— Но я сейчас не об этом. Полиночка, скажи, вчера или сегодня не заселялись двое мужчин? Весьма запоминающихся внешностью, у одного на кисти татуировка. Ты бы обратила на нее внимание.

Странный вопрос, Полина долго молчала, соображая, что ответить. Да, у нее хорошая память на лица, и она действительно обратила на то тату Германа особое внимание. Но зачем это Валентину? Второй раз за ночь о них спрашивают, и уже не кто-то с улицы, а управляющий. Все очень странно.


— Почему ты сам не можешь проверить по базе?

— Если бы я хотел проверить сам, я бы так и сделал, но сейчас я спрашиваю тебя.

— Странные вопросы под утро. Тебе именно поэтому не спится?

В трубке повисло молчание, Полина представляла, как Валентин сейчас раздражен, но не подает вида, он терпеть не мог, когда на его вопросы тоже отвечали вопросами. Скорее всего, он не знает даже фамилии, под которой зарегистрировались Герман и Влад. Фамилия одна, мужчин двое. Номер на двоих. Да, вот это очень интересно.

— Я хочу спросить у тебя, а не загружать ночью базу.

— Нет. Того мужчины, которого ты мне описал, я не встречала и не заселяла, уточни у дневной смены.

Спрашивать Валентина, зачем ему нужна информация об этом мужчине, было бесполезно и бессмысленно, все равно ничего не скажет, да Полина и не собирается. Ей вообще не хотелось лишний раз, даже так, по телефону, контактировать с Валентином.

— Я могу тебя отвезти домой после смены, угостить завтраком. Можем позавтракаем вдвоем в ресторане или у меня в кабинете. Обещаю твои любимые круассаны с вишневым джемом.

— Нет, спасибо, я на машине. Доберусь сама.

Полина ответила сухо, наблюдая в мониторы за коридорами отеля: лифты, холл четвертого и третьего этажей, но там никого не было.

— Полина?

— Да.

— Ты слышала, что я тебе говорил?

— Прости, что?

Она и правда что-то задумалась, с силой сжала в руке шариковую ручку, пока рассматривала мониторы, так не хотелось видеть на них Германа и Лену.

— Я про завтрак.

— Валентин Михайлович, нет, я вам уже все сказала, ни завтраков, ни ужинов, ни совместных чаепитий у нас с вами не может быть.

— Но ты ведь знаешь, Полина, я не люблю, когда мне отказывают.

— А я не люблю, когда мне ставят условия.

— Но я ведь объяснял тебе сто раз, что…

— Валентин, не утруждайся в сто первый, я тебя поняла сразу. Что-то еще? Мне надо работать.

— Нет…

Она отключилась сама, камеры четвертого этажа показали на мониторе движение, из номера вышла девушка, точнее, не вышла, а вылетела, быстро пошла в сторону лестницы, а не лифта. Вот она появилась на третьем, остановилась, словно хотела вернуться, но продолжила движение, посмотрев прямо в камеру.

Лена, это была точно она. Из номера выглянула другая горничная, именно со Светланой они должны были убрать номера третьего этажа уже два часа назад. Но, как видно, уборка проходит вяло или в другом месте и совсем не уборка. Лена была в триста тринадцатом, у них в отеле была странная система нумерации, первый этаж не считался, здесь был ресторан, бар, шикарный и безумно красивый банкетный зал, кухня, а вот номера шли со второго, поэтому на четвертом этаже был триста тринадцатый номер.

Полине снова не хотелось ни о чем думать. Но само ощущение было именно такое, что ей воспользовались, и она, со всеми своими принципами, что она не такая шлюха, как Елена, может идти лесом. Мол, такая она недотрога, но в то же время осуждает Ленку и ее поведение. Господи, какое лицемерие самой себе. Вот именно от осознавания этого и мерзко.

Ручка, сжатая пальцами, казалось еще немного и треснет, бросила ее на столешницу, начала листать журнал. Да, вот именно вчера в ноль часов пятнадцать минут она сделала запись, поселились двое мужчин на фамилию Верещагин, и все, больше ничего. По записи понятно, что Верещагиных двое, номер на двоих, большой, дорогой. Но ведь, она могла и не заметить татуировку Германа, тогда пусть Валентин не докапывается до нее с расспросами.

Взглянула на часы, почти пять утра, вот именно сейчас навалилась усталость и апатия. Наверняка женщина, получившая два оргазма с двумя разными мужчинами с интервалом в полчаса, так себя чувствовать не должна. Без белья было так непривычно и не совсем комфортно, снова сжала бедра, вспомнив о том, как Герман входил в нее. Мышцы влагалища сжались, Полина прикусила губу, чтобы не стонать.

Прикрыла глаза, так снова обострились все рецепторы, как там, в подсобке с Владом, его напор, перед которым она была не в состоянии устоять, но пыталась, его откровенные и пошлые словечки. Как же они отличаются, словно лед и пламень. Герман, которому ничего говорить не надо, он словно чувствует ее тело, читает мысли.

Полина даже не знает, кого бы из них она выбрала, если бы ей предложили такой выбор. Открыла глаза, возвращаясь к реальности. Чуть приглушенный свет холла, тишина, слышен лишь ход больших часов и работа мониторов. Охрана, должно быть, спит у себя, ничего не замечая вокруг, они даже не вышли, когда появились те двое подозрительных мужчин. А они еще называются пятизвездочной гостиницей, скорее придорожный мотель.

— Павел, я буквально на пять минут.

Охранник лишь кивнул, Полина быстро дошла до служебных помещений, где были шкафчики сотрудников, там у нее лежал купальник, Валентин тогда еще, когда они встречались, и Полина думала, ну, вот он, мужчина ее мечты, разрешал пользоваться бассейном. Быстро нашла нижнюю часть, надела, проведя руками по бедрам, вспоминая, как по ним текла сперма Германа.

Да, ей точно и предохраняться не надо, мужчине не о чем беспокоиться, с ее диагнозом забеременеть трудно. Горько усмехнулась, отчего-то сразу представила, каким бы он был, их с Германом ребенок, странно, конечно об этом думать. Наверное, это был бы мальчик с такими же голубыми глазами, серьезный и сообразительный не по годам.

И о чем только думает? Серьезно? О детях? Они просто постояльцы, вчера приехали, завтра уедут. А она для них просто так, приключение, странный администратор ночной смены, голодная до секса бабенка. Осталось несколько часов и домой. А, может, правда написать заявление и уйти в отпуск? Зачем ей нужны эти потрясения.

Громко хлопнула дверью шкафчика, больше от злости и обиды на саму себя. Когда Полина вернулась в холл, там была странная картина. Лена рыдала, Света ее утешала, а Павел рядом топтался на месте.


— Что здесь происходит? Вы уже закончили уборку? Номера готовы?

— Полина Викторовна, тут такое случилось!

— Лана перетрудилась, и сейчас у нее нервный срыв? Что могло случиться?

— Света, не говори ничего.

Лена одернула напарницу и посмотрела заплаканными глазами на Полину. Было ли ей жалко девушку? Нет, не было. Полине не было даже интересно, по какому поводу слезы. В таких ситуациях она чувствовала себя злобной сукой.

— Правильно, не говори, потому что меня это не волнует. И еще раз повторюсь, вы должны работать, а не шляться по номерам с постояльцами ночью. Проститутки работают в другом месте, не в нашем отеле.

Лена громко всхлипнула, зло посмотрела на администратора и отвернулась.

— Да что вы такое говорите, Полина Викторовна, это все те двое мужчин, из триста тринадцатого, Лена только хотела помочь, один из них сам попросил, а потом начали предлагали ей всякие непристойности. Они практически чуть не изнасиловали ее.

Полина скептически посмотрела на девушек. Чуть не изнасиловали? Даже смешно стало. Вот что-что, а те мужики из триста тринадцатого насиловать точно никого не станут.

— У тебя есть доказательства? Вызвать полицию?

Лена посмотрела уже с тревогой, на жертву попытки насилия она не тянула, это все какой-то дешевый спектакль. Может быть, будь в этом номере другие люди, Полина бы еще могла поверить, с большой натяжкой, зная Лену.

— Так вызывать или нет? — спросила строго.

— Нет, не надо.

— Если не надо, то все, продолжаем, работаем дальше.

— Мы закончили, — Света подала голос.

— Закончили — молодцы.

Девушки ушли, Лена процедила сквозь зубы, что она сука, Полина сделала вид, что не слышала. Лучше быть сукой, чем проституткой. Интересно, что там произошло, в триста тринадцатом, что Лена в слезах выбежала оттуда, словно ошпаренная?

Машина, как назло, не заводилась, Полина еле откопала ее из-под метрового сугроба. Всю ночь валил снег, мела метель, в сапогах на высоких каблуках было не совсем удобно. И теперь она еще отказалась заводиться. Хорошо, что хоть расчистили задний двор и парковку гостиницы, можно было, не боясь застрять, выехать на дорогу, при условии, конечно, что ее машина заведется.

Но вот наконец мотор заработал, машина затарахтела. Сидя в салоне, согревала руки о включенную на всю печку, Полина смотрела на дворники, монотонно скребущие по стеклу. На ее душе скребло почти так же. На самом деле Полина никогда не была великой моралисткой и далеко не святая, грехи есть, их вполне достаточно для жаркого местечка в аду. Но сколько можно уже, идут уже вторые сутки, как она уговаривает себя, что, мол, ничего такого особенного и не произошло.

Ну, мужчины. Ну, двое. С кем не бывает?

Но такое в ее понимании бывало только в романах иди порнороликах на просторах интернета, которых она пересмотрела сотни. И да, они ее возбуждали, Полина этого не отрицала.

Но чтобы живьем, именно с ней, она и подумать не могла, хотя эти мужчины живьем еще круче, чем в ее снах. И почему в двадцать три года все так легко и просто, совсем не так, как в тридцать? Она на себя навешала ярлыки, загнала в рамки, может, надо быть проще? Западные женщины только начинают жить в тридцать, строить карьеру, пробовать мужчин, выбирать того, кто подойдет под их параметры, с кем они будут смотреть в одну сторону, а не просто трахаться. А вот к сорока годам, определившись, идут под венец и рожают детей.

Надо так и думать. И не забивать себе голову тем, как она могла такое сотворить. Да, могла, да, вытворила.

— Полинка, ну ты как, булочка?

Подруга Илонка, как всегда, звонила именно в это время, у них там утреннее кормление, наследник Назаровых по имени Назар сосет титьку, а его мамка треплется с подружкой.

— Илона, прекрати, ну какая булочка? Ты понижаешь мою самооценку просто катастрофически.

— Ой, ну точно, с каких это пор? Что случилось?

— Почему должно что-то случиться?

— По голосу слышно. Ты где? Дома уже?

— Нет, в машине сижу, замело все кругом, не знаю, как добираться буду по этим дорогам.

— Из-за этого такая грустная?

— Устала.

— А что еще?

— Да есть тут одно приключение. Валентин опять мозг парит, да так, суматоха вокруг странная.

Полина не знала, что рассказать подруге, хотя практически никогда ничего не скрывала от нее. Все ее страдания, что прошлые, что нынешние она знала, ее пикантную проблему и то, как повел себя тот же Валентин, когда она была с ним предельно честна.

— Этому козлу что надо?

— Козел — мой шеф.

— Дерьмо-мужик, для меня, считай, он умер.

— Он вполне имел право на выбор, почему ты его винишь? Его прекрасно можно понять, я поняла, но в роли его любовницы я никогда не буду.

— Да, любовь, как он говорил тебе, измеряется именно тем, может тебе женщина родить ребенка или нет. Что за дерьмовая позиция?

— Не дерьмовая, не преувеличивай. Он имел право знать, он узнал, я сама сказала, что не могу иметь детей. Может, он именно для этого и хотел жениться, продолжение рода важно для любого мужчины. Какая из меня жена, если я не в состоянии родить ребенка?

— Отличная жена. Это у плохого танцора все виноваты, только не он, в том, что танцевать не умеет. Настоящий мужик, если он на самом деле мужчина, а не тряпка, если любит женщину, будет с ней в любой ситуации. А дети, вот целые детские дома, бери, расти и радуйся.

— Илона, это все сложно. Давай не будем начинать.

— Давай не будем продолжать, хорошо, не будем. Так что там на работе?

— Знаешь, тут такое дело, к нам заселились двое гостей.

— Мммм? И что там с гостями?

— Двое мужчин, именно такие, как из моих снов. Помнишь, я тебе рассказывала?

— Те твои развратно сексуальные сны про игрища с двумя самцами?

— Да.

— Вот это да! Да ладно! Афигеть! Прямо один в один?

Как всегда эмоциональная Илонка не могла сдержать себя. Послышался плач ребенка.

— Назарушка, ты слышал, тетя Полина скоро пойдет во все тяжкие. Господи, пусть хоть один из двоих окажется адекватным. О том, чтоб сразу двое, уже не мечтаю.

— Илона, да постой ты, — Полина засмеялась, представляя, как подружка рассказывает своему грудному сыну о тете Полине.