Лиз Карлайл - Никогда не влюбляйся в повесу

Да, последним ударом, уничтожившим ее любовь к Валиньи… уничтожившим всю ее жизнь. Но если Камилла рассчитывала увидеть в глазах лорда Холбурна торжество, то ошиблась. В его лице не было ничего, кроме жалости.

– Значит, она поняла, – хрипло выдохнул он. – Под конец она все поняла. Наши жизни – моя, ваша, ее собственная – были сломаны. Все пошло прахом. А ради чего? Ради пустого адюльтера…

Камилла отвела глаза в сторону.

– Думаю, именно это и свело ее в могилу.

Холбурн рухнул в кресло.

– Стало быть, она умерла? – глухо спросил он. – Я, конечно, догадался по вашим словам, что ее больше нет…

– Да, месье, – тихо проговорила Камилла. – Она умерла. – Лорд Холбурн молчал. – Месье?

Перед ней был сломленный человек. У него не было сил даже поднять на нее глаза.

Камилла так и ушла, оставив его сидящим в кресле: устало ссутулившись, лорд Холбурн уставился куда-то невидящим взглядом. Она попрощалась – но он, казалось, не слышал ее.

Когда лорд Ротуэлл наконец вернулся из Суррея, время уже близилось к обеду. Конечно, он сделал глупость, вбив себе в голову, что сможет обернуться за один день. Остановив фаэтон перед домом на Беркли-сквер, барон бросил поводья и спрыгнул на землю, надеясь в этот раз проделать это с большей грацией, чем в Селсдон-Корте. Изо всех сил стараясь держаться прямо, он сунул поводья подбежавшему лакею и с трудом взобрался на крыльцо – чтобы в дверях столкнуться с поджидавшим его Трэммелом.

– Милорд. – Дворецкий испуганно отшатнулся. – Позвольте заметить, что выглядите вы…

– Потом. – Отстранив его в сторону, Ротуэлл поморщился. – Где моя жена?

Трэммел вслед за ним засеменил к лестнице.

– К чаю приезжала леди Шарп, – объяснил он. – Она уговорила леди Ротуэлл отобедать у нее на Ганновер-стрит.

Плечи Ротуэлла устало поникли. Господи помилуй… ему казалось, он вот-вот умрет. Он хотел видеть ее. Он нуждался в ней. Покачнувшись, Ротуэлл медленно двинулся по пустому, точно вымершему дому, прислушиваясь к гулким отзвукам своих шагов. Звукам пустоты и одиночества. Еще одно свидетельство того, во что превратилась его жизнь.

Неужели уже слишком поздно, и для них с Камиллой все кончено?

И в этот момент волна ослепляющей боли вновь нахлынула на него – охнув, Ротуэлл согнулся вдвое. Стены коридора надвинулись на него с двух сторон, перед глазами все поплыло.

– Иисусе! – прохрипел он, судорожно вцепившись рукой в перила.

– Милорд! – подоспевший Трэммел подхватил его сзади. – Вам нужно лечь в постель.

Ротуэлл, заставив себя разогнуться, оттолкнул дворецкого.

– Принеси мне бренди! – просипел он. – Проклятие… не вздумай изображать из себя сиделку, Трэммел! Я сам в состоянии добраться до кровати…

Но тварь, глодавшая его изнутри два последних дня, с каждым мгновением набирала силы. Прошлую ночь в Селсдоне Ротуэлл ни на секунду не сомкнул глаз и к утру настолько ослаб, что едва смог проглотить крошечный кусочек тоста.

К его удивлению, Трэммел категорически отказался принести ему бренди, и Ротуэлл очень скоро убедился, что спорить с ним бесполезно. Вместо этого дворецкий молча и быстро делал то, что обязан был, по его мнению, сделать: разобрал постель, стащил с барона сапоги, помог ему переодеться в чистую рубашку. Возможно, Трэммел лучше его самого догадывался, что за этим последует: не прошло и часа, как у Ротуэлла началась кровавая рвота, что еще удесятерило его муки. Когда приступ закончился и жгучая боль, разрывавшая его внутренности, слегка притупилась, совершенно обессиленный Ротуэлл рухнул в постель. Чин-Чин, положив узкую мордочку на лапы, испуганно таращился на хозяина.

– Ну и что ты об этом думаешь, Джим? – сипло прошептал Ротуэлл, улучив момент, когда Трэммел ненадолго вышел. – Как, по-твоему, эта гадина с косой явится за мной уже сегодня? Или решит помучить еще немного?

Крохотный спаниель издал какой-то тоскливый звук – нечто среднее между стоном и воем – и поглубже зарылся в одеяло. Ротуэлл, закрыв глаза, погладил шелковистую голову собаки. Ему тоже хотелось завыть. Много лет подряд он медленно убивал себя, стараясь поскорее свести счеты с опостылевшей ему жизнью, – и, похоже, его желание вот-вот исполнится – по горькой иронии судьбы именно теперь, когда он вдруг стал ценить ее…

А в доме на Ганновер-стрит Камилла как раз очень удачно взяла подряд три взятки и ждала, когда лорд Шарп будет сдавать, когда в гостиную на цыпочках прокрался дворецкий с серебряным подносом в руках. Почтительно склонившись к ее плечу, он подал ей сложенную записку.

– Вам письмо, миледи, – пробормотал он. – От мистера Трэммела.

– О Господи! – всполошилась леди Шарп. – Что-то случилось?!

Камилла поспешно пробежала записку глазами.

– Ротуэлл заболел, – вскочив на ноги, пробормотала она. – Боже мой, я должна идти!

Не прошло и двух минут, как она, закутавшись в плащ, выскочила из дома – леди Шарп предложила поехать с ней, но Камилла вежливо, но решительно отказалась. Сердце у нее заледенело от страха – должно быть, Кирану очень плохо, в противном случае Трэммел не послал бы за ней.

На крыльце, дожидаясь ее приезда, топтался лакей.

– Где Трэммел? – крикнула она, поспешно стаскивая с себя перчатки.

– Наверху, мэм. – Лакей бросился принять у нее плащ. – Велел вам передать, что его светлости лучше и он сейчас отдыхает.

– Мерси. – Камилла вихрем взлетела по лестнице. У дверей спальни ее поджидал Трэммел, лицо у него было озабоченное. – Как он? – с тревогой спросила она. – Что случилось?

Трэммел склонился к ее уху.

– Он ездил в Селсдон-Корт, миледи, – прошептал он, воровато оглянувшись на дверь. – Я так понял, ему стало плохо уже в дороге. Но в этот раз боль долго не утихала. Думаю, она не отпускала его всю ночь… он очень измучен.

Войдя в спальню, она обнаружила, что лампа у изголовья постели погашена – в комнате было бы темно, если бы не разожженный камин, где ярко пылал огонь. Ротуэлл, до середины груди укрытый одеялом, лежал с закрытыми глазами, сбоку примостился Чин-Чин, рука Ротуэлла лежала у него на спине. Увидев хозяйку, песик радостно заскулил и застучал хвостом. Киран тут же открыл глаза.

– А… он все-таки послал за тобой? – пробормотал он, разглядывая ее. – Чертов упрямец, вечно суется, куда не просят! Со мной уже все в порядке.

Камилла пристроилась на краешке постели и вязала его руку в свои. Лицо у него было пепельно-бледным и как будто слегка припухшим, а в остальном он выглядел как обычно.

– Если у тебя достаточно сил, чтобы проклинать слуг, дорогой, возможно, их хватит и на то, чтобы рассказать мне, где ты был? А заодно и почему тебе вдруг стало плохо, – мягко попросила она. – Только уж будь так добр, не говори, что это меня не касается, хорошо? Потому что я решила, что теперь это меня очень даже касается, – с нажимом добавила она.

Взгляд Ротуэлла немного смягчился. Закрыв глаза, он ласково погладил ее руку.

– Я ездил в Селсдон. Это в Суррее. Там у Уорнемов поместье.

– Понятно, – кивнула она. И невозмутимо добавила: – Будь так добр, впредь предупреждай меня, когда уезжаешь надолго, хорошо?

Ротуэлл тяжело вздохнул:

– Знаешь, раньше никто и никогда не беспокоился обо мне.

– А Ксантия? – мягко возразила она. – Она беспокоится… когда ты ей позволяешь.

Но в глубине души она знала, что, в сущности, он прав. За долгие годы Киран уже успел привыкнуть к мысли, что никому нет дела до того, жив он или нет.

Словно догадавшись, о чем она думает, он высвободил руку и резким движением попытался сесть.

– Если уж ты заговорила о моей сестре… – пробормотал он, кивком головы указав на стул, где висела его одежда, – там, в кармане сюртука, лежат кое-какие бумаги. Будь добра, достань их.

Камилла заколебалась.

– Нет, – решительно бросила она. – Никаких бумаг! Они подождут – сейчас меня интересует твое здоровье.

Он со свистом втянул воздух сквозь стиснутые зубы.

– Нет, Камилла… просто сделай, как я сказал, – попросил он. – А потом… ладно, там видно будет.

Камилла неохотно поднялась – Чин-Чин тут же спрыгнул с кровати и засеменил за ней. Его коготки весело застучали по полу, и почему-то этот звук неприятно поразил Камиллу – очень уж неуместным он сейчас казался. Сунув руку в карман сюртука Кирана, она извлекла пачку каких-то бумаг. После чего, вернувшись к постели, протянула их мужу, втайне ругая себя за то, что послушалась. У нее оставалось еще немало вопросов – и что-то подсказывало ей, что он уже достаточно созрел, чтобы ответить хотя бы на один из них. А получив ответ, она вновь будет настаивать, чтобы он показался доктору, и пусть только попробует отказаться!

Подав ему бумаги, она погладила мужа по щеке и вновь примостилась рядом.

– Я хотел сначала обсудить все это с Гаретом, – объяснил он, передав ей несколько листов. – Вот это – документы о передаче тебе прав на мою часть акций «Невилл шиппинг». А это – документы на дом, тоже на твое имя. Тут понадобится подпись Ксантии, но она подпишет. И еще один – в нем я назначаю Гарета распорядителем наследства.

– Я… – Камилла растерянно заморгала. – Я не понимаю…

– Теперь это все твое, – тихо сказал он. – Возьми их…

– Pourquoi? – смутилась она. – Послушай, Киран, я ничего не понимаю! Я ведь твоя жена.

Он вдруг закрыл глаза.

– Камилла, – твердо сказал он, – я хотел, чтобы все это было оформлено на твое имя. Все остальное… все, чем я владею, перейдет к моему сыну. А если у меня не будет сына – одному дальнему родственнику, настолько дальнему, что я даже не помню, как его зовут.

– Да! – Камилла кивнула, начиная понимать. – Ну да, таковы английские законы.

Он снова взял ее руку в свои.

– И если, упаси Бог, произойдет худшее, я хочу, чтобы хотя бы эта часть не досталась ему вместе с баронским майоратом и титулом, – пробормотал он. – Я не хочу, чтобы впоследствии возникли какие-то вопросы на этот счет. Этот дом – твой, и моя доля «Невилл шиппинг» теперь принадлежит тебе. Это не родовое имущество, и я могу свободно им распоряжаться. Поэтому я завещаю его тебе.

– Киран, но я не хочу… – запротестовала она.

– Камилла, послушай, – перебил он. – Если я умру бездетным…

– Нет, – тихо возразила она, отшвырнув бумаги, – Ты ведь женился на мне, чтобы иметь детей. Неужели ты думаешь, я так глупа, что не понимала этого с самого начала?

Судорога стыда исказила лицо Кирана.

– Кое-что меняется, Камилла, – пробормотал он. – Иногда бывает, что все получается совсем не так, как мы думали…

К его смущению, из глаз Камиллы вдруг брызнули слезы.

– У нас с тобой будет ребенок, – прошептала она, инстинктивным жестом положив руку на живот. – Я знаю… Я это чувствую!

– Камилла… – Он вопросительно посмотрел на нее. – Ты же сама недавно говорила, что не уверена…

– У нас будет ребенок, – твердо сказала она. – Рано или поздно, но будет.

– Камилла… а что, если я не доживу до этого? – беззвучно прошептал он.

Об этом она не желала даже думать. Но сейчас ей было ясно одно – Киран всего лишь старается защитить ее. Но почему тогда ее сердце разрывается от боли, словно он своей рукой вонзил в него нож?!

– Любой нормальный отец настоял бы на заключении брачного договора, чтобы ты после смерти мужа не осталась без гроша, – продолжал Киран. – А вместо этого… единственное, на что ты можешь рассчитывать, – это какие-то жалкие пятьдесят тысяч твоего деда, которые хранятся у его поверенного…

– Пятьдесят тысяч – огромные деньги.

– Этого недостаточно, Камилла, – покачал головой он. – Во всяком случае, для того чтобы вести ту жизнь, какую ты заслуживаешь. Пусть Ксантия, как и прежде, управляет компанией или занимайтесь делами вдвоем, если хочешь. Ты справишься, я уверен в этом. Гарет сейчас уже почти отошел от дел, но он всегда сможет дать тебе добрый совет. И еще – я хочу, чтобы ты…

– Так, – перебила Камилла, отобрав у него документы. – Может, теперь ответишь на мои вопросы?

Его глаза потемнели.

– Я болен, Камилла, – тихо проговорил он. – Болен уже много месяцев. И этим все сказано. Тут уж ничего не поделаешь.

Камилла вдруг почувствовала, что терпение у нее лопнуло.

– Бог мой, Киран, что за дурацкая страсть к мученичеству?! Нет, это просто безумие какое-то! – возмутилась она. – Ну почему… почему, объясни мне, Бога ради – почему ты такой бесчувственный?! И… и совершенно другой, когда занимаешься со мной любовью? Как такое возможно? Мне кажется, ты что-то скрываешь от меня, Киран. Это так?

Он прикрыл глаза – точно отгородился от нее. Только молча покачал головой.

Камилла встряхнула его за плечи.

– Неужели ты навсегда потерян для меня, Киран? – с болью в голосе прошептала она. – Неужели это и есть то, что ты пытаешься мне сказать?