца верблюдами гораздо тяжелее, там от женщины требуют большего.

Куррем говорила очень серьезно, и Джульетта вопросительно взглянула на девушку.

— У такого богатого человека, как султан, — терпеливо продолжила Куррем, — много женщин, с которыми он может делить свое ложе. Поэтому тебе не придется часто видеться с ним, а человек небогатый, у которого жен мало, может перебрать их всех за одну ночь, если хватит сил. Так что, не глупи и с радостью иди за человеком султана, если он выберет тебя.

Несмотря на смертельную усталость, Джульетта долго не могла уснуть в эту ночь. Куррем дала ей ценный совет, посчитав само собой разумеющимся, что девушка из хорошей европейской семьи обязательно должна быть девственницей. Следует ли ей притвориться или сразу сказать правду, что у нее уже был мужчина? Как поступить? И вообще, можно ли избежать всего этого?

Джульетта так ничего и не решила; засыпая, она со страхом думала о завтрашнем дне. Она поспала всего пару часов, потом пришла огромная негритянка и принесла пленницам пищу. Потом вошли еще несколько темнокожих девушек, внесли кувшины с водой и длинные муслиновые платья. По их жестикуляции все было понятно даже без объяснения Куррем.

— Когда мы поедим, нужно вымыться и надеть только эти халаты. — Куррем цинично посмотрела на Джульетту. — Как видишь, одежда сшита из полупрозрачной ткани.

— Видимо, наши будущие хозяева хотят хорошенько рассмотреть товар, прежде чем решиться на покупку, — ответила ехидно Джульетта.

Молодые женщины выполнили все, что от них требовалось, затем свернули свою одежду в маленькие узелки, чтобы взять с собой. Когда их вывели из башни, Джульетта решила держаться ближе к Куррем. Яркое солнце уже слепило глаза. Бредя по иссушенной зноем земле, Джульетта заметила мужчин, стоявших в тени дерева, в стороне от них, прямо на земле, скрестив ноги, сидели девушки. Джульетта подумала, что их, наверное, привезли из разных концов страны. Иссиня-черные негритянки, метиски со светло-коричневой кожей — все они весело и оживленно щебетали и, казалось, совсем не страшились предстоящего торга.

Когда Джульетта, Куррем и остальные пленницы подошли ближе, сидящие на земле девушки прекратили разговор и стали молча их разглядывать.