Кейт пожала плечами, изо всех сил пытаясь показать полное безразличие.

– Просто он меня заинтриговал, а это не одно и то же.

– Нет, он тебе нравится, – настойчиво повторила Элизабет. – Признайся.

Кейт улыбнулась:

– Ну хорошо, во избежание спора скажу: он мне нравится. А почему бы, собственно, и нет?

Элизабет расхохоталась.

– Я могла бы назвать тебе с десяток причин, почему нет, но все они имеют отношение к здравому смыслу, а не к характеру Рэнда, который лично я считаю великолепным. Однако вся проблема с Рэндом – по крайней мере там, где речь идет о тебе, – в том, что он не собирается жениться. Говорит, что не готов, и я тоже так думаю. Но ты ему явно нравишься.

Кейт почувствовала, как от этих слов по ее телу пробежала дрожь, но попыталась возразить:

– Мне кажется, ему нравятся многие женщины.

– Я бы этого не сказала. Более того, я бы сказала – наоборот, это он нравится женщинам. – Элизабет бросила взгляд на даму, как раз в этот момент направлявшуюся к герцогу. – Возьмем, к примеру, леди Хэдли. О них с Рэндом уже давно ходят всякие сплетни. Она наивно полагает, что он женится на ней, но мне кажется, ему такое даже в голову не приходит.

Кейтлин пристально взглянула на особу с густыми черными волосами, лицом сердечком и розовыми губками и сказала:

– Она необыкновенно хороша собой.

– Верно, – согласилась Элизабет, – однако они с Рэндом абсолютно не подходят друг другу. Под грубым внешним видом у Рэнда скрывается тонкая душа, а Шарлота никогда этого не понимала.

Тонкая душа у такого властного человека, как герцог? Вот уж никогда бы этого не сказала, подумала Кейт.

– Вообще-то, видя, как он на тебя смотрит, я должна была бы уговорить тебя держаться от него подальше, – продолжала Элизабет. – Но ты не такая, как все. Мне кажется, мы с тобой очень похожи. Есть в тебе что-то такое, что есть и во мне. И поэтому ты сама разберешься с тем, что тебе делать и как поступать.

Ответить Кейт не успела: Рэнд, заметив их, коротко махнул леди Хэдли рукой на прощание и устремился к ним. Поздоровавшись с Элизабет, он учтиво поцеловал Кейт руку.

– Доброе утро, дамы. Вы обе сегодня очаровательно выглядите.

Кейт вспыхнула и тотчас же разозлилась сама на себя. Нет, это просто нелепо! Герцог проявляет обычную вежливость, а она так бурно реагирует. Нужно держать себя в руках.

– Я думал, вы приедете раньше, – продолжал между тем Рэнд. – Даже решил было, что вы передумали.

– Мы действительно немного опоздали, – согласилась Элизабет. – Николас уехал раньше нас. Он должен уже быть здесь. – Оглядев собравшихся, Элизабет тотчас же заметила мужа. Он разговаривал с каким-то джентльменом, но, увидев жену и Кейт, прервал беседу и направился к ним. – Вон он идет. – Элизабет радостно улыбнулась. – Похоже, мы все приехали почти в одно и то же время. Мне кажется, скачки вот-вот начнутся.

– Нужно поспешить, иначе мы пропустим старт. – Протянув Кейт руку, герцог окинул ее внимательным взглядом: она была очаровательна в шелковом платье цвета спелой сливы и шляпке того же тона. Он провел ее на трибуну и, усадив, сел рядом, а Элизабет устроилась около мужа.

– Будет три забега, – пояснил герцог. – Лошадь, которая придет первой в двух забегах из трех, получит приз.

– Приз? – переспросила Кейт.

– Деньги, поставленные на лошадей их владельцами. В данном случае десять тысяч фунтов.

Десять тысяч фунтов! Целое состояние, подумала Кейт. На эти деньги отец смог бы снарядить не одну, а несколько экспедиций.

В этот момент в самом дальнем конце ипподрома раздался гул голосов, и Кейт, взглянув в ту сторону, увидела, как из ворот выводят двух гарцующих лошадей: черную как смоль, с лоснящейся шерстью, и красивую гнедую с длинной изящной шеей.

– Смотрите! Их ведут к стартовой черте! – воскликнула Кейт и почувствовала, как заколотилось сердце. Она еще ни разу не была на скачках и понятия не имела, какое это захватывающее зрелище.

– Гнедая лошадь – моя, – пояснил герцог. – Это жеребец по кличке Сэр Гарри. Он будет соревноваться с чистокровным жеребцом графа Маунтрайдена Ураганом.

– Какой красавец! Они оба красивые. Белдон улыбнулся:

– Вы говорили, что любите ездить верхом.

– Любила. На мое четырнадцатилетие дедушка подарил мне очаровательную гнедую кобылку. К сожалению, нам пришлось оставить ее в Бостоне, когда мы уезжали в Египет.

Герцог слегка нахмурился.

– А вам там нравилось? Не могу представить себе четырнадцатилетнюю девочку в далекой, чужой стране.

– В известной степени мне там действительно нравилось. Такое ощущение, что живешь на другой, совершенно иной планете. Но женщины там практически лишены свободы, и вот это мне уж точно не пришлось по душе.

Герцог тихонько хмыкнул.

– Похоже, больше всего на свете вы цените независимость.

– Наверное, этому я научилась в Египте. А может, просто привыкла к самостоятельности. Моя мама умерла, когда мне было всего десять лет. Папа очень тяжело переживал ее смерть. За ним нужно было присматривать, а кроме меня, больше было некому. Так что я быстро повзрослела.

– Насколько мне известно, вы довольно много путешествовали.

Кейт лишь кивнула в ответ. Она чувствовала на себе пристальный взгляд герцога. Казалось, он пронзал ее насквозь, и внезапно ей стало нечем дышать.

Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, она слегка улыбнулась ему.

– До поездки в Египет отец работал на раскопках Помпеи. Потом вместе с датским ученым – его звали Мантер – переводил манускрипты, написанные клинописью, найденные в древнем Персеполисе. Для этого мы приехали в Нидерланды, побывали там во многих городах, пока наконец не добрались до Гааги, где отец заинтересовался поисками ожерелья.

– И в конечном итоге это привело вас на остров?

– Да.

– Если я ничего не путаю, вы прожили там последние два года.

– Часть этого времени мы провели в Дакаре, остальное – на Санту-Амару.

Герцог ничего на это не сказал. Он, похоже, обдумывал ее слова.

– Посмотрите, они подошли к стартовой линии. – И Кейт показала пальцем в ту сторону, где стояли лошади, только затем, чтобы избавиться от его пристального взгляда.

– Совершенно верно, – бросил герцог таким тоном, словно его нисколько не волновало, потеряет он десять тысяч фунтов или приобретет. – Длина дистанции всего полторы мили. Бывают дистанции и на четыре мили, однако, проходя их, лошади сильно выматываются.

Лошади то гарцевали, то, натягивая удила, пытались встать на дыбы. Жокеи и конюхи с трудом сдерживали их. Как только их удалось успокоить и поставить на стартовую линию, раздался выстрел, и лошади пулей помчались по утрамбованной дорожке.

Сердце Кейт билось в такт со стуком лошадиных копыт. Рядом возбужденно подпрыгивала на сиденье Элизабет.

– Давай, Сэр Гарри! Давай! Ты должен победить!

Муж схватил ее за руку, улыбнулся ласкающей улыбкой и, наклонившись, прошептал ей на ушко что-то насчет скачки, которая непременно ждет ее, когда они вернутся домой. Щеки Элизабет покраснели.

Кейт тоже вспыхнула и услышала тихий голос герцога:

– По-моему, это не предназначалось для ваших ушей. Не отрывая взгляда от скаковой дорожки, Кейт бросила:

– Я тоже так думаю.

Лошади прошли первый круг ноздря в ноздрю. Жокеи задали им бешеный темп. Кейт оказалась права: оба животных были и в самом деле великолепны – лоснящаяся шерсть поблескивала в лучах теплого весеннего солнышка, длинные упругие мускулы поигрывали. Пройдя поворот, они вышли на дальнюю дистанцию. Ураган вырвался чуть вперед, и Кейт едва не задохнулась от волнения. Потом впереди оказался Сэр Гарри. Обойдя второй поворот и набрав скорость, он помчался еще быстрее.

Жокеи непрерывно подгоняли лошадей. Прильнув к их шеям, они двигались в такт стремительному бегу почти с такой же грацией, с какой скакали лошади. Огромная толпа, заполнившая ипподром, держала пари, кто победит. Голоса становились все громче, и Кейт явственно ощущала, как нарастает возбуждение. Вот лошади вышли на финишную прямую. Слышно было, как они приближаются, громко стуча копытами, из-под которых вылетали комья земли. Ураган снова вырвался вперед почти на корпус, однако Сэр Гарри мчался с головокружительной скоростью.

Кейт закусила губу, моля Бога, чтобы лошадь герцога пришла первой. Люди повскакивали со своих мест, громко крича. Вот до финиша осталось шесть корпусов. Пять... Четыре... Три...

– Сэр Гарри вырвался вперед! – крикнула Кейт, хватая герцога за рукав. – Он победит, Рэнд! Непременно победит!

– Да... – тихо прошептал герцог, и голос его прозвучал хрипловато. – Похоже, что победит.

Но когда он поднял голову, взгляд его упал вовсе не на лошадей, а на губы Кейт, и ей показалось, будто его карие глаза полны такого огня, что нарядное шелковое платье цвета спелой сливы вот-вот вспыхнет. Она поймала себя на мысли, что впервые назвала герцога по имени, и смущенно отвернулась, пытаясь припомнить, смотрел ли когда-нибудь кто-то на нее так, как этот красивый статный мужчина.

Лошади пересекли финишную черту. Первым пришел Сэр Гарри, совсем чуть-чуть опередив соперника. Кейт, Элизабет и добрая половина зрителей восторженно приветствовали победителя.

– Вы выиграли! – Кейт повернулась к герцогу, смеясь. – Победа!

Герцог слегка усмехнулся.

– По-моему, это не я, а Сэр Гарри заслуживает похвалы. И ему придется выиграть состязания снова, если я хочу забрать домой приз. – Они одновременно повернулись к скаковой дорожке, глядя, как жокей пустил Сэра Гарри по кругу, чтобы остудить его немного перед следующим заездом.

Белдон внимательно наблюдал за лошадьми и внезапно нахмурился.

– Он хромает, – заметил герцог, вставая. – Что-то случилось. – И, не вдаваясь в дальнейшие объяснения, он направился к конюхам и тренерам, стоявшим рядом с лошадьми.

Кейт повернулась к Элизабет и лорду Рейвенуорту.

– Если его лошадь и хромает, я этого не вижу. И как Белдон мог разглядеть это с такого большого расстояния?

– Рэнд знает своих лошадей, – заметил Рейвенуорт, глядя на скаковую дорожку. – Если он говорит, что лошадь хромает, значит, так оно и есть.

А на скаковой дорожке уже стоял спустившийся с трибуны лорд Маунтрайден и оживленно о чем-то спорил с герцогом. Было видно, что мужчины никак не могут договориться. Кейт нервно покусывала кончик перчатки. Что-то происходило, и герцог явно был недоволен. Наконец он повернулся, вновь поднялся на трибуну и, пройдя мимо Кейт и четы Рейвенуорт, приблизился к человеку, сидевшему вместе с маленькой группой зрителей на другом конце трибуны.

– Он разговаривает с лордом Уайтлоу, – сообщил Кейт Рейвенуорт. – Этот человек занимается на скачках призами.

Несколько минут спустя Рэнд вернулся к Маунтрайдену, вручил ему конверт, повернулся и зашагал прочь.

– Можем ехать, – сказал он, подходя к Кейт и Рейвенуортам. – Сегодня состязаний больше не будет.

– Как жаль, – разочарованно протянула Элизабет. – А мне так хотелось увеличить мой выигрыш.

– А как Сэр Гарри? – с беспокойством спросила Кейт, представив себе красивого жеребца с длинной шеей.

Герцог удивленно вскинул брови.

– Сэр Гарри? Отлично.

– Но вы же говорили, что он хромает. Герцог улыбнулся:

– Это не Сэр Гарри хромал, а Ураган. Должно быть, повредил сухожилие, когда проходил последний отрезок дистанции.

– Ураган? – Кейт бросила взгляд на скаковую дорожку, ища глазами красивого вороного жеребца. – Неудивительно, что я этого не заметила. Полагаю, лорд Маунтрайден был вынужден заявить о своем отказе участвовать в скачках?

Герцог покачал головой.

– Это я заявил об отказе участвовать в скачках. Ураган – один из самых потрясающих коней, которых я когда-либо видел. Маунтрайден загнал бы его до смерти, намереваясь выиграть. Я не хотел, чтобы это произошло.

Кейт ошарашено смотрела на него. Сначала она даже подумала, что неправильно его поняла. Неужели он отказывается от десяти тысяч фунтов, чтобы спасти животное от увечья? И не свое, а чужое?

– А что, если Маунтрайден возьмет и выставит свою лошадь на других скачках?

– Не выставит. Я заявил об отказе участвовать в скачках лишь на том условии, что Ураган не будет принимать участия в бегах в течение по крайней мере двух месяцев. До этого времени все ставки аннулируются, а через два месяца состоится повторное состязание.

Кейт украдкой разглядывала красивый профиль герцога. Ей припомнились слова Элизабет Уорринг о том, что у него тонкая душа. Сейчас это подтвердилось. Не много найдется мужчин, способных пожертвовать десятью тысячами фунтов, особенно когда они их почти получили.

В этот момент Кейт почувствовала, как Элизабет сжала ее руку.

– Ну, как тебе твои первые в жизни скачки, Кейт? Понравились?

– Как сказали бы вы, британцы, потрясающе! – ухмыльнулась Кейт.