Георг Борн - Новая царица гарема

– Эй! – закричал изнемогавший от жажды Сади. – Дайте нам хоть несколько глотков молока или чего-нибудь другого, чтобы утолить жажду.

Из палатки вышел старый араб.

– С удовольствием бы, господин, – отвечал он, – но полчаса тому назад здесь были два всадника и взяли у нас все, что только было в запасе.

– Два всадника? Вы знаете их? – спросил Зора.

– Они из племени бени-кавасов. Мой сын говорит, будто это были сыновья эмира.

– И они все взяли у тебя? – спросил Сади.

– Все, господин.

– Куда они повернули?

Старик указал им направление.

– Я умираю от жажды, – сказал Сади, подавая старику несколько монет. – Хоть здесь ты и не можешь воспользоваться деньгами, но в Бедре или Медине можешь на них что-нибудь купить себе. Дай нам только кружку молока.

– Подождите, сударь, я сейчас подою кобылиц, они дадут еще немного молока, – отвечал араб.

Вскоре он вернулся с кружкой кобыльего молока, которое Сади разделил с Зора. Питательный, освежающий напиток чудесным образом подкрепил их силы и окончательно уничтожил все дурные последствия ночи.

Поблагодарив старика, они вскочили на лошадей и помчались по направлению, выбранному двумя всадниками, которых должны были скоро догнать, так как те выехали только получасом раньше их. Сначала они могли различать следы беглецов на песке, но скоро они затерялись. Оба товарища остановили лошадей, чтобы посоветоваться, куда им теперь ехать. Сади только что хотел предложить взобраться на холм и оттуда хорошенько осмотреть местность, как вдруг из-за выступа горы показался всадник. Его неожиданное появление привело в замешательство Зора-бея, который первым заметил его, Сади же схватил пистолет.

– Стой! – закричал всадник. – Не стреляй. Я сын старого Бену-Намура, в шатер которого вы сейчас заходили. Вы ищете двоих воинов из племени бени-кавасов?

– Да. Ты знаешь, где они?

– Они не должны знать, что я предостерегаю вас, иначе смерть моя неизбежна, но они ограбили нас, поэтому я стал их врагом. Берегитесь их, они здесь за холмами в засаде подстерегают вас. Не проезжайте здесь, поверните лучше в сторону, тогда подъедете к ним с тыла. Здесь же вы наверняка погибнете.

– Благодарю тебя за твое предостережение. Это сыновья эмира бени-кавасов? – спросил Сади.

– Да, храбрый бей, это они.

– Теперь скажи нам еще вот что: далеко ли отсюда до лагеря племени, ты ведь хорошо знаешь эту местность.

– За три часа скорой езды можно до него добраться. Он лежит вон в той стороне, – отвечал сын Бену, указывая направление. – Если вы с другой стороны поедете мимо холмов, то увидите вдали черные горы, поверните к ним и вы наткнетесь на лагерь бени-кавасов.

Зора подал молодому арабу прекрасный кинжал, один из двух, висевших у него на поясе.

– Прими этот подарок в награду за твое известие, – сказал он ему, – возьми его от нас на память.

– Благодарю, храбрый бей! – радостно вскричал молодой человек, любуясь кинжалом. – Если бы мне не надо было сторожить наш скот здесь на холме, я охотно бы проводил вас, но, к сожалению, я не могу этого сделать.

– Мы и сами найдем дорогу, спасибо тебе, – отвечал Сади. И оба офицера поскакали в указанном направлении.

– Так они здесь поблизости отдыхают и подстерегают нас, – после небольшого молчания произнес Зора, – значит, они не уйдут от нас.

– Будем осторожнее. Хотя я и вовсе не намерен нападать на них с тыла, но мне не хотелось бы также, чтобы и они разбойнически, из-за угла, подстрелили меня, – заметил Сади. – Я желаю честного боя, лицом к лицу.

В это время они обогнули холмы, возвышавшиеся в песчаной пустыне в виде отдельных, соединенных вместе конусов, и скоро добрались до гор. Они пришпорили лошадей, как вдруг из ущелья выскочили навстречу им двое всадников, которые в первую минуту были поражены при виде турок. Сади и Зора в первый момент были также озадачены этой встречей, но почти сейчас же опомнились. Они помчались навстречу сыновьям эмира, размахивая ханджарами, ярко сверкавшими на солнце. Арабы успели уже приготовиться к нападению. Неукротимая ненависть и жажда мести возбуждали четырех всадников друг против друга. Одна только сторона могла живой оставить поле битвы.

Страшное и вместе с тем прекрасное зрелище происходило между горами. С удивительной ловкостью взмахивали сыновья эмира своими копьями и стреляли из ружей, но не могли попасть в ловко уклонявшихся от ударов офицеров. Длинные копья бедуинов были тем более опасны, что их обладатели с ранней юности в совершенстве умели владеть ими. Но Сади и Зора были не менее искусные бойцы. Они хорошо знали все приемы своих противников, и хотя их сабли уступали копьям, однако они так искусно и смело наступали на врагов, что все усилия бедуинов ранить их были безуспешны.

Несмотря на то, что Сади еще не оправился от раны, ему первому удалось разрубить голову своему противнику. Только тот попытался поразить Сади копьем, как последнему удалось отскочить в сторону и в ту же минуту сильным ударом раскроить бедуину голову. Ханджар вонзился так глубоко, что раздробил череп араба, и тот, не успев даже вскрикнуть, упал с лошади, которая, заметив падение своего всадника, мгновенно отскочила в сторону. Сади хотел поспешить на помощь своему товарищу, но тот закричал ему, что желает один справиться со своим врагом.

Лошадь Зора, еще к нему не привыкшая, была далеко не так быстра и ловка, как лошадь араба: это давало последнему преимущество над его противником. Но эту невыгоду своего положения Зора старался исправить непрестанным нападением, не давая неприятелю времени воспользоваться своим преимуществом. Араб хотел во что бы то ни стало выбить Зора из седла или смертельно ранить его, но Зора с таким искусством отражал все его удары, что поединок все еще не имел никакого результата. Но вот бедуин, по-видимому, стал одерживать верх. Копье его задело круп лошади Зора. Та сделала прыжок, пытаясь сбросить своего господина. Сын эмира хотел уже нанести противнику второй, смертельный удар, но в эту минуту произошло нечто, обратившее на себя внимание бедуина и тем на один момент отведшее его глаза от Зора.

К ним мчался сын старого араба Бену.

В эту самую минуту сабля Зора попала в правую руку противника – копье упало на землю, вторым искусным ударом Зора-бею удалось убить врага, и таким образом оба товарища остались победителями.

– Уезжайте, уезжайте скорее, иначе вы погибли! – раздался громкий голос араба. – Кровавая Невеста ведет сюда все племя. Пятьсот воинов идут с ней. Вон виднеется вдали облако пыли. Если они окружат вас, вы погибли. Вы должны скрыться и призвать сюда своих солдат. Но я боюсь, что уже поздно.

– Смелым Аллах помогает! – воскликнул Сади, и его прекрасное лицо осветилось мужеством. – Спасибо за предостережение. Мы должны во что бы то ни стало добраться до своего лагеря и привести сюда солдат. Вперед, Зора!

– Найдя своих братьев убитыми, Кровавая Невеста до тех пор не успокоится, пока не догонит вас! – закричал араб, указывая на трупы обоих бедуинов. – Да сохранит вас Аллах, храбрые беи.

Когда Гассан и принц Юсуф вместе с Рецией, спеша вон из коридора чертогов Смерти, внезапно увидели перед собой шейх-уль-ислама, окруженного дервишами, дочь Альманзора снова потеряла всякую надежду на спасение и едва не лишилась чувств от ужаса.

– Беги, – шепнул ей Гассан, – не упускай удобной минуты. Мы останемся здесь. Ты же беги.

Она, сама не зная как, повиновалась этим словам и, пользуясь минутой, когда все внимание шейх-уль-ислама было обращено на принца Юсуфа и его адъютанта, решилась бежать. Пользуясь моментом замешательства, она скользнула по коридору, куда проникал только слабый свет с того места, где произошла встреча шейх-уль-ислама с принцем. Вдруг она невольно остановилась, до ушей ее долетели умоляющие крики нежного детского голоса. Они выходили из-за двери, возле которой она стояла.

– Ах, освободите и меня! – прозвучал жалобный голосок. – Возьмите меня с собой.

Реция узнала этот голос, он принадлежал Саладину. Вероятно, он услышал, что в коридоре происходило что-то, уловил отдельные слова, не постигая их связи, и невольно высказал свое заветное желание в надежде быть услышанным. И надежда не обманула его. Реция, стоя у его камеры, хорошо расслышала его слова.

– Саладин, – шепнула она. – О, если бы я могла взять с собой его, моего бедного, милого мальчика!

– Кто там? Это ты, Реция? – продолжал тот же голос.

– Это я, Саладин.

– Ты свободна? Так освободи и меня.

– Дверь твоя заперта.

– Она только на задвижке, я это видел, Реция, попробуй только отодвинуть задвижку снаружи.

В этой части коридора было совершенно темно. Вдали еще стояли Гассан, Юсуф, шейх-уль-ислам и дервиши. Через какую-нибудь минуту ее бегство могли заметить, хотя Гассан и старался продлить сцену, чтобы дать ей время убежать.

Дверь была заперта на две задвижки. Реция тихонько отодвинула их, дверь отворилась, и Саладин выбежал в коридор.

– Тише, – шепнула Реция, указывая вдаль, – уйдем скорее, милый мой мальчик, только скорее, иначе мы оба погибли.

Саладин чуть было не закричал от радости, снова увидевшись с горячо любимой Рецией, но, вспомнив о ее предостережении, боязливо молчал.

Торопливо схватила она его руку и повлекла с собой по мрачному коридору. Далее они спустились по узкой лестнице и через несколько минут были уже на дворе. В эту самую минуту сверху раздались голоса их преследователей. Дервиши, заметив бегство Реции, поспешили за ней с тем, чтобы догнать ее и отвести назад.

Ужас охватил обоих беглецов. Увлекая за собой Саладина, Реция спешила по двору в длинный мрачный коридор, выходивший на улицу. Гонимая непреодолимым страхом, она бежала с мальчиком. Колени ее дрожали, и маленькие ножки отказывались служить ей, но она превозмогала усталость. Саладин, ее любимец, сознавая опасность, напрягал все свои силы, чтобы успевать за ней. В коридоре было так темно, что Реция должна была ощупывать дорогу левой рукой, чтобы не наткнуться на стену, правой же вела за собой мальчика.

Они хотели уже выбраться на улицу, свежий ночной воздух дул им в лицо, Реция свободно вздохнула, как вдруг Саладин в страхе обернулся назад.

– Они идут, они идут сюда! – воскликнули его дрожащие губы.

Реция также взглянула назад в коридор, там показались преследовавшие ее дервиши с факелами. Они быстро приближались к беглецам, и Реция, к ужасу своему, поняла невозможность продолжать бегство по дороге, тогда они непременно попали бы в руки своих преследователей, которые должны были в скором времени увидеть и догнать их. Саладин плакал от страха. Тогда Реция потащила его к стенам развалин. Там она завернула в примыкавший к ним лесок с тем, чтобы укрыться в его чаще. Этим она надеялась спасти себя и мальчика. По дороге продолжать бегство было невозможно. Не получив ни от кого помощи, они попали бы непременно в руки преследователей. Саладин тотчас же понял намерение Реции. Горе и опасности рано развили в нем рассудок. Теперь он сам тащил дальше свою спасительницу, беспрестанно оглядываясь назад.

Дервиши с факелами не дошли еще до выхода из развалин, когда Реция с мальчиком были уже в кустах, укрывавших их от преследователей. Все дальше и дальше спешила она, тернии рвали ей одежду и до крови царапали ноги, но она не чувствовала боли, всецело отдавшись мысли спасти себя и мальчика.

Они уже отошли на большое расстояние от стен и скрывались уже под сенью деревьев, как вдруг Саладин, боязливо прижимаясь к Реции, шепнул ей, что видит на дороге факелы. Реция влекла его все глубже и глубже в чащу леса.

Пробежав на значительное расстояние по дороге, некоторые из дервишей решили, что здесь не найти им беглецов, что, вероятно, те спрятались где-нибудь в кустах. Двое продолжали бежать по дороге, а двое остальных с факелами принялись обыскивать примыкавшие к развалинам кустарники.

Несмотря на отдаленность, Саладин и Реция заметили, что дервиши повернули в кусты. Мальчик не мог идти дальше. Его маленькие ножки были изранены.

– Так останемся здесь, – скрепя сердце решила Реция. – Залезем в этот большой, густой куст.

– А если они найдут нас здесь, Реция?

– Тогда мы должны будем вернуться в нашу тюрьму.

– Спрячемся хорошенько.

Реция и Саладин раздвинули ветви высокого куста и забрались в самую его середину, со всех сторон окруженные густым лесом листьев и колючек. Здесь они надеялись укрыться от преследователей. Было так темно, а кустарник так густ, что они не могли видеть, что происходило вокруг. Только по приближавшимся голосам и слабому свету они догадались, что дервиши близко. Несчастные дрожали от страха в своем убежище. Еще минута, и все должно было решиться. Что если преследователи найдут их?

Саладин крепко прижался к Реции, и та прислушивалась, затаив дыхание, – она слышала уже шаги дервишей, ясно могла разобрать их слова. Она услыхала, что и остальные два дервиша поблизости обыскивали кусты, убедившись, что на дороге Реции не было. Все ближе и ближе подходили они к тому месту, где укрывались беглецы, обыскивая чуть ли не каждый кустик. Вот они уже у самого их убежища, стоит им раздвинуть ветви – и беглецы пойманы.