Джоан Вулф - Обман

Лорд Грейстоун обратил на меня задумчивый взгляд своих серых глаз.

— Похоже, у нас нет выбора, Кейт.

— В этой деревне наверняка найдется кто-то, кто сможет починить ось помимо кузнеца, — обратилась я к хозяину постоялого двора с риторическим вопросом.

— Нет, — сказал тот. — Кроме кузнеца, этого не может сделать никто.

— Черт возьми, — пробормотала я едва слышно сквозь зубы.

Грейстоун взял повод у меня из рук.

— Поднимайтесь с хозяйкой наверх, Кейт, — сказал он. — У вас, должно быть, все тело болит после падения, и к тому же вам надо умыться. А я пока займусь лошадьми.

— Не беспокойтесь, мистер Грей, за ними присмотрит Джем, — жизнерадостно сообщил хозяин. — Эй, Джем, поди сюда!

Мы с Грейстоуном завертели головами, пытаясь понять, о ком идет речь. Через минуту на зов явился худой, щуплый мужчина. Выслушав указания хозяина, он взял в руки оба повода и куда-то увел лошадей.

— Если ваша пивная открыта, я, пожалуй, выпью кружечку пивка, — сказал Грейстоун таким тоном, словно его в самом деле замучила жажда.

Мужчины отправились в пивную, а я вслед за хозяйкой поднялась по истоптанным деревянным ступеням в комнату. Она была маленькая, с низким потолком и трещинами на стенах. Кровать в комнате была только одна.

— Черт, — снова выругалась я вполголоса.

— Я принесу вам воды, мисс, — предложила хозяйка. — Вы, наверное, хотите помыться.

Когда я взглянула в маленькое зеркало, висевшее на гвозде над чистой, но щербатой раковиной, я поняла, почему все так настойчиво советовали мне умыться. Лицо действительно было невообразимо грязным. Левое плечо словно онемело. Обследовав его, я поняла, что в скором времени его «украсит» весьма непривлекательный кровоподтек.

Я как могла привела себя в порядок и спустилась в пивную.

Ужин прошел в гораздо более приятной атмосфере, чем я ожидала. Грсйстоун, по всей видимости, примирился с неизбежным и, когда я села напротив него за стоящий в углу изрезанный деревянный стол, задумчиво улыбнулся мне.

— Боюсь, вы не привыкли к таким вещам, Кейт, — сказал он.

Вообще-то мне много раз приходилось есть в заведениях, похожих на Ластер-Армз, однако я не стала сообщать об этом. Взяв в руки салфетку, я бросила на него нервный взгляд: только теперь я окончательно осознала тот факт, что мы с ним совершенно одни.

— Вы собираетесь переночевать в доме викария, милорд? — спросила я напрямик.

— Вам пора запомнить, что меня зовут Адриан, — сказал граф с такой улыбкой, какую он, вероятнее всего, изобразил на лице, если бы имел дело с перепуганным ребенком. — В конце концов, я ведь ваш брат.

Я кивнула. Его улыбка несколько успокоила меня, но все же не до конца.

— Я не хочу оставлять вас здесь одну, Кейт, — сказал лорд Грейстоун, сдвинув брови. — Хозяин постоялого двора кажется вполне порядочным человеком, и все же…

Я прикусила губу.

— Между прочим, у меня в самом деле есть сестра, — снова заговорил мой спутник, и в глазах его мелькнул веселый огонек. — Обещаю вам, что буду вести себя безупречно.

При желании он, наверное, мог бы подманить и кормить с руки диких птиц, так разве удивительно, что я почувствовала, как губы мои против воли растягиваются в застенчивую улыбку.

Надо сказать, что в тот вечер я сыграла свою роль просто блестяще. К сожалению, тот факт, что я даже не подозревала, что являюсь участником спектакля, ни в коей мере не мог спасти ни Адриана, ни меня от последствий гнусного замысла моего дяди, который ему, увы, удалось осуществить.

— Вы можете лечь на полу, — сказала я, когда мы с лордом Грейстоуном остались одни в тесной спальне. — Вы были солдатом, так что наверняка привыкли спать на земле.

Мое замечание явно позабавило графа.

— Я был офицером, Кейт, а они не спят на земле, — сказал он, приподняв бровь.

Должно быть, на лице моем отразилось недоверие, потому что он тут же рассмеялся.

— По крайней мере дайте мне одну из подушек, — попросил он. — Они чистые?

Взяв в руки подушку, я внимательно ее осмотрела, даже поднесла к носу и понюхала. Проведя чуть ли не всю жизнь в гостиницах и на постоялых дворах, я знала, что запах не менее важен, чем внешний вид.

— Да, чистые, — вынуждена была признать я с некоторым удивлением и великодушно добавила:

— Можете взять себе еще и одеяло.

Сняв с кровати одеяло и подушку, я старательно устроила для моего спутника постель на полу. Обернувшись, я обнаружила лорда Грейстоуна прямо у себя за спиной и внезапно снова, но почему-то с особенной остротой почувствовала, какой он огромный и как мала и слаба я в сравнении с ним.

Чтобы взглянуть ему в лицо, мне пришлось запрокинуть голову. По глазам лорда Грейстоуна невозможно было угадать, что у него на уме.

— Спокойной ночи, Кейт, — тихо сказал он.

— Спокойной ночи… Адриан.

Я сняла башмаки, аккуратно поставила их у кровати и забралась в постель прямо в платье. Наступила тишина. Мы оставили ставни открытыми, и лунный свет, проникая через окно, освещал лоскутное покрывало в ногах кровати, на которой я лежала, прислушиваясь к дыханию Грейстоуна и думая о том, что в таких условиях мне ни за что не удастся заснуть.

Проснулась я от грохота башмаков по деревянным ступеням лестницы, на которой не было ковровой дорожки. Встревоженная, я села на кровати и с удивлением обнаружила перед собой широкую, обтянутую белым батистом мужскую спину: Адриан встал между мной и дверью.

Кто-то налег снаружи плечом на дверь. После третьего толчка крючок не выдержал, дверь распахнулась и на пороге спальни появился мой дядя. Лицо его ясно различалось в ярком лунном свете, льющемся через окно.

— Грейстоун, — елейным голосом пропел дядя, явно не в силах скрыть свою радость, — что это вы здесь делаете с моей племянницей?

Над дядиным плечом появилось лицо какого-то мужчины.

— Черт, — произнес он. — Похоже, мы прибыли совсем не вовремя, Чарлвуд.

Адриан медленно отошел от меня и остановился у окна. Я почувствовала горечь: он как бы перестал меня защищать. Впрочем, до меня до сих пор все еще не доходил смысл происходящего.

— Входите, джентльмены, — сказал Адриан весьма спокойным тоном, однако я ясно ощутила, что за этим спокойствием скрывается гнев. Он, само собой, сразу все понял.

— Думаю, — сказал мой дядя, — вы поступите в отношении моей племянницы как джентльмен, Грейстоун. В противном случае я сделаю так, что об этой истории узнает весь Лондон, а это отнюдь не пойдет на пользу вашей репутации.

Только после этих слов я осознала, что означает внезапное появление дяди в единственной сдающейся внаем комнате постоялого двора Ластер-Армз. Я так резко втянула в себя воздух, что мой вдох услышали все трое мужчин. Однако ни один из них даже не взглянул на меня.

Адриан молчал. Я переводила взгляд с него на моего дядю и обратно. Лорд Чарлвуд улыбался, но при этом взгляд у него был такой, что все мое тело инстинктивно напряглось, как это уже бывало раньше.

— Как вам удалось подстроить поломку оси? — спросил наконец Адриан с таким интересом, словно все остальное его не касалось.

— Подстроить поломку оси? — эхом повторила я его вопрос. — Боже мой, вы думаете, что это было вовсе не случайно?

Голос мой сорвался. Впрочем, это не имело никакого значения: никто из присутствующих не обращал на меня никакого внимания.

— Вы женитесь на ней, Грейстоун, — сказал дядя. — У меня есть свидетель, который под клятвой подтвердит, что я застал вас вместе в одной спальне. Хотел бы я знать, как будет выглядеть в глазах общества герой вроде вас, если эта история выплывет наружу?

В словах дяди звучало какое-то злобное, мстительное ликование.

Адриан, стоя у окна, прислонился спиной к стене и принялся разглядывать меня так, словно перед ним был новый, неизвестный науке вид насекомого.

— Здорово вы сработали, — произнес он наконец. — Когда сломалась ось, у меня возникли кое-какие подозрения, но вы вели себя так естественно, что я в конце концов поверил, что это в самом деле несчастный случай.

— Дядя, ну скажи же, что это была чистая случайность, скажи, — в отчаянии обратилась я к лорду Чарлвуду.

— Невинная душа. Значит, он сказал тебе, что у вас сломалась ось? Это был всего лишь предлог, Кейт. Предлог для того, чтобы заманить тебя сюда.

Глаза дяди сияли торжеством, и я поняла, что он лжет.

— Между нами ничего не было, — сказала я, переводя взгляд с дяди на его спутника, который к этому времени тоже вошел в спальню. Мне показалось, что от их присутствия в комнате сделалось так душно, что стало нечем дышать. — Мы оба полностью одеты.

— Это не имеет значения, — заявил спутник дяди. — Вы скомпрометированы, милая девушка.

— Уэйн прав, моя дорогая, — подтвердил дядя, обращаясь ко мне, но при этом продолжая глядеть на Адриана. — Ты в самом деле совершенно оскандалена.

— Но ведь можно сделать так, чтобы об этом никто никогда не узнал, — запротестовала я.

— Об этом непременно станет известно. Уж я об этом позабочусь. — Глаза дяди быстро оглядели маленькую обшарпанную комнатку, разобранную постель и снова уставились на Адриана. — До меня доходили слухи, Грейстоун, что вы намерены сделать карьеру как политик. Если это так, то сегодня вечером вы вели себя неразумно. Фактически, мой дорогой, — с наслаждением смаковал каждое свое слово лорд Чарлвуд, — вы поставили себя перед весьма неприятным выбором. Если вы женитесь на ней, то получите в жены дочь ирландского игрока. Если же вы этого не сделаете, я расскажу об этой истории всему Лондону. Это положит конец вашим политическим амбициям, не так ли?

На лице моего родственника играла улыбка, однако в ней явственно ощущалась угроза. Лицо Адриана словно превратилось в мраморную маску.

— А что, если я откажусь выйти за него замуж? — с вызовом спросила я.

Дядя перевел на меня взгляд своих зеленоватых глаз.

— Ты сделаешь то, что я тебе говорю, Кейт, — вкрадчиво сказал он.

Мне вдруг стало холодно. Никогда прежде никому не удавалось заставить меня так отчетливо ощутить чувство физической угрозы. И позже, когда мне довелось стоять под дулом пистолета, направленного прямо в сердце, я не испытывала такого ужаса, как тогда в спальне постоялого двора Ластер-Армз. Теперь-то я понимаю, что угроза, исходившая от лорда Чарлвуда, имела сексуальную природу, но в то время я знала лишь одно: мне страшно!..

«Я должна бежать, — подумала я, не отвечая на последнее дядино замечание. — Я не могу оставаться во власти этого человека».

— Разумеется, я женюсь на ней, — донесся до меня усталый голос Адриана.

Дядя удовлетворенно рассмеялся. Смех заставил меня вздрогнуть, и в этот самый момент я поняла, что пойду по пути, который выбирают трусы.

Мужчины спустились в пивную, оставив меня одну. Я снова легла на кровать и, забившись под одеяло, стала уговаривать себя не думать о том, что мне предстояло.

Хозяйка принесла на завтрак чай и оладьи. Чай я выпила, но есть не могла. После этого я снова улеглась. В полдень в комнату поднялся дядя. Он запасся какой-то бумагой, благодаря которой мы с Адрианом могли пожениться немедленно. Я сняла с себя измятое платье, в котором провела ночь, извлекла из чемодана другое, предназначенное для визита к дядиным мифическим друзьям, и, словно сомнамбула, спустилась по лестнице вниз.

Свадебная церемония была проведена прямо в пивной, которую хозяин предусмотрительно очистил от посетителей. В помещении пахло элем. К этому примешивались отчетливые запахи грязи и навоза, которые принес на своих сапогах кто-то из фермеров.

Разумеется, это было совершенно неподходящее место для свадьбы такого человека, как граф Грейстоунский. Мне было так стыдно, что я не могла поднять на Адриана глаза. В нужный момент я прошептала «да» и совсем понурила голову.

Когда мы наконец вышли из пивной, я с удивлением обнаружила, что на улице сияет солнце. Мой дядя прямо-таки исходил любезностью по отношению к священнику. У мистера Уэйна, приятеля дяди, был такой вид, словно он мечтает только об одном — добраться до постели и заснуть. Что же до Адриана, то его лицо было совершенно непроницаемым.

У ворот постоялого двора стоял фаэтон лорда Грейстоуна, запряженный лошадьми. Было ясно, что его уже починили. Я остановилась на пороге, чувствуя себя как груз, который никому не нужен.

— Забирайтесь в фаэтон, Кейт, — обратился ко мне Адриан.

Я осторожно взглянула на него: глаза его были холодны, словно воды Северной Атлантики.

— Я собираюсь отвезти вас в мое поместье Ламбурн, — сообщил он голосом, в котором было не больше теплоты, чем в главах.

Я пошла к фаэтону и вдруг вздрогнула, словно ужаленная, почувствовав на своей руке прикосновение руки моего дяди.