Да, подумал он на ходу, каждый получает то, что ему предназначено – судьбой или Господом. Человек сам готовит себе ложе – супружеское или смертное, – на которое потом и должен ложиться, не хныча и не жалуясь.

Свернув на узкую улицу, которая вела на «Таттерсоллз», Ротуэлл вскоре обнаружил обоих друзей в «Жокей-клубе» – уткнувшись носом в бумаги, они читали описание выставленных на сегодняшний аукцион лошадей. «Таттерсоллз» был известен всему Лондону – здесь можно было купить самых чистокровных лошадей, здесь вечно толпились завсегдатаи скачек. Лорд Нэш практически дневал и ночевал в клубе.

Сегодня он сидел, элегантно закинув одну затянутую в сапог ногу на другую, его темноволосая голова почти касалась светлой шевелюры Гарета – оба были так поглощены разговором, что даже не заметили барона.

Ротуэлл был рад, что Гарет и Нэш стали друзьями. В свое время он боялся, что этого не случится, особенно когда эти двое умудрились по уши влюбиться в Ксантию. Однако она отдала свое сердце темноволосому франтоватому лорду Нэшу.

Всего несколько недель назад Гарет, носивший титул герцога Уорнема, тоже обзавелся женой. Только сейчас, глядя на нынешнего Гарета, буквально лучившегося любовью и счастьем, Ротуэлл начал потихоньку понимать, как же несчастен тот был, бедняга, все эти долгие годы, пока они были вместе.

Да, много лет они, все трое, Ротуэлл, Ксантия и Гарет, были одной семьей – горькое, сиротское детство, беды, свалившиеся на их головы, когда они были еще детьми, связали их узами, которые были гораздо крепче родственных. И все же… все же какая-то часть души Гарета была недоступна для них. И теперь только слепой не заметил бы, как Гарет изменился за последнее время.

– Доброе утро, джентльмены.

– Ротуэлл! – радостно улыбнулся лорд Нэш. – Присоединяйся к нам. Знаешь, дружище, по-моему, я вот-вот пойду по миру.

Ротуэлл сунул трость в угол и уселся рядом.

– Только не рассчитывай, что я стану хватать тебя за руки, – буркнул он. – Моя дражайшая сестрица достаточно богата, чтобы скупить тебе лучших лошадей в Лондоне.

– Да, знаю. – Нэш усмехнулся, блеснув белоснежными зубами. – Все-таки брак – хорошая штука, верно?

– Откуда ему знать? – хмыкнул Гарет. – Рано еще.

– Вообше говоря, я уже имею свое мнение по этому исключительно важному вопросу, – пробурчал Ротуэлл, оглядываясь в поисках слуги. – Дадут мне тут, наконец, кофе, Нэш? Я бы сейчас выпил целый кофейник.

Нэш, не поднимая головы, кивнул слугам, и те кинулись выполнять его заказ.

– Ну а теперь, – негромко сказал он, подняв глаза на Ротуэлла, – думаю, тебе пора рассказать свои новости Уорнему, поскольку я до твоего прихода держал язык за зубами.

– Что такое, Киран? – встрепенулся Гарет – Что ты еще натворил?

– Женился, – со вздохом проговорил Ротуэлл.

Герцог на мгновение онемел.

– А-а-а… – выдавил он, обретя наконец дар речи, – что-то припоминаю. Как я догадываюсь, речь шла о чести… м-м-м… леди, верно?

– Нет, не совсем, – покачал головой Ротуэлл. – Просто я решил, что жизнь слишком коротка. И поэтому нет смысла тянуть, если все равно придется жениться.

– Что ж… – промямлил Гарет, – раз так, мы оба желаем тебе счастья. А леди Ротуэлл?..

– Что – леди Ротуэлл? – нахмурился барон.

– Ей мы тоже желаем счастья. – Откашлявшись, герцог набрался смелости и вдруг выпалил: – А она… она будет счастлива?

– Камилла получила все, о чем просила. Думаю, мы отлично поладим.

Появился слуга с подносом и поставил его на стол перед друзьями. Нэш, наливая кофе в чашку, не поднимая глаз, негромко сказал.

– Знаешь, иногда женщина заслуживает немного больше того, о чем она осмелилась попросить. Таких женщин немного, конечно, но, уверяю тебя, они есть. Советую тебе об этом подумать.

Ротуэлл взял протянутую ему чашку.

– Это ты о любви и верности, так, что ли? – поинтересовался он. – Это не в моем характере. Может, когда-то давно я и был способен на подобные глупости, но теперь, слава Богу, повзрослел.

Гарет возмущенно фыркнул.

– Гром и молния! – вырвалось у него. – Помилуй Бог, Киран, это твой последний шанс! Такая красивая, такая милая и изящная девушка! В твоей власти сделать так, чтобы она влюбилась в тебя без памяти, ты и сам это знаешь. И что, скажи на милость, мешает тебе самому полюбить ее?!

Ротуэлл медленно поднял на него глаза.

– Кажется, я не лез к тебе с советами? И буду весьма признателен, если ты последуешь моему примеру, – ледяным тоном произнес он.

Лицо Гарета вдруг окаменело – Ротуэлл на собственном опыте давно уже понял, что это не предвещает ничего хорошего.

– Знаешь, Киран, скажу тебе честно – иной раз ты ведешь себя как полный идиот! – низким, дрожащим от едва сдерживаемого негодования голосом бросил в сердцах герцог. – До сих пор оплакивать женщину, которая слезинки твоей не стоит! Господи, да ведь ты тогда был зеленым юнцом, а Аннамари водила тебя на поводке. Пойми ты это наконец! И в конце концов она получила все, чего хотела, – только это был не ты!

Ротуэлл со стуком поставил чашку на стол.

– Нет, Гарет, ты ошибаешься – в конце концов она оказалась в могиле, – сухо сказал он. – И вместе с ней мой брат. И что-то мне подсказывает, что она мечтала совсем не об этом, когда согласилась стать его женой.

Нэш вскинул руки, давая понять, что сдается.

– Ладно, хватит об этом, – примирительно проговорил он. – Вообще-то я приехал сюда купить лошадь. А после этого спокойно вернусь домой с пустыми карманами и обещаю, что буду нем как рыба.

Но Ротуэлл продолжал сверлить его мрачным взглядом.

– Желаю успеха, Нэш, – рявкнул он, резко отодвинув в сторону стул. – Что же до меня, то я ухожу.

Гарет вскочил на ноги.

– Какого дьявола? Куда ты идешь?

– К черту на рога, – рявкнул Ротуэлл, схватив трость. – Туда, где найдется колода карт, бутылка хорошего бренди и парочка пухленьких бабенок, готовых кувыркаться в постели до самого утра!

Даже хладнокровный лорд Нэш возмутился, услышав подобное заявление.

– Не рановато ли?

Не удостоив его ответом, барон направился к двери.

– Проклятый идиот! – услышал он за спиной сердитый возглас Гарета. – Пожалуй, пойду-ка я с ним…


Камилла отыскала миссис Трэммел на кухне – держа в руках сверкающий нож, от одного вида которого бросало в дрожь, та сурово отчитывала судомойку. Кухарка оказалась высокой, гибкой, как хлыст, женщиной неопределенного возраста – Камилла невольно отметила высокие скулы, кожу цвета эбенового дерева, намного темнее, чем у ее супруга. Изъяснялась она на каком-то певучем наречии, в котором Камилла не понимала ни слова. На голове кухарки красовался белый тюрбан, обмотанный блестящим плетеным шнуром, из-под которого выглядывали скромные сережки в виде небольших золотых колец. Каждое ее величавое движение ясно говорило о том, что она сознает высоту занимаемого ею положения в доме, а кухонная прислуга при виде ее молча вытягивалась в струнку, поедая ее глазами, словно новобранцы строгого сержанта.

Камилла, сделав глубокий вдох, расправила плечи, вскинула голову и, войдя на кухню, представилась.

– Можете звать меня мисс Обельенной, мадам, – предложила кухарка, когда они с Камиллой уединились в ее крохотной гостиной. – Могу я предложить вам чашечку чаю?

– Мерси, – кивнула Камилла.

Обельенна, присев, выскользнула за дверь, чтобы через мгновение вернуться с чайником, который уже исходил паром. Чай, хранившийся в шкатулке под ее рабочим столиком, пах какими-то неизвестными Камилле цветами и травами. Обельенна заварила чай, а пока он настаивался, тоненькими кусочками нарезала что-то, что выглядело как кекс, обсыпанный кокосовой стружкой.

– Я так понимаю, что экономки в доме нет? – осведомилась Камилла.

Кухарка покачала головой:

– Уволилась две недели назад. Хозяин… с ним трудновато ужиться, коли кто не привык. Ну, она и сбежала. Ничего, и без нее обойдемся.

Камилла с некоторым удивлением узнала, что с тех пор обязанности экономки разделили между собой миссис Трэммел и ее супруг. Что до продуктов, то каждое утро в дом приходят двое разносчиков, яйца и молоко тоже каждое утро привозят с фермы в Фулеме, а хороший мясник живет буквально в двух шагах, возле Шепердс-Маркет.

Взгляд Обельенны упал на стоявшую перед Камиллой нетронутую тарелку.

– Вам не понравилось?

– Вкус уж очень необычный, – призналась Камилла. – В нем так много пряностей. Как это называется? Кекс?

– Нет, это не кекс, мадам, это лепешка из маниоки, – своим певучим голосом объяснила кухарка. – Такие пекут у нас на островах. Когда-то хозяин любил их больше всего на свете. – Уголки ее губ вдруг печально опустились.

– Что вы говорите? – пробормотала Камилла. – Действительно – необычный вкус.

Судя по всему, кухарка приняла это как комплимент.

– Мисс Ксантия велела, чтобы капитаны ее судов привозили мне разные специи и корешки, которые можно достать только за морем, – похвасталась она.

– Да, я чувствую аромат имбиря и мускатного ореха, – кивнула Камилла, смахнув прилипшую к губам крошку. – А что такое маниока?

Обельенна, кивком головы предложив Камилле следовать за ней, провела ее к запертому шкафчику. Потом, порывшись в объемистой связке ключей, открыла створки, и взгляду Камиллы представились многочисленные полочки и ящички. Она выдвинула один из них и вытащила какой-то клубень.

Кухарка разломила его, и Камилла увидела, какой он мясистый и нежный внутри.

– У нас на островах из него делают муку.

– Можно попробовать? – протянула руку Камилла.

Обельенна проворно перехватила ее руку.

– Нет, мадам. Если не знать, как его готовить, маниокой можно отравиться.

Камилла испуганно убрала руку за спину.

– Отравиться?!

Чуть заметно усмехнувшись, кухарка убрала клубень обратно.

– Сейчас покажу вам специи. – Камилла отметила, что Обельенна держится хоть и сдержанно, но достаточно дружелюбно. Один за другим она принялась открывать маленькие ящички, по ее лицу было заметно, что все это – предмет ее особой гордости. Воздух наполнился экзотическими ароматами. – Мускатный орех, корица, имбирь, гвоздика, – перечисляла она. Дальше пошли названия, которые Камилла никогда не слышала. – Анис, тмин, ямайский душистый перец, тамаринд, шафран… – Камилла насчитала их не менее тридцати.

Она была потрясена.

– И все это – из Вест-Индии? Кухарка покачала головой.

– Куда там – со всего света! – гордо сказала она. – Мисс Ксантия лично распорядилась, чтобы их привозили для меня. А кое-что я отыскала на рынке. – Открыв еще один ящичек, она извлекла из него полотняный мешочек, испещренный какими-то черными иероглифами – Камилла решила, что это какое-то восточное наречие.

– А это что такое?

Обельенна потянула завязки, и ей на ладонь упали два корявых, причудливой формы корешка.

– Женьшень, – с какой-то двусмысленной ухмылкой пробормотала она. – Мужской корень. Из Китая.

Камилла смутилась.

– Женьшень, – повторила она, чувствуя, что краснеет. – Это приправа, да? Или что-то сладкое?

– Ну, не совсем приправа, – хмыкнула кухарка, сунув корешок Камилле под нос, чтобы та имела возможность рассмотреть его. – Эта штука делает мужчину… э-э-э… сильнее. Придает ему мужскую силу.

С пылающими щеками Камилла осторожно понюхала корешок. И не почувствовала ничего особенного – кроме обычного аромата земли и трав. Оставалось только гадать, зачем он Обельенне.

– Его тоже привозят вам из-за океана по приказу мисс Ксантии?

– Нет, мадам. – Кухарка проворно сунула оба корешка обратно в мешочек. – Это с рынка Ковент-Гарден.

Наконец они вернулись к чаю, который за это время почти совсем остыл.

– В прежние времена, – своим певучим голосом продолжала кухарка, – мисс Ксантия всегда сама говорила мне, что готовить. Составляла меню на неделю. Возможно, мадам, вы захотите, чтобы все так и было?

Камилла немного подумала.

– А как вы поступали, когда мисс Ксантия уехала из дома?

Из груди Обельенны вырвался тяжкий вздох.

– Хозяин… он почти ничего не ест, – горестно прошептала она. – Вы должны придумать, как это исправить.

По губам Камиллы скользнула слабая улыбка.

– Попробую, – кивнула она. – Только, боюсь, он вряд ли будет в восторге от этой идеи.

– Да, мадам, но вы все равно должны попытаться. – Обельенна схватила с рабочего столика пухлую книгу, на которой значилось «Меню», и протянула ее Камилле. Та быстро пробежала глазами аккуратные записи – большинство блюд были явно французского происхождения, остальные, как сильно подозревала она, принадлежали к вест-индской кухне.

– Как я вижу, вы отдаете предпочтение континентальным блюдам, – пробормотала она.

Обельенна с царственным величием слегка наклонила голову.