Джулия Росс - Ночь греха

Энн затаила дыхание. Джек сосредоточился на своей задаче. Он ведь уже видел ее в рубашке, так что ничего страшного, если он увидит ее нижние юбки. Конечно, ее лодыжки благополучно прикрыты полуботинками. Значит, он никак не сможет увидеть ее ноги. Но даже если и увидит – он ведь джентльмен. Вожделение не охватит его.

Она подавила мучительный смешок. Разве мужчина вообще может почувствовать вожделение при виде мисс Энн Марш! Конечно, она не совсем понимает, что это значит. Артур Трент влюбился и сделал ей предложение, но он ни разу не пытался поцеловать ее…

– Повернитесь-ка чуть вправо, – сказал мнимый фермер Осгуд.

Энн повернулась. Даже сквозь слои ткани она чувствовала жар его рук, вызывавший у нее непривычное сладкое смятение. Безукоризненно ли чисты ее чулки? Утром она надела свежие. А нижние юбки – ее самые лучшие, так что если он что-то и увидит, то не подумает о ней дурно.

И все же она почувствовала себя порочной, распутной. Заурядная Энн Марш преобразилась, всего на мгновение, в женщину, которая позволяет джентльмену стать на колени у ее ног и увидеть греховное мелькание ее исподнего!

– Повернитесь еще, – приказал Джек.

Энн посмотрела вниз. Несмотря на муку, волосы у него яркие и пышные, – волосы, ради которых женщина могла бы умереть. Его ловкие руки владеют ножницами, как мечом. Именно так странствующий рыцарь мог бы стоять на коленях у ног своей дамы с сердцем, исполненным трепетного преклонения. Она усмехнулась про себя.

– Ну вот! – Он сжал в руке отрезанную полосу ткани. – Готово. Разрешите помочь вам спуститься.

Энн вложила пальцы в его руку. Каблучки ее щелкнули, коснувшись пола. Юбка теперь была идеальной длины, хотя в талии платье оставалось слишком широким.

– Из этой полоски можно сделать кушак, – сказала девушка.

– Превосходная мысль, мисс Марш. – Он протянул ей ножницы и отрезанную ткань. – Вам нужна моя помощь?

– Я сама, – сказала она. – Это займет не больше минуты. Лорд Джонатан отступил и поклонился. Едва заметная улыбка играла в уголках его губ, – улыбка, какой Энн никогда не замечала на лице мужчин. Улыбка эта ей, в общем, понравилась, хотя она и не понимала почему.

Несмотря на маскарад, когда он вот так улыбался, никто и никогда не принял бы его за фермера, озабоченного благополучием своих овец и свиней. В этот момент он выглядел истинным сыном герцога, задумавшимся о чем-то восхитительном, порочном и волнующем.

– Слава Богу! – И он круто повернулся и отошел.

Энн смотрела ему вслед. Новое таинственное постижение, пульсируя, наполняло все ее тело трепетом.

– Почему? – спросила она.

– Потому что, – сказал он, не оборачиваясь, – если бы мне пришлось еще раз оказать вам столь личную услугу, мисс Марш, я бы все-таки овладел вами тут же.

Эта диссентерка, робкая, наивная, попавшая в столь непристойное положение не по своей воле. Он не колеблясь использовал свои преимущества, чтобы запугать ее. Она вовлечена в его интриги – попала в общество человека, которого не знает, – и при этом проявляет храбрость и даже в какой-то степени юмор. Вся ответственность лежит на нем, он обязан благополучно доставить ее в Уилдсхей, шутками заглушая в ней смущение и страх.

Какой дьявол толкнул его, заставив сказать нечто гарантировавшее совершенно противоположный результат?

Джек расслабил спину, закрыл глаза и начал обдумывать то, что произошло: на одно мгновение он отвлекся от выбранного пути, на одно мгновение он полностью отдался своим желаниям – в крови у него неистовствовало вожделение.

Пока он стоял на коленях у ее ног, обрезая подол платья он не особенно удивился, ощутив мгновенно возникшее настоятельное желание. Но самодисциплина стала суровым господином Джека. Он нарочно позволил себе это удовольствие, потом отделил свой рассудок от сильной вспышки возбуждения, страстного интереса, которое испытывало его тело. Он не изменил себе и думал, что владеет собой – вплоть до своего последнего бесцеремонного замечания, когда от бастионов его самообладания не осталось камня на камне.

Дело не только в словах. Дело не только в том, что он произнес их вполне серьезно. Дело в том, что – несмотря на весь его опыт и знания – в то мгновение его самоконтроль дал трещину. Он высказал вслух свои сокровенные мысли и сказал ей правду. Джек желал ее с необъяснимой силой.

Под пеной белых нижних юбок желто-коричневая кожа башмачков собралась мягкими мелкими морщинками на высоких упругих подъемах ее ног, и мелкие черные пуговки взбегали аккуратным рядами по изгибу к верху каждого изящного ботинка. Белые чулки покрывали стройные женственные голени, обещая подвязки и мягкие нагие бедра. Бедра, созданные для того, чтобы прижиматься к обнаженным мужским бедрам, в то время как ее выгнутые ноги прижимаются к задней стороне его лодыжек…

Он представил себе это. Он наслаждался этой мыслью. Она – женщина. Он – мужчина, сказалось слишком долгое воздержание. Как только он закончит свою миссию, то сядет на корабль и вернется в Азию. А пока он может воображать все, что угодно, – пусть даже это будут фантазии, воспламененные странно эротическим призывом полуботинок на пуговках и девственных нижних юбок, – только не следует высказываться по этому поводу.

. Джек глубоко втянул воздух, чтобы дать своему рассудку успокоение. Возбуждение улеглось. «Я мужчин и потребности у меня мужские, но мисс Энн Марш под запретом и под моей защитой». К тому же она обручена с каким-то здравомыслящим натуралистом, неразумно унесшим с собой вещь, из-за которой уже погибло несколько человек. «Моя единственная цель – найти окаменелость и встретиться лицом к лицу со своими врагами».

Джек открыл глаза.

Энн издала тихий звук, похожий на всхлипывание. Он, наверное, заставил ее заплакать от ужаса. Теперь придется попросить прощения, хотя и ненавязчиво, и заново соткать ей кокон безопасности. Нетрудное дело.

Он повернулся, готовый убеждать и успокаивать.

– Ах, – сказала она, обе руки ее были прижаты к губам. – Ах!

Ее нежный стан тонул в синем платье. Отрезанная ткань висела, колеблясь, перекинутая через дрожащий локоть.

Она смеялась – смеялась!

В голове у него стало пусто. Энн не оскорбилась. Она не рыдает и не ломает пальцы от возмущения. Она решила, что это смешно!

– Прошу прощения, если я вас обидел, мисс Марш, – сказал Джек.

Она опустила руки и растянула во всю длину отрезанную ткань, разглядывая ее.

– Прошу вас, не извиняйтесь! Я почти забыла, что нам грозит опасность. Вы очень аккуратно вернули меня на землю. Благодарю вас за это, милорд!

Очарованный, он прислонился к стене и скрестил руки.

– Вы не думаете, что я говорил серьезно?

– Ну конечно же, нет. Хотя само по себе положение неудобное, не так ли? Лучше сказать об этом откровенно, тогда мы увидим, как это нелепо.

– Вы не верите, что я действительно нахожу вас привлекательной?

– Ну конечно же, нет! Я не принадлежу к тем женщинам, на которых мужчины обращают внимание, и я помолвлена, и очень скоро выйду замуж, так что даже помыслить обо мне невозможно, не правда ли? Вы очень любезны, что держитесь столь галантно, лорд Джонатан, но я никак не могу отнестись к вашему вздору со всей серьезностью.

В этом не было ни малейшего кокетства. Простая констатация фактов с ее точки зрения – обескураживающе наивный взгляд на мужчин.

Ножницами она разрезала полоску синей хлопчатобумажной ткани, а потом повязала ее вокруг талии, отчего слишком широкое платье собралось сборками. Ее движения приковали его внимание к спрятанным грудям. Синяя полоска делала их спелыми и тяжелыми.

– Так хорошо? – Она посмотрела на него, кончик носа чуть опустился.

– Подтяните немного платье сзади, – сказал Джек. Она попыталась заглянуть себе через плечо. – Где?

Сохраняя спокойное сосредоточенное молчание, он подошел к ней и поправил платье, стараясь не прикасаться к ее талии. Но все же крошечные волны жара омыли ее шею, словно некий занавес осторожно двигался на солнечном окне.

– Благодарю вас! – Энн отвернулась, взяла шляпу и обратилась к зеркалу над камином.

Поля шляпы скрыли лицо. Под шляпкой порозовевшая изогнутая шея выглядит удивительно чувственной и уязвимой. Хотя она не знает, что это значит – не может понять свои собственные инстинктивные и таинственные знания, – но своей мучительной наивностью ее тело уже отвечало интересам его плоти.

Кровь забурлила в порыве наслаждения и вновь разлила жаркое желание по его телу. Ему захотелось прижаться губами к ее шее. Попробовать ее пульс языком. Попробовать ее плоть, мягкую от лаванды и родниковой воды. Он не помнил, когда последний раз желал кого-то с такой силой.

Но самодисциплина и спокойствие пересилили требования плоти. Джек отступил. Когда она повернется, то не заметит в его глазах ничего, кроме безразличия. Энн сочтет это подтверждением того, что он никак не может желать ее. Ей станет лучше. Он так же уверен в этом, как в своем собственном самообладании.

– Вы выглядите превосходно, миссис Осгуд. – Джек двинулся к двери. – Пора ехать.

Энн Марш закуталась в коричневый плащ и подошла к нему с горящими щеками, ясным и довольным взглядом.

Джек свел ее вниз, во двор, где стояла коренастая чалая лошадка, запряженная в простую двуколку.

Через шесть часов они прибудут в Уилдсхей, так и оставшись чужими друг другу.

Человек в синем тюрбане исчез. Никакой слежки. Джек направил двуколку из города, время от времени отпуская лаконичные замечания со своим деревенским акцентом насчет цены на свиней.

– Да уж ясное дело, – отозвалась Энн на том же диалекте. – , Ваша правда, мистер Осгуд. В этом году мы неплохо заработаем на свиньях.

Он усмехнулся и подмигнул ей.

На дороге стало спокойнее, последние дома остались позади. Несколько миль они проехали трусцой по наезженной дороге, а потом свернули на проселочную. Лучше добираться до Уилдсхея окольными путями, избегая прочих путешественников и застав, где взимается дорожная пошлина.

Копыта чалой разбрызгивали грязь после вчерашней бури. Небо сверкало, омытое прядями серебристо-серых облаков. Свежая листва топорщилась на все еще мокрых живых изгородях. Энн Марш подняла руку, чтобы поправить шляпку, а потом, слегка пожав плечами, сняла ее. Несколько прядей, упав, заструились по щекам.

– Какая вы смелая женщина, мисс Марш! – сказал Джек, уже не меняя голос. – В такой прохладный день вы поедете без шляпки?

Энн посмотрела на него. Она казалась спокойной, безмятежной, даже веселой. Ему это нравилось.

– Я ничего не вижу из-под полей, – сказала она. – И сидит эта шляпа не слишком удачно. И все равно нас никто не увидит. Мы ведь оставили опасность позади, не так ли?

– Полагаю, что наши заклятые друзья будут следить за мистером Девораном и мисс Рен, находящимися на яхте. Поэтому вы, разумеется, спокойно можете снять шляпу. Вы можете даже поговорить со мной, если хотите.

– О свиньях? Джек расхохотался:

– К дьяволу свиней! Нет, расскажите лучше о себе.

Ему нужно узнать побольше о ней самой и особенно о ее нареченном, Артуре Тренте, человеке, у которого теперь находился Клык Дракона. При этом и сам Джек был искренне заинтригован. Он не сомневался, что она невинна, однако явно ошибся, решив, что Энн повязана условностями по рукам и ногам.

– Как вы обычно проводите время? – спросил он. Глядя прямо перед собой, она сложила руки на коленях.

Носик у нее был удивительно изящным, спускаясь длинной линией от бровей.

– Конечно, ничем особенно интересным. Иногда я переписываю проповеди для отца. Понимаете, почерк у меня аккуратнее, чем у него. Или помогаю матушке. Мы шьем, читаем или пишем письма, иногда я помогаю матери по дому или в саду – все, что понадобится.

– А вы часто выходите из дома?

– Я гуляю с сестрами, иногда одна, если погода хорошая. – Ее ловкие пальцы погладили края шляпки. Смотреть на них было мучительно-приятно. – То есть с Эмили и Марианной, которые еще живут дома. Памела вышла замуж и уехала в Йоркшир.

– А братья?

– Дан и Уилл в море, Том учится на фармацевта. Эндрю пока еще терроризирует учителей. – Она посмотрела на него, ее лоб сморщила маленькая складочка, серо-голубые глаза открыты и искренни. – Хотя мы не придерживаемся тридцати девяти статей англиканской церкви, мы очень обыкновенная семья, милорд.

Не думает ли она, что он станет возражать?

– Вы не старшая?

– Почти, после Памелы и Дана.

– Вы счастливы предстоящим замужеством, мисс Марш?

Ведь вам, как вашим сестрам, придется расстаться с родными, как только вы обвенчаетесь.

Ее пальцы сразу замерли.

– О нет! Артур покупает для нас дом в Хоторн-Аксбери. Он хочет жить рядом с Лаймом, чтобы иметь возможность изучать там окаменелости. Я буду видеться с родственниками каждый день, почти ничего и не изменится.