Джастин избавился бы от нее и раньше, если бы нашел подходящую женщину. Но таковой пока не было.

Нэнси Уайлд все еще вызывала его интерес, но ее покровителем сейчас был лорд Конингтон. Джастин никогда не покушался на собственность другого мужчины, неважно, какого рода была эта связь.

Однажды, довольно давно, они с Нэнси уже были любовниками, но все закончилось довольно печально. Конечно, вина целиком лежала на нем. Раны, нанесенные Клариссой за время их брака, все еще были свежи, а ее лживость научила его не доверять женщинам вообще. Вот если бы они с Нэнси встретились несколько лет спустя, тогда... Но Джастин не любил размышлять о том, что могло бы быть.

– Мы уже закончили с письмами милорд? – спросил Теренс.

– Не совсем. – Послание леди Недлейн напомнило Джастину о письме мисс Пенфорд, и он взял его со стола. Джастин задаст мисс Джорджине Пенфорд величайшую в ее жизни трепку за ее непрошеное вмешательство в его дела и за несправедливые обвинения в равнодушии к интересам сестры.

Но так ли они несправедливы на самом деле? Он почувствовал неожиданный укор совести. Трудно было отрицать, что за те годы, которые он был ее опекуном, он встречался с Мелани лишь изредка, но из ее писем, а также от ее бабки и деда он знал, что она была вполне счастлива у них в Сассексе. Мисс Пенфорд была очень возмущена тем, что Джастин не взял свою осиротевшую сестру в свой дом, или в Корнуэлле, или в Лондоне.

«Мелани – дочь вашего отца и имеет такое же право жить в фамильных особняках, как и вы», – писала она. Но Джастин не мог послать сестру в Рэвенкрест, потому что дом был закрыт. Да и не мог он допустить, чтобы она жила там одна, без присмотра. Не ехать же туда самому! Он поежился, представив себе жизнь в этом сыром, неуютном доме, где был когда-то так несчастен.

Что касается Лондона, то Джастину меньше всего хотелось жить под одной крышей с замкнутым, нелюдимым подростком. Впрочем, насколько он знал, и сама она вряд ли будет в восторге от такой перемены обстановки, уж слишком явно она тяготилась его обществом.

Когда родители ее матери умерли, он тщательно расспросил знакомых обо всех школах-интернатах для девочек, и его уверили, что Академия леди Недлейн является лучшей, туда устраивали девочек из самых знатных семейств Англии.

Взгляд Джастина упал на другую фразу письма мисс Пенфорд, которая особенно раздражала его. «Если вы предпочитаете быть настолько жестоким, что вообще отказываете вашей сестре в праве на дом, то хотя бы позвольте ей жить со мной».

Нет, он никогда не позволит своей сестре попасть под влияние этой несносной гарпии! Гневно сверкая глазами, Джастин прокашлялся, приготовившись диктовать ответ, но потом передумал и решил написать его собственноручно, чтобы не шокировать своего секретаря. – Ладно, Теренс, я сам напишу ответ. Вы можете идти.

Когда за секретарем закрылась дверь, Джастин схватил гусиное перо и, не стесняясь в выражениях, излил на мисс Пенфорд весь свой гнев, вызванный ее наглым, непрошеным вмешательством в чужие дела.

Сложив письмо, он запечатал его сургучом и надписал, затем сунул его в карман, собираясь отдать потом секретарю для отправки, но совершенно забыл об этом, полный нетерпения опять увидеть свою Алую Леди.

Джастин не стал приказывать, чтобы заложили карету. Дама жила не так далеко от его дома. Если учесть напряженное уличное движение в Лондоне, он быстрее доберется туда пешком. Но стоило ему направиться в сторону Честерфилд-стрит, как два человека тут же оказались рядом с ним, по обе стороны от него.

– Я уверен, что вы не будете возражать, если мы присоединимся к вам, лорд Рэвенстон, – сказал лорд Инглэм, семеня с левой стороны от него.

Джастин вспомнил предупреждение своего секретаря, но было слишком поздно. Его безумно раздражало присутствие Инглэма, но выхода не было. Тяжело вздохнув, он сказал:

– Но вы же не знаете, куда я иду.

– Это не имеет значения, – заверил его Инглэм.

Джастин посмотрел на идущего справа мужчину. «Пудель», – вспомнил он. Характеристика, данная Алой Леди лорду Плимптону с его глазами-пуговками и курчавыми волосами, была такой точной, что Джастин вынужден был прикусить губу, чтобы удержаться от смеха.

По существу, подумал он, оба его спутника напоминали собак. Кустистые брови Инглэма, заостренные уши, неряшливая седая борода и длинные усы напоминали Джастину шнауцера.

– Лорд Рэвенстон, вы должны помочь нам спасти нацию от этих проклятых радикалов, намеренных ее погубить, – начал Плимптон. Даже его пронзительный голос напоминал лай пуделя.

– Да, это ваш долг, как патриота, Рэвенстон, – поддержал его Инглэм.

Ну почему если какой-то дурак хотел что-то от Джастина, он всегда представлял это как его патриотический долг?

– Вы знаете, у меня нет ни малейшего интереса к политике, – ответил Джастин.

Он и вправду потерял его много лет назад. Но если бы это и не было так, он не мог принять ту политику, которую проповедовали Инглэм и Плимптон. Члены самой реакционной клики в палате лордов, они противостояли всему, что могло хоть в малейшей степени уменьшить их власть и привилегии.

– Этот отступник, виконт Пенфорд, который предал своих собратьев, устроив кампанию по расширению избирательных прав, теперь собирается предать весь мужской пол, дав женщинам свободу, которой они, как всем известно, просто не в силах разумно распорядиться, – сказал Инглэм.

– О чем это вы говорите? – нетерпеливо спросил Джастин.

– Пенфорд проталкивает билль, который отнимет у мужей права на состояние жены и отдаст их в руки женщины, – пояснил Плимптон. – Подумайте только, жена будет тратить деньги, а муж не будет иметь права даже высказать свое мнение.

– Вы представляете, какой катастрофой это может обернуться? – патетическим тоном вопросил Инглэм. – Вся страна обанкротится!

Уж сам-то Инглэм точно обанкротится, язвительно подумал Джастин. Инглэм давно спустил свое довольно неплохое состояние, а два года назад вторично женился, взяв в жены дочь текстильного промышленника, единственную наследницу огромных богатств. Все знали, что Инглэм проматывает ее состояние с поразительной быстротой, несмотря на ее гневные и бесплодные протесты. Колесо проезжающей кареты задело Плимптона, заставив Джастина и его спутников отскочить в сторону.

– Это же общеизвестно, что интеллект женщины слишком низок и слаб, чтобы она могла заниматься финансовыми вопросами, – возмущенно протявкал Плимптон. В этом Джастин был с ним согласен. Закон, дающий женам такие права, будет иметь катастрофические последствия. Он с ужасом представил, что было бы, если бы его покойная жена сама управляла своим состоянием. Его хватило бы месяцев на шесть, не больше.

– Себастьян Додд тоже поддерживает нас, – сказал Инглэм. Это решило дело. Джастин понял, что не станет на их сторону. Он не сомневался, что Додд просто невменяем, и это вполне объясняло, почему он поддерживал Инглэма и Плимптона.

– И о чем только этот Пенфорд думает? – мрачно размышлял Плимптон.

– Я готов поставить на что угодно, что это была не его идея, – злобно усмехнулся шнауцер. – Его наверняка уговорила его несносная дочь. У этой женщины не язык, а осиное жало.

– Целое осиное гнездо, – согласился пудель. – Неудивительно, что она так и не вышла замуж. Ни один мужчина в здравом уме не захочет жениться на такой язвительной, противной старой деве, как Джорджина Пенфорд.

Джорджина Пенфорд! Черт возьми, неужели женщина, написавшая Джастину письмо, была дочерью лорда Пенфорда?

– Она живет в Сассексе? – спросил он.

– Ну да, – ответил Инглэм. – У ее отца есть имение около Амберсайда.

Тогда несомненно, что именно она прислала ему это письмо. Джастин запоздало вспомнил, что так и не дал свой ответ Теренсу для отправки. И потом, она должна быть гораздо моложе, чем думал Джастин, потому что лорду Пенфорду не было и пятидесяти.

– А сколько лет мисс Пенфорд?

– Двадцать шесть, – ответил Плимптон.

– Не помню, чтобы когда-нибудь видел ее в Лондоне, – заметил Джастин.

– Она отличается таким дурным характером, что ее отец благоразумно решил не тратить зря деньги, вывозя ее в свет, – злобно сказал Инглэм. – Она так никогда и не появилась в обществе.

Джастин остановился перед внушительным зданием из портлендского камня, намереваясь избавиться от непрошеных попутчиков.

– Я должен распрощаться с вами, джентльмены. У меня назначена важная встреча.

У него действительно должна была состояться встреча, но отнюдь не в этом здании.

– С кем? – поинтересовался Инглэм. – Надеюсь, не с лордом Пенфордом? Ведь здесь его офис.

– Как и у моего поверенного, – честно ответил Джастин. – Я и не знал, что Пенфорд тоже имеет здесь офис.

– Вы поможете нам спасти нацию от женской глупости и безрассудства, Рэвенстон? – напыщенно спросил Плимптон.

– Дайте мне время все обдумать. Я вам сообщу.

Войдя в здание, Джастин поспешил через холл к коридору, который, как он знал, имел выход на боковую улицу. По пути ему встретился невысокий кругленький человек, спускающийся по лестнице.

– Вы, лорд Рэвенстон?

Джастин остановился, повернулся и посмотрел на кругленького человечка, который достиг нижних ступенек. Он удивился, узнав обладателя доброжелательного лица с густыми бровями.

– Лорд Пенфорд, рад вас видеть!

Он был вполне искренен. Джастину нравился острый ум Пенфорда и его живой юмор. Радикальные взгляды виконта вызывали неприязнь к нему у многих пэров, но только не у Джастина, который восхищался смелостью виконта и его сочувствием окружающим.

Джастин вспомнил о язвительном письме в своем кармане и пожалел, что Пенфорду так не повезло с дочерью.

– И какое совпадение, я только что написал письмо вашей дочери в Амберсайд.

– Вы что, тайно переписываетесь с Джорджиной за моей спиной? – Хотя эти слова были произнесены шутливым тоном, он посмотрел на Джастина тем пристальным взглядом, каким часто смотрят отцы, подбирающие подходящую партию для своей дочери.

Джастин вспомнил, что говорили Инглэм и Плимптон о мисс Пенфорд. Несомненно, ее отец был бы счастлив выдать эту перезрелую, склочную особу за первого встречного. Ну и пусть, Джастин никогда не будет этим несчастным.

– Я отвечал на письмо вашей дочери, в котором она сурово осуждает меня как опекуна за недостаток заботы о моей сестре.

– Ах да, ведь внучка Дортонов – ваша сестра. – Пенфорд внимательно взглянул на Джастина из-под густых бровей. – Надеюсь, Джорджи не была с вами слишком строга?

– Она была очень резкой. «Возмутительно резкой», – подумал он про себя.

– Джорджи всегда предельно искренна, – снисходительным тоном сказал ее отец. – Это одно из ее привлекательных качеств.

Джастин ни в малейшей степени не находил эту прямоту привлекательной.

– Должен вас предупредить, я был столь же резок в своем ответе ей.

– Надеюсь, вы не отправили письмо почтой, потому что Джорджи сейчас не в Амберсайде, а в Лондоне.

– Вообще-то оно как раз со мной.

– Дайте его мне. Я сам ей передам. – Беря у Джастина письмо, виконт с сочувствием сказал:

– Должно быть, очень нелегко, когда на вас вдруг сваливается ответственность за юную девицу.

Ну вот, хотя бы один из Пенфордов его понимает!

– Чертовски нелегко. Я ведь ее практически не знал. – Когда Джастин приехал за Мелани после смерти ее бабки и деда, то был неприятно поражен, увидев, какой мрачной и необщительной девочкой она стала.

– Ваша дочь считает, что я должен взять Мелани к себе, но холостяцкий дом в Лондоне – не место для молоденькой девушки. – Поселив Мелани в своем доме, Джастин будет обязан нанять ей одну из этих пожилых, с лошадиным лицом компаньонок. Одна только мысль о присутствии в доме такой женщины вкупе с его угрюмой, замкнутой сестрой приводила его в ужас.

Пенфорд сунул письмо Джастина в карман.

– Моя дочь очень привязана к Мелани. После того, как ее мать умерла несколько лет назад, девочка так много времени проводила у нас в Пенфорде, что я уже начал думать, что у меня две дочери.

Зная, как нелегка в общении его сестра, Джастин с сочувствием спросил:

– Надеюсь, она вам не слишком надоела?

– Да нисколько! Мы ей всегда рады.

Джастин подозревал, что Пенфорд, который всегда отличался абсолютной честностью, в этот раз не был с ним вполне искренен.

– Я очень ценю вашу заботу о ней.

– Ерунда, она такая умненькая, приятная девочка!

Получив такой ответ, Джастин еще раз убедился, что Пенфорд жертвует правдой ради вежливости.

– Вы должны как-нибудь пообедать со мной и Джорджи.

Нет, Джастина это никак не прельщало. Одна мысль об обеде в обществе этой гарпии вызывала у него несварение желудка.

– Всего хорошего, – любезно проговорил Пенфорд. – Я обязательно передам ваше письмо моей дочери.