И вдруг Гарриет поняла, что ею владеет не только желание заработать деньги. Она даже себе боялась в этом признаться, но больше таиться, по крайней мере от себя, смысла не имело. Женщина поняла, почему се затея так покорила ее. Ей хотелось переспать со многими мужчинами. С незнакомцами.


Всю дорогу в Далвич она только и говорила о своей идиотской затее. Они ехали на обед к Тоби Лиделл-Смиту и Барбаре, его жене, в стареньком верном «БМВ», одолженном им Марианной. Реакция хмурого Питера, гнавшего автомобиль под Олд-Кент-роуд, оказалась именно такой, какой Гарриет и ждала.

— Бред! — вскричал он.

— Ну почему же бред?! — возмутилась Гарриет.

— Гарри, дорогая, это просто бредовая идея, больше мне сказать нечего. Ты сама не понимаешь, о чем говоришь. Подумай-ка обо всем как следует! Почему, по-твоему, прилагательное от слова «порок» — «порочный»? Ты же не знаешь нашего безумного, опасного, пугающего мира! Ничего не знаешь! Не забывай, что мне доводилось читать полицейские отчеты, в которых очень подробно описывалось, что мужчины делают с женщинами. Большинство проституток умирает не своей смертью! И не забудь про СПИД! Нет, женщина, только скажи, что у тебя в голове? Ты отличная хозяйка, прекрасная мать, Гарриет! Вот и занимайся своими обычными делами. Не будь смешной!

Сказал — как отрезал.

— Я не говорю о проституции, Питер. Я даже и не думала о проституции. Вовсе нет, поверь мне. Господи! Я имею в виду шикарных женщин-сопровождающих, эскорт. И это дело уже давно налажено, Питер. Женщины, состоящие в эскорте, всегда красивы, хорошо одеты, умны, обворожительны! Что еще? Да ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю! Мужчины ценят общество таких женщин. Они умеют поддержать беседу, они блистательны, ну… и делают массаж…

— Массаж?! Какой белиберды ты начиталась?! Члены у богатых и у бедных совершенно одинаковы! И они будут втыкать их в тебя! А вот с мозгами у них может быть совсем плохо, несмотря на количество денег в «Американ экспресс». Это особого рода личности. Многие из них, дорогуша, только и думают о том, как бы сделать женщине больно, желая отомстить обидевшим их когда-то матерям, нелюбимым сестрам и надоевшим женам. Ты что, никогда не слыхала о маньяках, Гарриет? Нет, забудь о своей идее! И прекрати разговоры на эту тему, не хочу больше ничего об этом слушать! — орал Питер, с такой силой вцепившись в руль, словно его жизнь зависела от этого.

— Я не могу. Не могу не думать об этом, Питер, — проговорила Гарриет. — Нам все это нужно. Тебе, мне, мальчикам… У меня есть шанс, и я не упущу его.

— Заткнись, Гарриет, ради Бога, заткнись! Да мне одна мысль об этом ненавистна! Вот увидишь, скоро что-нибудь изменится к лучшему. Грэхем сказал, что у него есть для меня работенка.

— Уверена, что есть, Питер, у него всегда есть для тебя дело, вот только почему-то ждать всегда надо целую вечность. — Они уже подъехали к окрестностям зеленого, благополучного Далвича. — Питер, любимый, я не сомневаюсь в том, что вскоре ты снова встанешь на ноги. Но пока нам нужно что-нибудь, что поможет удержаться на плаву. Иначе мы потеряем все, что у нас есть, и будем вынуждены отправиться в Тэймсмед. Или вернуться к твоей матери в Пекам. Ты хочешь этого? Ты слишком долго всего добивался, чтобы разом отказаться от привычной жизни. Я говорю о том, что хочу наняться лишь в эскорт. К какому-нибудь богатому типу. За деньги.

— Никакого «лишь эскорта» нет, Гарри, и ты это отлично знаешь.

— Что ж, пожалуй, ты прав. — Гарриет помолчала, пока машина скользила по Лордшип-лейн. — Конечно, прав. И мне это известно. Я понимаю, что без секса с клиентами не обойтись. Но разве это так важно? Ты же сам говорил, что секс — это все ерунда. Просто люди получают новый опыт в этой сфере. Да это то же самое, будто я съем хороший обед. Или выпью невинную бутылочку вина. Что тут такого? Пойти работать в магазин готового платья я уже не смогу — слишком поздно. К тому же нам нужно очень много денег.

— Боже мой, Гарри, неужто ты и впрямь полагаешь, что я буду спокойно смотреть на то, как ты уходишь с этими психами, которые платят за весьма сомнительные услуги? Наверное, ты шутишь! Мне это не вынести! Да тебе самой этого не вынести, вот что я скажу! Подумай обо всем хорошенько, подумай, прошу тебя! Признаться, мне даже не верится, что мы ведем разговор на такую тему.

— Мне очень жаль, но никуда не деться — мы действительно говорим об этом. Но что же еще можно сделать? Скажи мне, Питер, что?! Не моя вина в том, что мы дошли до этого. Но теперь никуда не деться. Если я ничего сейчас не сделаю — нам конец! Ты же понимаешь.

— То есть ты хочешь сказать, что я виноват в том, что Джулиан нас надул?

— Нет, конечно нет, Питер. Ты сделал все, что мог. Ты вел себя как герой. Просто так уж получилось, что ты оказался бессилен. Послушай, мне кажется, мы оказались совсем в другом мире. Просто кто-то постоянно нарушает правила. Но мы не единственные. Таких как мы — великое множество. Сейчас время такое, время отчаяния… — Она должна была сказать ему это. — Все дело в том, что некоторые люди готовы играть не по правилам, они даже выгоду из этого извлекают. Может, это выход. Я понимаю, что меня ждет нечто отвратительное и порочное, но пока не вижу иного выхода.

— Ты говоришь так, словно уже занялась этим. Или, может, ты таким образом просто выпускаешь пар? Или тебе нравится твоя идея?

— Иди ты к черту, Питер! Конечно не нравится! Совсем наоборот. Я знаю, что все это гадко и противно.

— Ну вот…

— Но это можно воспринимать просто как работу. Такая вот активная работка. Которая мне, кажется, по плечу. Правда, мне придется притвориться кем-то другим, чтобы справиться с этой работой, но я сумею ее выполнить. Вот если бы только знать, как все это получится. Но, думаю, я смогу заработать кучу денег. А что мы еще можем? Я тебя уже не раз спрашивала! Банк, что ли, ограбить?

— Да, я уже думал об этом.

— Чудесно! — съязвила Гарриет.

— Да, Гарри, представь себе, я уже совершенно серьезно задумывался о грабежах. Думал, что, может, стоит ограбить чей-нибудь дом. Серьезно, как это ни нелепо звучит!

Гарриет расхохоталась.

— Неужели?

— Ну-у… Может, я и не продумывал деталей, но мысли об этом меня посещали. Я даже представлял себе, как проникаю в чужой дом с черного хода. Где-нибудь в другом конце Блэкхит-парка. Ворую их видео и вещи. Драгоценности. Ужас! Я просто спятил! Ничуть не лучше, чем твоя бредовая идея.

— Уж я придумала кое-что получше, чем красть вещи у ни в чем не повинных людей. Я говорю о работе. Мне просто будут платить за услуги. Бизнесменам, арабам нравятся такие вещи, — настаивала женщина.

— Дьявольщина, Г., но это же незаконно!

— Проституция — да, но только не эскорты.

— Но мы же говорим с тобой вовсе не об эскортах, а о том, как ты будешь делать это.

— Как-то ты говорил, что представляешь, как я трахаюсь с кем-то еще.

— Мы же просто смеялись над этим. Ты разве забыла? Я так развлекал тебя в постели.

— Стало быть, ты не это имел в виду?

— Конечно. Послушай, ты — жена, ты — мать. Господи! — вскричал Хэллоуэй.

— И что же это означает?

— Тебе отлично известно, что это означает! Боже мой! Мы говорим о том, что самое интимное, личное, тайное ты будешь делать за деньги! Продавать любовь! Кому-то, у кого есть деньги! Гарри, пора уже повзрослеть.

— Знаешь, я и об этом подумала. Я же не собираюсь продавать именно любовь. Это не заденет мою душу. Просто я буду выполнять определенного рода услуги. Такая вот своеобразная терапия.

— Гарри, слышала бы ты себя. Ты просто лжешь самой себе.

— Медсестры каждый день раздевают мужчин, моют их и водят в туалет. И все это…

— Гарриет! — оборвал ее муж, останавливаясь на светофоре. Какой-то мужчина мелкими шажками переходил дорогу. — Медсестрам не приходится вдыхать запах старперов, когда они суют свои долбаные члены им в рот! — Хэллоуэй кричал.

Гарриет ничего не ответила. Они уже почти приехали. За окнами машины город купался в великолепном сиянии золотого заката. Пышные кроны деревьев, ухоженные сады, богатые особняки короля Эдуарда — все это лишний раз подчеркивало, что они попали в уютный, преуспевающий Далвич. Здесь живут власть имущие. Гарриет подумалось, что вся беда как раз и заключается в том, что им с Питером так нравится жить среди таких людей. Не могла она все оставить. Они должны сделать все возможное, чтобы удержаться на плаву.

Питер подвел машину к роскошному особняку Тоби, увитому плющом.

— А как, черт возьми, ты объяснишь жителям Блэкхит-драйв, что приходишь домой как раз перед завтраком, притом разодетая в пух и прах? — Питер выключил зажигание и, криво усмехнувшись, посмотрел на жену.

Гарриет отлично знала эту его усмешку — она означала, что ее муж внезапно согласился с нею. И вдруг она пожалела о том, что эта идея вообще пришла ей в голову.

К ним по дорожке уже спешил лучший друг Питера Тоби. Тоби Лиделл-Смит был величав, как сама жизнь. Гарриет даже часто казалось, что Тоби затмевает собою солнце.

— Ага! Вот и вы! Добро пожаловать! — радостно кричал Тоби. Пит, где тебя носило все это время, старый ты засранец? Подумать только! Мы так долго не виделись, старина!

— Тобиас, дружище, с каких это пор ты стал носить очки на цепочке? Ну и ну! — Мужчины обнялись, словно огромные медведи. Тоби напоминал головореза тридцатых годов, и Питер всегда невольно начинал подражать ему. За шумным поведением Тоби скрывался острый ум и необычайное чутье.

— Гарриет, дорогая! — продолжал Тоби, отпустив Питера. — Ты просто потрясающа! Скажи мне, ради Бога, что ты с собой сделала? Ты чертовски сексуальна!

Этим утром Гарриет была просто поражена, узнав, что снова влезает в розовый брючный костюм из шелка от Флит Остелл, купленный ею на какой-то праздник в конце восьмидесятых. Она понимала, что в сочетании с ее черными волосами костюм смотрится просто великолепно. Похоже, Аарон не зря поработал. Повертевшись перед зеркалом, она пришла к выводу, что выглядит года на двадцать два. Что ж, хоть это радовало.

У Тоби с Барбарой был роскошный особняк, украшенный яркими абстрактными картинами и скульптурами. Гарриет, на которую подобные вещи всегда производили впечатление, так любила бывать здесь. Я хочу сказать, много ли вам известно людей, у которых «Семья за молитвой» Фрейбла изображена на плинтусе в конце помещения, именуемого библиотекой? Гарриет восторгалась и их винтовой лестницей, упирающейся в сверкающий паркет из красного дерева, которым был выложен коридор. И, уж конечно, она млела от их гостиной, в которой, по самым скромным подсчетам, было не меньше четырех диванов.

Питер случайно подружился с Тоби, когда оба учились в Оксфорде, правда, у них были разные специальности. Они то и дело натыкались друг на друга у плиты (где на сковородках у них вечно горела консервированная фасоль) в общей кухне мемориальной хижины Глен Бриттл, или на Айл-оф-Скай. С тех пор они и стали вместе ходить в горы. Благодаря своей ловкости Питер верховодил в их паре, зато у Тоби Лиделл-Смита не было недостатка в своеобразных, но надежных средствах передвижения.

В начале очередного триместра Питер Хэллоуэй поселился на Хедингтон-Хилл, что в предместьях Оксфорда, а Тоби жил в Дайси в университетском Бэллиол-Колледже. Но, несмотря на это, Тоби то и дело заходил к Питеру. В течение десяти — двенадцати лет после этого где они только не побывали — и в Озерном крае, и в Уэльсе, и в Шотландии. Именно в Уэльсе они прошли маршрутом Джо Брауна, и вскоре Тоби купил себе там коттедж.

Прошли годы, и с тех пор они часто встречались то на обедах в Гилдхолле, куда надо было являться в парадной одежде, то на лужайках Глинденбурга, то даже в ложе компании Тоби в палате лордов. Кончилось дело тем, что Тоби предложил Питеру быть шафером на его свадьбе.

Гарриет было известно, что Питера немного удивляла привязанность Тоби — ведь с годами пути их разошлись, оба обзавелись семьями, и у них стало совсем мало общего. Тоби стал представлять «деньги», а Питер — средства массовой информации. Тем не менее их дружба процветала. Эти два огромных человека — Тоби, высокий, как маяк, и ширококостный Питер — часто встречались и ходили друг к другу в гости. Один не завидовал другому, и каждый радовался успехам друга — в точности, как там, высоко в горах.

От громового смеха Тоби в буфете звенела посуда и качались подвески люстр. На вид его можно было скорее принять за фермера или игрока в регби, а не за преуспевающего финансиста. Единственной вещью, по которой можно было догадаться о том, что Тоби не занимается физическим трудом, была пара очков с узкими стеклами, которые всегда сидели на знаменитом носу ТЛС. Сказать о Тоби, что он был «сердечным» человеком, — значит, не сказать о нем ничего. И еще он обожал отвратительные галстуки.