Мы одновременно начинаем смеяться. Он мне нравится, правда. С ним легко найти общий язык. Единственное — это то, что он слишком много смеется, как для человека, который оказался в столь затруднительном положении. А не помешало бы и побеспокоиться! Да чего уж там, он даже у меня вызывает смех, когда стоило бы думать о более серьезных вещах.

— Ладно, — оглядывается он на меня. — Я бы, правда, предпочел отправиться в то место, о котором ты упоминала в письме, где я виртуозно работал языком, но…

Это получается рефлекторно — наверное, Чарли часто так делала — но стоило ему начать говорить, как я шлёпаю его по руке. Он ловит меня за запястье прежде, чем я успеваю отвести руку, и прижимает ее к груди. Это движение тоже кажется привычным, чем-то, что принадлежит им — Чарли и Силасу — а не мне и этому парню.

Меня утомляет наш тактильный контакт, даже несмотря на то, что он всего лишь держит меня за руку. Уставать нельзя, потому я отдергиваю руку и отворачиваюсь к окну.

— А ты всё упрямишься, — говорит Силас. — От этого теряется весь смысл.

Он прав. Я вновь беру его за руку.

— Вот, я влюбляюсь в тебя. Глубокой, душевной любовью.

— Интересно, ты была такой же глупышкой при памяти?

Я включаю радио свободной рукой.

— Вполне вероятно.

Мне нравится вызывать у него улыбку. Для того чтобы уголки его губ приподнялись — много не надо, а вот для улыбки во все 32 зуба еще надо постараться. Сейчас он широко улыбается, выезжая на трассу, и я пользую моментом, чтобы незаметно понаблюдать за ним. Мы ведём себя так, будто знаем друг друга, хоть наши сознания это и отрицают. Почему так?

Тянусь к рюкзаку, чтобы поискать ответы в письмах и дневниках.

— Шарлиз, — зовёт Силас. — Там нет ответа. Просто будь со мной. Не волнуйся ни о чём.

Я опускаю рюкзак. Понятия не имею, куда мы едем. Не уверена, что Силас это знает. В итоге мы заезжаем на парковку, и в этот момент начинается дождь. Машин поблизости нет, а ливень идёт с такой силой, что я не могу разглядеть здания.

— Где мы?

— Не знаю, — отвечает Силас. — Но пора выходить из машины.

— Но там дождь.

— Ага. Силас говорит «выходи из машины».

— «Силас Говорит»? Как «Саймон Говорит»?

Он просто смотрит на меня в ожидании. Я пожимаю плечами. Да и что мне терять? Открываю дверь и выхожу под дождь. А он тёпленький! Поднимаю голову и позволяю каплям омыть меня.

Слышу звук захлопывающейся двери. Силас обходит машину и становится передо мною.

— Силас говорит «оббеги машину пять раз».

— Ты в курсе, что ты странный?

Он просто смотрит на меня. Я снова пожимаю плечами и пускаюсь в бег. Это приятно, будто с каждым шагом напряжение покидает моё тело.

Пробегая мимо парня, я не оглядываюсь, сосредоточив всё своё внимание на том, чтобы не споткнуться. «Может, Чарли занималась бегом?» Пробежав пять кругов, я останавливаюсь перед Силасом. Мы оба промокли насквозь. Капельки воды стекают с его ресниц на загорелую шею. И почему мне вдруг хочется слизать эти водяные дорожки?

«Ах да!» Мы же были влюблены. Или это потому, что он чертовски сексуален...?

— Силас говорит «иди в этот магазин и закажи хот-дог, а когда тебе скажут, что его нет, сильно топни ногой и закричи, как утром в отеле».

— Какого…?

Он скрещивает руки на груди.

— Силас говорит!

Какого чёрта я вообще это делаю? Окидываю Силаса своим самым сердитым взглядом и ухожу в направлении нужного магазина. Оказалось, это страховое агентство. Я распахиваю дверь, и три недовольных взрослых отрываются от своих занятий, чтобы поглядеть на посетителя. Одной из них даже хватило наглости сморщить нос при виде меня. Будто я сама не знаю, что с меня стекают лужи воды!

— Я хотела бы заказать хот-дог.

На меня смотрят ошалелыми взглядами.

— Вы пьяны? — спрашивает секретарша. — Помощь нужна? Как вас зовут?

Я топаю ногой и испускаю истошный крик, при котором все трое роняют всё, что держали в руках, и переглядываются.

А я пользуюсь моментом неожиданности и убегаю. Силас ждёт меня за дверью. Ему настолько смешно, что он согнулся пополам. Я бью его по руке, и мы оба бежим к Роверу. Мой смех растворяется в его. Это было весело! Мы запрыгиваем в автомобиль и отъезжаем как раз, когда Ворчун Один, Два и Три выходят наружу.

Силас проезжает пару миль, прежде чем заехать на следующую парковку. На сей раз я вижу неоновый знак с рекламой: «ЛУЧШИЙ КОФЕ И ОЛАДЬИ В ЛУИЗИАНЕ!»

— Мы промокли с ног до головы, — говорю я, уже даже не пытаясь стереть улыбку со своего лица. — Ты хоть представляешь, какой беспорядок мы устроим, пока будем есть оладьи?

— Силас говорит «съешь десять оладий», — упорно твердит он.

— Тьфу! Тебе обязательно говорить механическим голосом, когда ты играешь в эту игру? Это меня пугает.

Он не отвечает. Мы занимаем столик у окна и заказываем кофе, а также два десятка оладий. Официантку не смущают ни наша мокрая одежда, ни тот факт, что Силас изображает робота.

— Она считает нас милыми, — говорю я Силасу.

— Так и есть.

Закатываю глаза. Мне весело. «Интересно, было бы весело Чарли?»

Когда нам приносят оладьи, я уже проголодалась до такой степени, что вовсе позабыла о мокрых волосах и одежде. Я приступаю к поглощению еды, постанывая, когда теплое тесто оказывается в моём рту. Силас с интересом меня разглядывает.

— Что, так вкусно?

— На самом деле — отвратительно. Просто я тебе подыгрываю.

Мы съедаем столько, сколько в нас помещается, пока не оказываемся все в сахарной пудре. Перед уходом Силас измазывает мне ею лицо и волосы. Я отвечаю ему той же монетой. Господи, этот парень такой веселый! Я начинаю понимать, что в нём нашла Чарли. 

10 — Силас

Ей нравится. Последние пару дней она редко улыбалась, зато сейчас не может остановиться!

— Куда теперь? — спрашивает девушка, хлопая в ладоши. В уголках её губ всё ещё виднеются остатки сахарной пудры. Я смахиваю ее большим пальцем.

— Во Французский квартал. Там много романтичных местечек.

Она закатывает глаза и начинает копаться в телефоне.

— Интересно, как мы раньше веселились? Помимо того, что делали сэлфи.

— Они хотя бы удачные.

Чарли смотрит на меня с жалостью.

— Такого явления, как «удачные сэлфи», в природе не существует.

— Я видел твои фотографии. Позволь мне не согласиться.

Она опускает голову и смотрит в окно, но я вижу, как ее и без того розовые щечки начинают краснеть. 

*** 

Я паркую машину, но чёткого плана у меня так и не появилось. Мы съели столько оладий на завтрак, что Чарли вряд ли готова к обеду.

Первую половину дня мы гуляем по улочкам, заглядывая практически в каждый магазин. Такое впечатление, что нас настолько очаровали местные пейзажи, что мы совсем позабыли о сегодняшней цели! Я должен влюбить её в себя. Она должна влюбиться в меня. «Возвращайся к делу, Силас».

Мы выходим на Дафни-стрит и проходим мимо книжной лавки. Чарли оборачивается и тянет меня за руки.

— Пойдём же! Уверена, путь к моему сердцу лежит через эту лавку.

Книги были повсюду, занимая пространство от пола до потолка. Некоторые из них использовались как полки для других книг. Справа за кассой сидит мужчина, которого практически не видно за стопками. Он кивает нам в знак приветствия. Чарли тут же идёт вглубь лавочки. По пути она проводит пальцами по корешкам книг, крутя головой во все стороны. Дойдя до конца прохода, она кружиться от радости. Девушка определенно попала в свою стихию, независимо от того, что она о себе помнит.

Затем она останавливается в углу и достает с полки красную книгу. Тогда я подхожу сзади и даю очередное задание:

— Силас говорит… «открой книгу на любой странице и прочти первое попавшееся предложение».

Она смеётся.

— Это легко.

— Я не закончил… Силас говорит прокричи предложение громко.

Тогда она поворачивается ко мне лицом и округляет глаза. Но тут ее губы расплываются в ехидной ухмылке. Девушка выпрямляется и подносит книгу к лицу.

— Ладно. Сам напросился. — Она прочищает горло, а затем начинает зачитывать так громко, как только может: — «МНЕ ЗАХОТЕЛОСЬ НА НЕЙ ЖЕНИТЬСЯ! ЗАХОТЕЛОСЬ КУПИТЬ ЕЙ ВОЛШЕБНЫЙ САМОЛЁТ И УЛЕТЕТЬ В МЕСТО, ГДЕ НИКОГДА НЕ ПРОИСХОДИТ НИЧЕГО ПЛОХОГО! ЗАХОТЕЛОСЬ ВЫЛИТЬ СЕБЕ НА ГРУДЬ КЛЕЙ И ЛЕЧЬ НА НЕЁ СВЕРХУ, ЧТОБЫ МЫ ВСЕГДА БЫЛИ ВМЕСТЕ. А ЕСЛИ ПОПЫТАЕМСЯ РАССТАТЬСЯ, НАМ БУДЕТ ЧЕРТОВСКИ БОЛЬНО!»

Чарли заканчивает читать и хохочет. Но стоит ей обдумать, что она только что прочла, как смех затихает. Девушка проводит пальцами по предложениям, словно они обрели для неё большее значение.

— Это было очень мило. — Она переворачивает пару страниц, пока не останавливается на новом абзаце. Затем зачитывает едва различимым шепотом: — «Судьба — это магнитное притяжение наших душ к людям, местам и вещам, для которых мы созданы».

Чарли с секунду смотрит в книгу, после чего захлопывает её и ставит обратно на полку, но при этом убрав с дороги другие книги, чтобы эта больше бросалась в глаза.

— Ты в это веришь?

— Во что именно?

Она прислоняется к полке и смотрит мне за плечо.

— Что наши души притягиваются к людям, для которых мы созданы.

Я тяну её за локон волос, наматывая его на палец.

— Не знаю, верил ли я раньше в родственные души, — начинаю я. — Но в следующие 24 часа я готов поставить свою жизнь на то, что это правда.

Чарли покрутила плечами, оказавшись прижатой к стене из книг. Сейчас я бы совершенно точно поставил свою жизнь на судьбу. Каким-то образом я испытываю к этой девушке больше чувств, чем способно в меня вместиться. Больше всего мне хотелось бы, чтобы это было взаимно. Чтобы мы хотели одного и того же. Что… в данный момент… значит хотели поцелуя.

— Чарли… — я выпускаю ее локон и кладу ладонь на щеку, нежно поглаживая её пальцами вдоль скулы, после чего дыхание девушки учащается. — Поцелуй меня.

Она слегка прильнула ко мне, и ее глаза начали закрываться. На секунду я действительно поверил, что она это сделает. Но затем ее страстное выражение лица сменяется улыбкой.

— Силас не говорил.

В следующий момент она ныряет мне под руку и исчезает в соседнем ряду. Я не следую за ней. Беру под мышку книгу, которую она читала, и направляюсь к кассе.

Она поняла, что я хочу сделать, и всё то время, пока я стоял у кассы, наблюдала за мной из-за полок. Купив книгу, я выхожу на улицу, закрыв за собой дверь. Жду пару секунд, чтобы проверить, не пойдёт ли она за мной — но нет. Упрямица Чарли!

Затем снимаю рюкзак с плеча, прячу там книгу и достаю фотоаппарат. Чарли так и не выходит из лавочки следующие полчаса. Я не против. Она ведь знает, что я всё ещё здесь. Я делаю фотографию за фотографией, поглощенный проходящими мимо людьми и наблюдая за тем, как солнце исчезает за зданиями, откидывая тени на всё вокруг. Когда Чарли, наконец, появляется, у меня почти села батарея.

— Где моя книга? — спрашивает она, подойдя ко мне ближе.

Я демонстративно закидываю рюкзак на плечо.

— Я купил её для себя, а не для тебя.

Девушка фыркает и следует за мной по улице.

— Не самый удачный ход, Силас. Ты должен быть вдумчивым, а не эгоистичным. Я хочу влюбиться в тебя, а не разгневаться.

Я смеюсь.

— Что-то мне подсказывает, что у тебя эти чувства идут в комплекте.

— Ну, ты меня знаешь дольше, чем я себя. — Она неожиданно хватает меня за руку, тем самым остановив. — Смотри! Раки! — тянет меня в сторону ресторана. — Мы любим раков? Я так проголодалась! 

*** 

Оказывается, мы не любим раков. К счастью, в меню была курица в панировке. Вот она-то нам пришлась по душе.

— Надо это где-то записать, — говорит Чарли, идя задом наперёд по улице. — Что мы ненавидим раков. Не хочу проходить через это испытание второй раз.

— Стой! Ты сейчас… — Чарли падает на пятую точку до того, как я успеваю закончить фразу, — …упадёшь в яму.

Я наклоняюсь, чтобы помочь ей встать, и обнаруживаю, что ее штаны безнадёжно испорчены. Только мы высохли после дождя, как Чарли снова намокла. На сей раз от грязной воды из лужи.

— Ты в порядке? — спрашиваю я, пытаясь не рассмеяться. «Пытаясь» — ключевое слово. Давно меня так не распирало от смеха!

— Да-да, — отвечает девушка, пытаясь стереть грязь с рук и штанов. Я всё ещё смеюсь, когда она прищуривается и указывает на лужу. — Чарли говорит сядь в лужу, Силас.