Выскользнув из-под одеяла, Серена подошла к двери, распахнула ее и оставила открытой, словно невысказанное приглашение, как жест дружбы и поддержки. Затем она вернулась в постель и натянула одеяло по самые брови. Что сделано, то сделано, и она почувствовала себя неизмеримо лучше. Серена закрыла глаза и вскоре уже спала крепким сном.

Гидеон также оставил свою дверь открытой и, лежа в кровати, ждал. Он понимал: шансов на то, что его желание осуществится, практически нет. Наверное, еще не настало время, чтобы она доверяла ему до такой степени, но чего не бывает… Затем он услышал, как, открывшись, тихонько скрипнула дверь в комнату Серены и через мгновение пискнули пружины матраца — она вернулась в постель.

Гидеон улыбнулся в темноте, повернулся на бок и закрыл глаза.

Когда некоторое время спустя он тоже погрузился в глубокий сон, на губах его все еще играла легкая улыбка.

— Чего-чего, а кофейных плантаций здесь я не ожидала, — проговорила Серена.

Шофер уверенно вел лимузин по усыпанной гравием дорожке, что вела к большому каменному дому, стоявшему на вершине холма.

— Росс сказал, что твой главный отель находится здесь, в Санта-Изабелле, и я полагала, что ты и живешь где-то поблизости от своих владений.

— Моя штаб-квартира расположена в пентхаузе этого отеля, и я действительно провожу там большую часть времени, — пояснил Гидеон и помахал рукой смуглому мужчине в одежде цвета хаки, что стоял в поле поодаль от дороги Тот помахал ему в ответ и улыбнулся ослепительной белозубой улыбкой. — Это Генри Дельгадо, мой управляющий. Он управляет плантацией и получает за это половину всей прибыли, позволяя мне оставаться «фермером в белых перчатках». Такое положение устраивает нас обоих. — Гидеон откинулся на синие велюровые подушки сиденья и вытянул ноги. — Поначалу я хотел вообще продать эти земли и оставить себе только дом и несколько прилегающих акров, но потом изменил решение. И тогда мы с Генри пришли к такому соглашению.

— Давно ты купил эту плантацию?

— Два года назад. — Взгляд Серены метнулся к его лицу. Гидеон торжественно кивнул. — Да, именно после того, как отыскал твои следы. Мне хотелось, чтобы к тому моменту, когда ты появишься, у тебя здесь был дом. В отеле, конечно, удобно и роскошно, но это все же не дом. В отчете частных сыщиков, которых я нанял, говорилось, что свой коттедж, расположенный на берегу озера, ты предпочитаешь квартире в Нью-Йорке, вот я и подумал, что так будет лучше. — Гидеон сделал паузу и продолжил: — Вот почему я купил именно этот дом: он стоит на берегу озера, которое питается от настоящего водопада. Теперь это частное владение, и принадлежит оно только нам с тобой. Если хочешь, после обеда я покажу его тебе.

— Конечно, хочу, — пробормотала Серена.

— И прекрати впадать в ступор каждый раз, когда я говорю нечто в этом роде. Я купил этот дом именно для нас с тобой и не собираюсь скрывать этого.

— Даже не знаю, что сказать, — откликнулась Серена. — Мне не верится, что мужчина может делать все это ради женщины, которую он едва знает, играть в рулетку, даже не будучи уверен, что она окажется той самой женщиной.

— Ты и есть та самая женщина, — уверенно ответил Гидеон, — и рулетка тут вовсе ни при чем.

— Ты просто невозможен, — покачала она головой. — Тебе это известно?

— Да, — ухмыльнулся он, — мне частенько приходилось об этом слышать.

— Охотно верю.

— Но ты ко мне привыкнешь. — Голос Гидеона приобрел бархатную мягкость. — Я предоставлю тебе возможность узнать обо мне все, включая самые потаенные детали.

В жилах Серены возник жар, и маленькие огоньки невидимого пламени принялись лизать ее изнутри. Она быстро отвела глаза в сторону. Интимная подоплека его фразы была очевидна, но прозвучала она не агрессивно, а вполне миролюбиво. Отчего же у нее перехватило дыхание?

Надо отдать должное Гидеону: ему блистательно удавалось заставать ее врасплох. Ни за завтраком сегодня утром, ни в течение короткого перелета с Кастельяно до Санта-Изабеллы в его поведении не было ни намека на сексуальность. Он был очарователен, заботлив, тактичен, много шутил, а сейчас… Сейчас его улыбка, адресованная ей, была наполнена чувственностью — нескрываемой и очевидной, словно флаг, что развевается над башней.

— Лучше не надо, — сказала она. Гидеон не стал делать вид, будто не понял.

— Я и сам пытаюсь утихомирить себя, у меня это плохо получается, — честно признался он, скорчив комичную гримасу. — Наверное, это отпугивает тебя. Разве мог я предполагать, что тот образ старшего брата и защитника, который сложился в твоем сознании когда-то, будет возникать каждый раз, когда ты будешь думать обо мне.

Гидеон медленно окинул ее взглядом — от желтой шелковой блузы до белой хлопчатобумажной юбки и обратно, задержав глаза на ее груди, туго натянувшей шелк блузки. Он говорил, тщательно подбирая слова и тихо — так, чтобы его не мог слышать шофер:

— Я и сейчас являюсь твоим защитником, но испытываю к тебе далеко не братские чувства. И сейчас мне больше всего хочется расстегнуть на тебе блузку и коснуться твоей груди. Я хочу распробовать тебя, узнать каждый сантиметр твоего тела. Каждый раз, когда я смотрю на тебя, все во мне начинает кипеть, и я возбуждаюсь до такой степени, что испытываю боль. Я с удовольствием приказал бы Рикардо остановить машину, затащил бы тебя в ближайшие кусты и делал бы с тобой все, что мне хочется, до скончания века. Ты понимаешь меня?

Серена смотрела на Гидеона, ошеломленная эротичностью его слов и тем взрывным эффектом, который они произвели на нее. В ее жилах разгорался огонь, ее груди напряглись под его взглядом так сильно, как если бы он в действительности ласкал их. Она торопливо перевела взгляд в сторону и стала смотреть в окно.

— О да, я понимаю.

В следующее мгновение Серена почувствовала на своем колене теплую тяжесть его руки и резко втянула воздух. Ее сотрясала неудержимая дрожь. Каждая жилка в ее теле горела, а мышцы расслабились и казались ватными. Серена невидящим взглядом смотрела на окрестности, мелькающие за окном, и чувствовала, как пальцы Гидеона ласкают ее колено, а затем задирают юбку и начинают нежно гладить внутреннюю сторону ноги.

— И никаких чулок, — вкрадчиво произнес он. — Полностью одобряю и поддерживаю.

— Слишком жарко, — еле слышно пробормотала она, отчаянно пытаясь совладать с собой. Она должна была остановить его, но не собиралась этого делать. Она хотела лишь одного: сидеть вот так, полностью отдавшись его власти и купаясь в том эротическом колдовстве, которое уже овладело ею.

— Жара — ужасная вещь, — говорил Гидеон, мягко, но настойчиво раздвигая ее ноги. — Она может лишить тебя возможности дышать, двигаться, сопротивляться…

Наконец его рука добралась до треугольника волос, легла на него. По телу Серены пробежала дрожь. Она ощущала жар, исходящий от его ладони.

— Она даже может причинить тебе боль. Ведь правда, Серена?

Гидеон не стал дожидаться ответа. Его рука вдруг исчезла, и он одернул на ней юбку.

— Запомни: каждый раз, когда я гляжу на тебя, я испытываю точно такой же жар. Точно так же, как и ты, — мягко добавил он. — Ты тоже хочешь меня, не вздумай отрицать это.

— Я нормальная женщина, и мое тело отвечает на ласки так, как и должно, — промолвила Серена. — Тем более что ты очень привлекательный мужчина.

— Ты уворачиваешься. Ты уходишь от ответа. — В голосе его звучало нетерпение. — А ну-ка, посмотри мне в глаза, черт побери! — Гидеон взял ее за подбородок и заставил посмотреть на себя. — Отвечай прямо: ты хочешь меня? Не какого-нибудь там «привлекательного мужчину», а именно меня?

Серена смотрела ему в глаза, не в силах отвести взгляд.

— С какой стати я… — Она умолкла и затем честно призналась: — Да.

Гидеон облегченно выдохнул:

— Ну наконец-то!

— Ты своего добился, — сухо сказала Серена. — А я чувствую себя так, будто по мне проехал бульдозер.

Гидеон засмеялся и отпустил ее подбородок.

— Да, временами я бываю агрессивен. В таких случаях просто посылай меня куда подальше. Росс поступает именно так.

— Готова поспорить, что крайне редко.

— Вообще-то, да. Я пытаюсь вспомнить, когда он делал это в последний раз, но не могу, — признался Гидеон с усмешкой.

— Неудивительно. Видимо, ему не очень-то нравится, когда его размазывают по стенке.

На лице Гидеона отразилась неуверенность, потом — задумчивость.

— Действительно. Нужно подумать, что тут можно сделать.

Серена откинула голову и звонко расхохоталась. Гидеон посмотрел на нее недоумевающе.

— Чему ты смеешься?

— Просто представляю себе, как ты соскребаешь Росса со стенки чайной ложкой. Нет, по-моему, он все же предпочтет оставаться размазанным.

— Простой путь не значит лучший. И если Россу понадобится… — Гидеон осекся, а затем спросил: — По твоему мнению, я чересчур сильно давлю на людей?

— Лично мне так показалось.

— Хорошо, я постараюсь быть менее настойчивым. В том, что касается второстепенных вопросов, — добавил он после паузы.

Серена недоверчиво усмехнулась и покачала головой.

— Ты безнадежен.

Лимузин подкатил к входной двери двухэтажного каменного особняка и остановился. Гидеон открыл дверцу и выбрался из машины. Помогая Серене выйти, он шепнул ей на ухо:

— Ничего подобного. Я надежен. И все твои надежды связаны со мной.

По ее позвоночнику пробежала горячая волна. Она поспешно отвернулась и окинула взглядом жилище Гидеона.

— Дом выглядит очень старым. Когда он был построен?

— В самом начале века. — Гидеон заглянул в лицо своей спутницы. — Надеюсь, ты не имеешь ничего против старых домов? Этот особняк я отреставрировал, и вся его начинка — современная.

Лично мне кажется, что в старых домах витает какой-то особый дух.

— Я согласна с тобой. У моей подруги Элизабет есть старая мельница, и там так здорово! В ней царит удивительная — теплая и чудесная — атмосфера.

— Она тебе нравится? Хочешь, я куплю ее для тебя?

Серена вскинула на собеседника удивленный взгляд.

— Она ни за что не продаст ее. Это ее дом.

— Я что-нибудь придумаю.

«И он наверняка что-нибудь придумает, если я не отговорю его от этой затеи», — подумала Серена.

— Остановись, бульдозер! Или ты меня плохо расслышал? Она моя подруга, и мне вовсе не хочется, чтобы ты разрушил нашу с ней дружбу своими гусеницами. — Серена тяжело вздохнула. — И вообще, я не понимаю, с какой стати надо это обсуждать. Мы говорим так, будто намерены провести вместе следующие пятьдесят лет.

На губах Гидеона заиграла довольная улыбка.

— Так и есть. — Он взял ее под локоть и повел вверх по ступеням крыльца. — Лично мне эта идея очень нравится.

— А мне — нет. Одна неделя, запомни.

— Я помню, — пробормотал Гидеон. — Как тебе эти створчатые окна? Первоначально их здесь не было, но мне подумалось, что они отлично подойдут к этому дому.

— По-моему, они смотрятся замечательно. Он снова улыбнулся.

— Здорово! Ты можешь заменить здесь все, что тебе не понравится, но, мне кажется, в основном тебе все тут придется по душе. — Оглянувшись через плечо на водителя, Гидеон распорядился: — Отнеси багаж на второй этаж, Рикардо, а потом можешь возвращаться в отель. — Снова повернувшись к Серене, он пояснил: — Я нанял прислугу — женщину, которая приходит сюда каждый день, чтобы готовить и убирать, но сейчас велел ей не показываться, пока ты будешь здесь. Полагаю, в течение недели мы и сами сможем о себе позаботиться. Ты же знаешь, как хорошо я умею готовить омлет. Я даже отключил телефон, чтобы нас не беспокоили.

Величественным жестом он распахнул входную дверь и провозгласил:

— Добро пожаловать домой, любовь моя!

Дом для Серены всегда являлся той тихой гаванью, куда она возвращалась, вырвавшись из бешеного круговорота, каким является мир моды, или закончив расхлебывать очередное дикое приключение своего братца. Впрочем, Серену устраивала такая жизнь. Тихое, размеренное существование на одном месте было не по ней.

Совершив небольшую экскурсию по особняку, она убедилась в том, что для Гидеона дом значил нечто иное. Этот дом был предназначен для того, чтобы в его стенах жили день за днем, год за годом, растили и воспитывали детей, делились радостями и бедами.

Несмотря на характерную для тропических стран легкую мебель, обстановка излучала комфорт, покой и надежность. Полы были отполированы до блеска, и половицы светились медовым цветом, а в большой кухне, предназначенной не только для стряпни, но и для трапез, несмотря на присутствие современной микроволновой печи, царила патриархальная атмосфера давно минувших дней.

— Здесь так уютно! Неудивительно, что ты приобрел этот дом, — искренне призналась Серена, разглядывая толстые оконные переплеты в спальне хозяина и несказанно красивый вид на море, открывавшийся из них.