Глава 4

В которой мистер Ньютон страдает от неожиданно подавленного настроения.

Утренняя комната оказалась куда ярче исследовательской, как заметил Роберт. Тем не менее, она была одинаково любимой — с большими окнами, жёлтыми стенами и очаровательными акварелями, изображающими сады и детей. Здесь царила неформальная атмосфера — и это оказалось неожиданностью. Не то, что в Роузберри существовало такое место, но то, что мисс Уитфилд избрала его для беседы.

Он же полагал, что это будет деловой разговор.

— Мистер Ньютон, есть одно дело, не касающееся управления имуществом, которое я хотела бы с вами обсудить.

Её слова не звучали зловеще, но после прогулки возникла некая жёсткость, привлёкшая внимание Роберта. Он ждал её объяснений, но она лишь махнула в сторону одного из кресел кремового цвета и устроилась на диванчике напротив. А он всё так же продолжал ожидать.

— Что-то не так, мисс Уитфилд?

Теперь уже она смотрела  окно, на небо, разыскивая в пустоте интерес.

— Мисс Уитфилд?

— Ой, простите… Я думала о посевах овса…

Роберт не мог припомнить ничего о зерновых культурах.

— Вместо яблок?

— Простите? — мисс Уитфилд вперила взгляд в пол. — Нет-нет! — она красиво, мелодично рассмеялась. — Бедный Барли. Он постоянно говорил о проросшем овсе…

Шокирующие откровения всегда были частью работы адвоката, и Роберту казалось, что он готов к этому, но слышать, что лорд Алдершот упоминул подобное выражение при мисс Уитфилд! Впрочем, очевидно, она и не знала, что люди сеяли овёс в компании женщин не самого тяжёлого поведения.

Не комментируя, Роберт лишь кивнул, чтобы она продолжала, пытаясь добавить этому жесту небрежности.

— Как я уже говорила, у Барли нет средств ни на какой овес… Жить осталось совсем чуть-чуть, но неудивительно, что он… Это легко исправить. Маленькое пособие для компенсации во время помолвки — он сможет отправиться в Лондон, побыть легкомысленным до той поры, пока не успокоится и не подготовится к потребности содержать семью. Да, это поможет.

Роберт молчал. Ему казалось, что, может быть, это такая политика — во время загадочности клиента. Он скоро поймёт… или нет. Возможностей было всего-то две.

— Да. Вот именно это я и сделаю!

Её улыбка была наполнена озорством и жизнью, и на какой-то миг Роберт не мог думать ни о чём, кроме того, как привлекательна была мисс Уитфилд, когда столь ярко сверкали её глаза. Охваченный внезапным желанием присоединиться к ней на диванчике, он тряхнул головой, отгоняя все отвлекающие мысли прочь, и попытался сосредоточиться на тебе разговора? О чём они говорили?

— Пособие? — наконец-то переспросил он, вспомнив.

Как-то удовлетворённо вздохнув, мисс Уитфилд кивнула.

— Да. Это можно будет добавить к договору?

— К договору?

— Да… О! Простите, прошу вас. Я начала скорее с конца, а не с начала… Я хотела бы заключить договор, составленный… брачный договор, для меня и для лорда Алдершота. Я попросила Барли прибыть завтра к двум часам дня, дабы обсудить этот вопрос. Я… Я понадеялась, что это время будет для вас достаточно удобным, или, может быть, жестоко ошиблась?

Роберт едва успел вставить "конечно-конечно", прежде чем мисс Уитфилд продолжила.

— Я подумала, что мы могли бы начать с особенностей обыкновенного договора, а после добавить, дополнить его то, что, надеюсь, будет для Барли приятным. Я хочу позаботиться о благополучии моей матери и моей сестры, чтобы после объединения поместий они могли быть спокойны, и хочу сохранить контроль над Роузберри настолько, насколько это вообще будет возможно.

На этот раз, когда Роберт ответил стандартным "конечно-конечно", мисс Уитфилд немного замешкалась и бросила на него задумчивый взгляд. Ему более тщательно следовало скрывать собственное увлечение. Он уже заметил её желание контролировать всё — и всех, — вокруг, но это показалось ему таким необычным и впечатляющим, что сие мнение уж точно пришлось бы хранить в тайне.

— Я полагаю, завтра у Барли появится несколько своих предложений. Мы можем их обсудить. Ах да, и нам действительно следует включить туда пособие…

— Вы действительно уверены, что собираетесь предложить господину Алдершоту деньги до брака?

— Вам кажется, будто бы я плачу ему за то, чтобы он на мне женился? Это не так, уверяю вас. Вероятно, некоторые личности именно так сие и будут рассматривать, так что, вероятно, эту пикантную деталь следует сохранить в тайне — это должно быть конфиденциально. Уверена, что мистер Линч и Барли согласятся на конфиденциальность… Так, на чём мы остановились?

К вечеру Роберт изучит дополнение мисс Уитфилд. Да, многое ему предстояло узнать о контрактах подобного рода, и он мог с уверенностью сказать, что имуществу её отца судилось стать имуществом лорда Алдершота, а потом перейти к их детям. Ведь она даже не догадывалась, что закон мало что сделал, чтобы после брака её требование было реальным.

— Барли никогда не проявлял к ферме никакого интереса…

— Да, надеюсь, так и будет, мисс Уитфилд.

— Ох… Я тоже.


*** 

К тому времени, как Роберт спустился вниз к ужину, он был уверен, что поможет мисс Уитфилд и в отношении брачного договора. Он знал, что мистер Алдершот обязательно добавит какие-то непредвиденные пункты, но переговоры в сделках такого рода были вещью довольно стандартной: а ещё Роберт так же знал, что мистер Линч тщательно изучит сей вопрос.

Тем не менее, должный испытывать некоторое чувство удовлетворения, Роберт был поражён собственной подавленностью. Это состояние зародилось в нём ещё в утренней комнате, когда они обсуждали объединение имений. Почему-то ему это казалось неправильным, у него возникло дикое желание протестовать, но он не мог понять, на каком основании. Возможно, эта неопределимая тоска не имела ничего общего с бракосочетанием мисс Уитфилд, но вытекала она из тех проблем, что были связаны с управлением недвижимостью?

Да, очевидно, это оно и есть! Его раздражала монополизация со стороны мистера Друри и мистера Кембла, а ещё ему следовало вернуться в Бат с уже решённой проблемой — или даже так, с пустыми руками, чтобы разобраться чуть лучше во всём деле. Однозначно, он потеряет это чувство печали сразу же, как только вернётся в город.

Тем не менее, даже эта мысль не принесла ему чувства освобождения — и теперь покинуть Роузберри-Холл больше не казалось для него первым приоритетом. Ему нравилась та жизнь, что можно было найти в этих стенах. Роберт испытывал смутное подозрение, что всё это было больше связано с тем мигом, когда встретились их с мисс Уитфилд взгляды, чем со строительством и чем-то в этом роде.

Лакей, Хью, с грохотом распахнул дверь гостиной, извещая о его прибытии. Дамы уже ждали, наряженные и готовые к ужину. Лидия — он было начал называть так мисс Уитфилд, пока мысленно не предупредил сам себя, что это лишь формальность — уверила его в том, что он не должен испытывать неудобства из-за отсутствия фрака. Он ничего поделать с этим не мог, ведь не планировал присоединяться  к ним за ужином, а значит, не мог вытащить фрак из своей сумки, поскольку его там попросту не было.

Тем не менее, в то время как все женщины — никакого признака мистера Кембла здесь не было, — были в вечерних платьях, Лидия оказалась в элегантном, но простом наряде бледно-зелёного цвета, подчёркивающего её фигуру. Было ясно, что Лидия просто делала ему услугу своим сдержанным платьем, чтобы заставить мужчину чувствовать себе комфортнее. К тому же, будто бы то противопоставление, она выделялась на фоне хвастовства её родни и кружевных платьев мисс Шипли.

— Боюсь, этим вечером у нас проблемы, — поприветствовала его кивком миссис Уитфилд, — с нами почти нет джентльменов! А станет ещё хуже, когда Айви и Тэсса покинут классную комнату…

— Эта проблема у нас каждый вечер, тётушка Джоан, — захихикала Элейн. Определённо, смехом это назвать было нельзя — исключительно хихиканьем.

Роберт ничего не сказал.

— В самом деле, это правда, — миссис Уитфилд посмотрела на миссис Кембл ради подтверждения, а после продолжила беседу. — Мы надеялись хотя бы на двух джентльменов к ужину, но… Полагаю, Артура можно простить за всё это — он решил посетить майора… Майор Райдер был его самым дорогим другом — вот уж два десятилетия они неразлучны, хотя теперь редко собираются вместе, а майор ведёт холостяцкую жизнь после того, как почила его бедная супруга, что отчасти всё же существенно…

— Мама.

— Да, Лидия, милая… о, я опять? Хорошо. Я ведь уже говорила мистеру Ньютону, что умею отклоняться от темы. Я этого не замечаю, а моего супруга совершенно не отвлекало это. На самом деле, он часто говорил…

— Мама.

— О, бога ради! На чём я остановилась?

— Полагаю, вы тосковали из-за отсутствия мужской компании, — Роберт надеялся, что улыбка получилась довольно милой.

— О, да! Это верно. Ну что же, поскольку это нынче традиционно, что вы проводите меня на ужин, как истинный джентльмен хозяйку дома…

Роберт сделал всё возможное, чтобы в этот момент не бросить взгляд на Лидию.

— Но это было бы совершенно несправедливо по отношению к другим дамам и отчасти эгоистично с моей стороны! Я не могу назвать себя эгоистичным человеком, ведь я очень интересуюсь благотворительностью. Меня часто хвалил президент детского просветительского общества за доброе сердце, и только на прошлой неделе мы…

— Мама!

— Таким образом, вскоре мы разработали систему — научились между собой делиться…

— Систему? — удивление Лидии намекало на то, что никакой системы на самом деле не существовало.

— Ну, разумеется! И сегодня очередь Элейн…

Мисс Элейн больше не хихикала, а нагло ухмылялась. Она склонила голову набок и так прищурила глаза, словно пыталась посчитать себя кокеткой.

Это не казалось привлекательным, но Роберт уже осознал свой долг. Он поклонился барышне, заметил, что жёлтый цвет её платья отлично гармонирует с цветом лица, а после предложил ей руку.

Шагая по лестнице вниз, Роберт полюбопытствовал о том, как она провела день, прогрессирует ли её рукоделие, предположил возможность завтрашнего дождя. Мисс Элейн постоянно хихикала в ответ на все его комментарии, даже если речь шла о погоде. Она то и дело скользила пальцами по его руке, словно рисовала что-то на Роберте, и прижималась к нему. Казалось, сестрица Лидии была просто отчаянной кокеткой.

Проводив мисс Элейн к её стулу, Роберт отошёл к дальнему концу стола, к мисс Шипли. Тем не менее, госпожа Уитфилд этим была недовольна — она приказывала всем пошевеливаться. Только тогда, когда Роберта усадили у мисс Элейн, наконец-то их рассадка миссис Уитфиод успокоила. К счастью, благодаря этому прямо напротив сидела Лидия.

Впрочем, как бы он ни старался, он не мог разгладить морщинки у неё на лбу. Первые два курса блюд он молчал, пытаясь понять причину её недовольства. Не получилось до той поры, пока во время третьего блюда наконец-то он не обратил внимание на разговор.

— Таким образом, всего один день? — продолжала допрос миссис Кембл — на разговор это больше не походило. — Вы не должны постоянно работать, все эти страшные часы до конца своих дней!

Пытаясь прокручивать дискуссию в голове, Роберт не сыскал ни единой ссылки на ужасные часы. Но, по правде, он полагал, что миссис Кембл ничего не знала о юриспруденции.

— Слоттен-хаус довольно небольшой, но вот усадьба Уоррингтон в Солсбери — истинный образчик…

— Замечательно. Да, просто замечательно! Всего в пятнадцати — около того, — милях отсюда, — она значительно посмотрела на свою дочь и кивнула.

— На самом деле, полагаю, здесь будет около двадцати трёх миль, может быть, чуть больше, — он махнул рукой в сторону окна, словно на таком расстоянии был шанс что-нибудь увидеть.

— И что же, брат живёт в Слоттен-Хаусе?

— До прошлого года — Слоттен-хаус был наследован, а у меня есть городской дом в Бате, вот потому я и решил связать свою карьеру с законом. Разумеется, именно этого ожидают от третьего сына.

— Не уверена, что понимаю… — наконец-то он посмотрел на мисс Элейн с неподдельным интересом, ведь она в кои-то веки забыла хихикнуть! — А что же изменилось?

Эта тема была отнюдь не тем, что хотелось обсуждать Роберту. Боль оказалась ещё слишком свежей, и даже семь месяцев спустя шок всё ещё не выпускал его из своих цепких пальцев. Жизнь его изменилась, будто бы вспыхнул порох — ведь воображаемое оскорбление и вспыльчивый идиотизм отобрали у Ллойда жизнь.

— В августе прошлого года мой старший брат был убит, — он произнёс эти слова и сжал зубы, надеясь, что это положит конец беседе. Он не станет обсуждать это — не только потому, что дуэли вне закона, а ещё и потому, что они были таким же громадным безумием, как сумасшедшим оказался тот, кто их изобрёл.