Их важный разговор был прерван в самом разгаре, к тому же у Кэтрин страшно болела голова. Она не поверила своим глазам, когда одна из женщин напротив сначала заклевала носом, потом уснула, а вторая достала вязание и целиком погрузилась в него.

Нельзя допустить, чтобы его уничтожили, нервозно размышляла Кэтрин. Не важно, что он говорит, – она будет бороться в суде при помощи любого подвернувшегося под руку оружия. Она опустится на любую глубину, только бы защитить его!


Стоило им наконец очутиться в своем доме на Уолшингем-Террас – и все потекло так, словно ничего не произошло. Их ожидал готовый ужин, но перед тем, как сесть за стол, они пошли к Клер и Кэти, которые, выкупанные и одетые в ночные рубашечки, ждали, когда папа с мамой поцелуют их и пожелают им спокойной ночи. В столовой горел камин, рядом с ним умиротворенно свернулся Гроуз, занавеси были задернуты. Шторм постепенно утихал, лишь изредка порывы ветра ударяли в оконные ставни. И казалось, что даже стихия успокаивалась, чтобы не мешать уюту, воцарившемуся в этом доме.

Чарлз разлил по бокалам мозельское вино.

– Полно, Кэт, ну что ты все время о чем-то думаешь? Мы хотели этого развода, и не важно, будет развод или нет, я никогда не уйду от тебя.

Ее губы чуть заметно задрожали.

– Как ты можешь быть таким спокойным? Почему все это тебя совершенно не пугает, в отличие от меня?

– О любовь моя, как это не похоже на тебя! Столько лет мы страстно ожидали свободы, и вот когда наконец она пришла, ты испугалась! Я буду отдавать Ирландии то, что вынужден отдавать, но моя личная жизнь не принадлежит этой стране. Она принадлежит только тебе.

– Из-за меня будет загублен весь труд, которому ты посвятил свою жизнь.

– Нет, это не так. Ты постоянно вдыхаешь в меня жизнь, я живу ради тебя, так будет и впредь. И я искренне верю, что умер бы, не будь рядом со мной тебя. В меня швыряли камнями и будут еще швырять, но это не важно. Судьба распорядилась так, что мы любим друг друга. Тому и суждено быть.

Сила его взгляда была столь мощной, лицо его было настолько энергичным, при этом излучая искренность и теплоту, что Кэтрин, глубоко вздохнув, превозмогла себя и окунулась в уют и спокойствие, окружающие ее.

– Представь себе, Кэт, мы могли бы пожениться.

Она согласно кивнула.

– Конечно, ты всегда была моей женой, но теперь ты сможешь носить мое имя. Я так долго мечтал об этом.

«Больше я не буду Китти О'Ши, – подумала она благодарно. – И не будет больше мистера Фокса, мистера Карпентера, мистера Престона, мистера Стюарта. И мы будем похоронены в одной могиле, рядом…»

– Но все-таки сразу после Рождества надо обязательно встретиться с Джорджем Льюисом, – упрямо проговорила Кэтрин. – И ты глубоко ошибаешься, считая, что я позволю Вилли строить из себя в суде невинную овечку и обманутого, оскорбленного мужа. Мы должны выиграть это дело. Мы должны защитить себя! Должны!

Чарлз отстранился от нее. Несмотря на то что он находился на расстоянии вытянутой руки от нее, Кэтрин показалось, что внезапно он оказался где-то бесконечно далеко. Она посмотрела в его гордое, аскетичное лицо.

– Мой народ поддержит меня. А что подумают англичане, меня ничуть не беспокоит.

– Основная часть твоего народа принадлежит к католической церкви, и эти люди неукоснительно сделают то, о чем их попросят их священники.

Он еле заметно кивнул.

– Да, безусловно, церковь будет настроена против меня, но неужели ты и вправду считаешь, что люди будут слепо верить словам своих священников? Ведь именно я олицетворяю собой их надежду в течение долгих лет, и именно я был наиболее ощутимой и реальной опорой в их жизни, а не их Божественный Отец, который, похоже, слишком долго смотрел сквозь пальцы на страдания своей паствы, ничего не предпринимая для того, чтобы прекратить их. Да, ты сочтешь мои слова богохульством, пусть, – значит, я богохульник. – Он устало потянулся. – Пойдем-ка лучше спать, дорогая. Я почитаю тебе какие-нибудь стихи, чтобы ты уснула.

Напряжение этого дня донельзя вымотало Кэтрин, и вскоре она провалилась в сон.

Рано утром она проснулась оттого, что Чарлз беспокойно ворочался и что-то бормотал во сне. Опять ему снились кошмары. А ведь этого не случалось очень давно, и она решила было, что он совсем избавился от них.

Кэтрин потрясла его за плечо, чтобы он проснулся, и. он, открыв глаза, проговорил с волнением:

– Они решили, что я бросил их.

– Кто? Кто решил?

Тут он проснулся окончательно.

– Ах, Кэт, это ты? Что случилось?.. О, мне опять приснился кошмар!

– Да, расскажи, что это было.

– Я сам не понимаю. Не важно, кошмар уже прошел. – Он положил голову ей на плечо. – Давай попробуем заснуть.

Нет, кошмары никуда не делись, и она знала, что ему пригрезилось в этом страшном сне. Значит, весь вечер он лгал ей. Он безумно волновался за судьбу своего народа и тревожился, что новый скандал может причинить ему огромный вред. А все из-за нее, Китти О'Ши – женщины, которую эти люди с удовольствием увидели бы горящей на костре или с осиновым колом, вбитым в сердце.

Глава 22

Дождавшись конца Рождества, Кэтрин оделась для поездки в город в отороченную мехом пелерину и шляпку, поскольку стоял сильный мороз, и отправилась в Лондон к своей сестре Анне.

Она не ожидала сердечного приема. Полный разрыв с сестрой после кончины тетушки Бен продолжался, и этот визит Кэтрин к сестре не прибавил тепла их отношениям. Она просто заехала к Анне, чтобы забрать Нору с Кармен домой. Это было ее первым шагом в предстоящей нелегкой борьбе.

Приезд Кэтрин весьма удивил Анну. Увидев сестру, она сдержанным, холодным тоном осведомилась:

– Что привело тебя сюда, Кэт? Если ты хочешь просить Вилли отказаться от дела о разводе, то сразу предупреждаю тебя, что ты зря тратишь время.

– Меньше всего я желаю просить о чем-то Вилли!

Анна, видимо, ожидая от сестры слез и унижения, была совершенно обескуражена подобным ответом.

– Помилуй, Кэт, на твоем месте я бы вела себя тише воды и ниже травы, а не как самоуверенная гусыня. Но, полагаю, влияние этого мужчины…

– Этот мужчина, как ты изволила только что выразиться, – резко перебила сестру Кэт, – ничего не знает о моем визите сюда. Я приехала за дочерьми.

– Не думаю, что тебе удастся забрать их. Я абсолютно уверена в том, что Вилли не разрешит им уехать с тобой.

– Я не собираюсь спрашивать его разрешения. Я просто сообщаю тебе, что желаю увезти Нору и Кармен домой. Почему ты на меня так смотришь? Ты считаешь, что я оказываю на них пагубное влияние?

– Не знаю, Кэт, но вы с Чарли Парнеллом ведете себя так, словно вы правы, а все остальные кругом – виноваты. Мне никогда еще не доводилось встречаться с чем-нибудь более вопиющим, чем ваше поведение за последний год. – Анна укоризненно покачала головой, в ее глазах застыло показное изумление. – И после всего этого ты хочешь, чтобы две невинные девочки, которых так пытается защитить их отец, вернулись к тебе домой!

На это Кэтрин проговорила ледяным голосом:

– Анна, твоего разрешения мне тоже не нужно. Я приехала сюда не спорить. Я приехала за дочерьми. Так ты пошлешь за ними или мне самой придется идти искать их? Надеюсь, нет нужды напоминать тебе, что я еще помню расположение комнат в твоем доме?

– Не надо иронизировать. И не будь столь саркастичной! Так или иначе, это ты воспользовалась старческим слабоумием бедной тетушки и практически разорила Вилли…

Кэтрин вновь перебила излияния сестры:

– Не стоит читать мне нотации, Анна. Все это происходит потому, что ты до сих пор таишь на меня зло, так что не надо. Если Вилли такой несчастный и ты испытываешь к нему сочувствие, то лучше пойди да утешь его. – От этих слов Анна вспыхнула, а глаза Кэтрин округлились в пугающей догадке, и она довольно язвительно добавила: – Если, конечно, ты уже не утешила его.

Не успела Анна ответить – да и что она могла сказать на это? – как дверь распахнулась и в комнату стремительно ворвалась Нора.

– Мамочка, мама, я услышала твой голос! – Она бросилась в распростертые объятия Кэтрин. – О дорогая мамочка, почему ты так долго не приезжала к нам? Ну, как там Клер и Кэти?

Следом за Норой в комнату вошла Кармен. Ее радость при виде матери была намного сдержаннее, чем у сестры. На самом деле приезд Кэтрин совсем не обрадовал ее. Кармен автоматически сделала реверанс и украдкой взглянула на тетю.

– С малышками все в порядке, они с нетерпением ждут вас. Клер то и дело спрашивает, когда вы приедете.

– Мы едем домой! – с восторгом воскликнула Нора. – О мамочка, а мы думали, что ты уже никогда не захочешь видеть нас.

– Глупышка, я все время скучала о вас. Кармен, разве тебе не хочется поцеловать маму?

Кармен неохотно подняла лицо.

– О, вы сделали себе прически! – воскликнула Кэтрин. – Так вот почему вы смотритесь совсем иначе, чем прежде.

Девочки были одеты в платья, которых Кэтрин прежде не видела. Должно быть, с Вилли произошли какие-то перемены, раз он одевал дочерей, однако получилось это у него очень даже неплохо. Безусловно, не без руководства со стороны Анны. Девочки выглядели очень миленькими и повзрослевшими в платьицах с накрахмаленными воротничками из органди и аккуратными складками на талиях. Правда, личико Норы осунулось, а вот Кармен – чувствительная, восприимчивая Кармен, всегда прячущаяся при любой, самой мелкой неприятности, – держалась странно: ее голубые глаза смотрели куда-то в сторону, но не от робости, а от смущения.

Ужасно, ужасно, ее родная дочь стеснялась находиться в обществе своей матери!

Лицо Кэтрин вытянулось от гнева. Она сжала кулаки. И с этим ей придется бороться!

– Что ж, дорогие мои, укладывайте ваши вещи. Нас ожидает кэб.

Анна выступила вперед, ее глаза сверкали.

– На твоем месте, Кэт, я бы сперва поинтересовалась, хотят ли они ехать с тобой. Не думаю, что ты можешь приказывать им. Они не маленькие дети, так что на них не распространяется судебная юрисдикция, и они свободны в своем выборе родителя.

– Вижу, ты уже ознакомилась со всеми законами и постановлениями, – презрительно сказала Кэтрин. – Ведь теперь Вилли продумал все до мелочей, не так ли? Что ж, полагаю, неприятности, неожиданно свалившиеся на его голову, сделали его разум более проницательным. Но его ожидают еще большие напасти, и не думаю, что они придутся ему по вкусу. Я намерена бороться в суде всеми возможными способами. – Она высоко вскинула голову, глаза ее сверкали от возбуждения. – Он, верно, считает, что я ничего не стану предпринимать? О! Неужели он решил, что я позволю ему уничтожить одного из величайших людей Англии? Неужели он совершенно лишен чести… или хотя бы чувства причастности к истории?

Рот Анны искривился.

– Полагаю, в данный момент Вилли интересует не история, а человек, который самым подлым образом похитил у него жену.

– Ох, Анна, Анна, и ты могла поверить в это? Выходит, ты действительно подпала под его влияние. – Кэтрин взглянула на сестру и вновь заметила на ее пухленьком лице краску смущения. Ее охватило омерзение, и она резко развернулась, собираясь покинуть ненавистный ей дом.

– Давайте, девочки, собирайте вещи, и побыстрее. Но возьмите только те вещи, с которыми вы сюда приехали. Я подожду вас в кэбе. И поторопитесь, пожалуйста.

Анна снова выступила вперед:

– Ради Бога, Кэт…

Может, она переживала из-за того, что кто-нибудь из знакомых, случайно проходя мимо, заметит ее сестру, ожидающую в кэбе возле ее дома? Однако такие мелочи не волновали Кэтрин, когда на карту была поставлена судьба целого народа.

Ожидая в кэбе дочерей, Кэтрин старалась успокоиться, хотя бы внешне. Она посмотрела на себя в зеркальце и увидела, что хотя она и была бледна, но рот ее смягчился и в любую секунду губы готовы были улыбнуться навстречу дочерям.

Когда же дверь распахнулась, Кэтрин увидела одну только Нору, которая шла к кэбу, обливаясь слезами.

– Мамочка, Кармен остается! Она не поедет с нами! Понимаешь, Джералд устаивает сегодня вечеринку, и она хочет пойти на нее. И еще она сказала, что если мы будем жить с… ну, в Брайтоне, то вообще никуда не будем ходить, а станем сидеть дома взаперти.

Спустя несколько секунд Кэтрин очень спокойно спросила:

– Она даже не выйдет попрощаться?

– Нет, она выйдет. Конечно! Просто она боится…

– Скажи ей, что бояться не надо. Передай, я не стану отговаривать ее от того, что ей нравится. Ее желания – это ее дело. Так и скажи. Кстати, а как ты, Нора?

Нора просияла сквозь слезы.

– О, меня не волнуют эти вечеринки и званые обеды. Тетя Анна сказала, что я неудачница и вообще никогда не буду иметь успех в свете. А я хочу только одного – быть дома с тобой и малышками.