Джоан Вулф - Обман

— Миледи, — поприветствовал меня мистер Кроуфорд, молодой шотландец, отличавшийся исключительной аккуратностью и серьезностью в делах. После смерти отца Адриан отравил на пенсию предыдущего поверенного и нанял мистера Кроуфорда. Мистер Кроуфорд был человеком благородного происхождения, но в то же время имел несчастье быть одним из девяти детей в семье, а родители его, по-видимому, не отличались богатством. По этой причине он был страшно благодарен лорду Грейстоуну за то, что тот предложил ему должность поверенного в делах, и всегда говорил об Адриане с благоговением.

— Бедный, — сказала я, окинув взглядом его озябшую фигуру. — Поднимайтесь скорее наверх. Камин в вашей комнате уже разожгли, а Роберт принесет вам туда горячего чаю.

Мистер Кроуфорд благодарно улыбнулся в ответ, пробормотал несколько обычных фраз по поводу моей любезности и зашагал вверх по лестнице, направляясь в комнату, которую он всегда занимал, посещая Лэмбурн-Мэнор.

Через час, снова появившись в гостиной, он выглядел уже гораздо лучше, и мы с ним приступили к обеду. Мистер Ноукс и Роберт подали великолепного цыпленка в винном соусе, приготовленного миссис Ноукс. Роберт ежедневно появлялся в доме, чтобы помочь мистеру Ноуксу, однако жил со своей престарелой бабкой в одном из небольших коттеджей, стоящих на территории поместья. Из прислуги в доме работала еще Нэнси, которая тоже жила в коттедже. Она приходила в усадьбу каждое утро вместе со своим отцом, который присматривал за садом.

— Я говорил о вас с графом, миледи, — сказал мистер Кроуфорд, отпив маленький глоток вина из бокала.

Я в то время была занята тем, что с интересом рассматривала шишку на лбу Роберта, которую тот заработал, поскользнувшись на льду и неудачно упав, однако слова мистера Кроуфорда, естественно, разом заставили меня забыть о Роберте.

— Обо мне? — переспросила я. К моему немалому огорчению, голос мой при этом восклицании «дал петуха». Я покашляла, прочищая горло.

— Да, о вас. Он уполномочил меня раз в три месяца выплачивать вам содержание. Я привез деньги, полагающиеся вам в качестве первой выплаты.

От неожиданности у меня отвисла нижняя челюсть. Сделав над собой усилие, я закрыла рот.

— Он не… — Мне пришлось снова прокашляться. — Он вовсе не должен этого делать. Мне не нужны никакие деньги.

— Нет, миледи, деньги вам нужны, — возразил мистер Кроуфорд, глядя на меня глазами испуганной газели. — Если бы графа не вызвали в срочном порядке в Париж, он позаботился бы об этом до своего отъезда.

Гость лгал мне с такой вдохновенной серьезностью, что у меня не хватило духу вступить с ним в спор. Тем не менее я знала, что Адриан не вступал второй раз в армию и что никто его в срочном порядке в Париж не вызывал. Он уехал во Францию по собственной воле и как гражданское лицо. Мне было об этом известно из его же короткой записки, которую я от него получила. Официально причиной его возвращения во Францию было то, что герцогу Веллингтонскому якобы была нужна его помощь в урегулировании трений, то и дело возникающих между французским гражданским населением и оккупационной армией. Не была для меня секретом и настоящая причина отъезда Адриана в Париж: он отправился туда, чтобы быть как можно дальше от меня.

— А что, его светлость намерен и дальше оставаться в Париже? — озабоченно спросила я.

Мистер Кроуфорд взглянул на меня с искренним сожалением.

— Боюсь, что это так, миледи.

Очевидно, бедняга думал, что сообщает мне весьма прискорбную весть.

— О, — произнесла я, боясь, как бы даже это короткое междометие не сделало очевидным обуревавший меня восторг. Я чувствовала себя счастливой в Лэмбурне и, пока Адриан оставался в Париже, могла наслаждаться ощущением того, что у меня есть дом.

— Герцог Веллингтонский считает помощь графа просто неоценимой, — заверил меня мистер Кроуфорд. — Сам герцог человек весьма… прямолинейный. С другой стороны, лорд Грейстоун умеет быть дипломатичным. Когда имеешь дело с французами, это очень важно.

«Что ж, мистер Кроуфорд принес мне прекрасную новость. Пускай Адриан остается в Париже и занимается дипломатией», — думала я. Однако мне все же не хотелось принимать от него деньги, о чем я и заявила Кроуфорду.

— Насколько я понял со слов миссис Ноукс, вам нужна новая зимняя мантилья, — сказал мистер Кроуфорд.

— Моя мантилья в полном порядке! Возможно, она немного поношенная, но зато очень теплая.

— Миледи, графиня Грейстоунская не может ходить в «немного поношенной одежде».

— Меня здесь никто не видит.

— Вас видят арендаторы, жители деревни. Подумайте, в какое положение вы ставите графа, если люди встречают его супругу в обносках.

— Возможно, они просто решат, что я — эксцентричная особа, — парировала я. Мне все еще не хотелось сдаваться.

— Нет, люди будут плохо думать о лорде Грейстоуне. С вашей стороны несправедливо позорить супруга перед его же людьми.

Это как-то не приходило мне в голову. Я задумалась, разглядывая край своей тарелки, а потом спросила:

— Вы уверены, что он в самом деле хочет платить мне содержание?

— Совершенно уверен, миледи, — улыбнулся мистер Кроуфорд. Когда на лице его появлялась улыбка, он превращался в очень приятного и симпатичного молодого человека.

— Ну что ж, очень хорошо, — сказала я и сглотнула. — В таком случае я согласна принять эти деньги.

— Скоро Рождество. Может быть, вы хотите купить какие-нибудь подарки?

Мысль, высказанная мистером Кроуфордом, мне понравилась. В свободное время я вышивала, чтобы к Рождеству преподнести вышивку в подарок миссис Ноукс, но мое обращение с иголкой и ниткой оставляло желать лучшего. Я сообразила, что, если у меня будут деньги, я смогу купить для миссис Ноукс подарок в деревне. Кроме того, там же я могла приобрести что-нибудь для мистера Ноукса, Роберта, Нэнси, Уилли и Джорджа. Более того, я даже могла послать какой-нибудь подарок кузине Луизе! Просияв от этих мыслей, я горячо повторила, порядком смутив моего собеседника:

— Да, я возьму эти деньги. Благодарю вас, мистер Кроуфорд.

Роберт снова наполнил наши бокалы. Шишка на его лбу отливала цветами от багрового до черного.

— Роберт, вы нормально себя чувствуете? — осведомилась я. — Шишка у вас просто потрясающая.

Роберт глянул на меня и улыбнулся. Он был моим ровесником, и мы симпатизировали друг другу.

— Да, со мной все в порядке, миледи, — ответил он.

Я снова повернулась к гостю и спросила:

— Вы поедете на Рождество домой, в Шотландию, мистер Кроуфорд?

Получив утвердительный ответ, я поинтересовалась здоровьем и благополучием его домочадцев, на что мистер Кроуфорд заверил меня, что и в этом смысле у него все обстоит как нельзя лучше.

— Как хорошо, должно быть, иметь братьев и сестер, — заметила я.

— Вы бы так не думали, если бы хоть раз нашли у себя в постели жабу, — сухо ответил Кроуфорд.

Я расхохоталась. Роберт за спиной мистера Кроуфорда тоже с трудом подавил улыбку.

— Это один из ваших братьев проделал с вами такую штуку? — спросила я.

— Да.

— Расскажите мне об этом, — попросила я.

Мистер Кроуфорд выполнил мою просьбу, а потом, видя, что меня очень интересуют подобные истории, рассказал и кое-что еще. Я была просто очарована. У меня, единственного ребенка в семье, всегда вызывали чувство зависти дети, выросшие в больших семьях.

Когда мы закончили обедать и я встала, чтобы вернуться в гостиную, у меня мелькнула еще одна прекрасная мысль: я решила, что куплю подарок и для мистера Кроуфорда.

Подарки я в самом деле купила, и Рождество прошло вовсе не так плохо, как я опасалась. Конечно, мне очень не хватало отца, но у меня было столько дел, что я просто не имела времени на то, чтобы предаваться унынию. Миссис Ноукс испекла свои особые рождественские хлебцы и попросила меня передать по одному каждому из фермеров, арендующих земли на территории поместья. Все они приглашали меня зайти в дом, угощали пуншем, и я играла с фермерскими детьми. Потом, когда я вернулась домой, оказалось, что все мои друзья тоже приготовили для меня подарки. Я развернула их, а потом мы с мистером и миссис Ноукс сели за ломившийся от еды обеденный стол. Словом, праздничный день прошел совсем недурно.

Через два дня после Рождества у меня произошел первый с момента замужества контакт с одним из моих новых родственников. Младший брат Адриана, Гарри, появился на пороге дома и объявил, что приехал со мной познакомиться.

У молодого человека, который в то декабрьское утро вошел в сопровождении мистера Ноукса в библиотеку, были такие же светлые, словно у альбиноса, волосы, как и у его брата, однако если черты лица Адриана были воплощением силы, то черты Гарри, более тонкие и изящные, придавали ему какую-то ангельскую красоту. Однако характер у Гарри, в чем я очень скоро убедилась, был совсем не ангельский.

— Вы приехали один, лорд Гарри? — спросил мистер Ноукс, всем своим видом выражая неодобрение.

— Не будьте таким бараном, Ноукс, — резко бросил Гарри и тут же совсем другим тоном обратился ко мне:

— Должен сказать, что я представлял себе жену Адриана совсем иначе.

Я посмотрела ему в глаза. Ростом Гарри был ненамного выше меня, поэтому сделать это было гораздо легче, чем заглянуть в лицо его брату.

— Немедленно извинитесь перед мистером Ноуксом, — потребовала я.

Гарри изумленно воззрился на меня:

— Извиниться перед Ноуксом? За что?

— За то, что вы назвали его бараном.

Нижняя челюсть Гарри отвисла от удивления.

— Извинитесь, — повторила я.

Последовала пауза. Наконец Гарри закрыл рот и пробормотал:

— Извините, Ноукс. Я не хотел вас оскорбить, знаете ли.

Неприязненное выражение на лице старика после этих слов, однако, нисколько не изменилось.

— Вы останетесь обедать, мистер Гарри? — спросил он.

— Да, — ответил гость, бросив на меня еще один удивленный взгляд.

Услышав его ответ, мистер Ноукс еще больше нахмурился. Я же окинула взглядом бриджи и сапоги Гарри и поинтересовалась, куда он дел свою лошадь.

— Мне известно, что в лэмбурнских конюшнях много свободного места, так что я оставил ее там, — ответил он.

Я кивком одобрила его предусмотрительность.

— Мне как раз хотелось прокатиться верхом, но сначала я с удовольствием предложу вам чаю.

Серые глаза Гарри, гораздо более светлые, чем глаза его брата, скользнули вниз по моей фигуре.

— Я бы с большим удовольствием выпил мадеры.

Я знала, на что он смотрит. Чета Ноуксов тоже была шокирована, когда я впервые появилась перед ними в юбке с разрезом, которую я надевала для верховой езды. Ее в свое время придумал отец. Он же и подарил мне ее к четырнадцатилетию.

— Ты не можешь продолжать носить бриджи, — сказал он, протягивая мне юбку. — Но, черт меня побери, я не позволю, чтобы наездница с такой великолепной посадкой, как у тебя, испортила ее, садясь на лошадь боком.

Мне было настолько приятно услышать из его уст такую похвалу, что я даже не возражала против того, чтобы расстаться с бриджами.

Юбка с разрезом доходила до лодыжек, и я всегда надевала ее вместе с высокими сапогами, так что костюм выглядел весьма и весьма скромно, но тем не менее он не раз вызывал у людей изумление, если не сказать больше. Впрочем, как только я оказывалась в седле, все обычно переставали обращать на него внимание.

Я предложила Гарри расположиться в библиотеке.

— Гостиной я пользуюсь нечасто, поскольку там нет камина, — извинилась я перед гостем, и мы с ним уселись в стоящие у огня старые кресла, обитые синей тканью.

— Ничего страшного, — ответил он. — Во время моих визитов в Лэмбурн эта комната всегда была моей любимой.

— Мне она тоже нравится больше других, — призналась я, окидывая взглядом стены с полками, доверху заставленными книгами, большой полированный письменный стол, огромный глобус и два окна, из которых открывался вид на равнину.

Вошел мистер Ноукс, принесший мадеру для Гарри и чай для меня. Кроме того, он поставил перед нами тарелку замечательных оладьев с маслом, которые испекла миссис Ноукс. Я поблагодарила старого слугу, и мы с Гарри занялись едой.

— Итак, — сказал Гарри, расправляясь с оладьями, — расскажите мне, как вы с Адрианом поженились.

— А что он сам вам об этом рассказывал? — осторожно спросила я.

— Ничего. Я учусь в Оксфорде, и он как-то прислал мне письмо, в котором сообщил, что женился на племяннице Чарлвуда и собирается вновь отправиться в Париж под начало герцога Веллингтонского. С тех пор он в своих письмах ни разу о вас не упоминал.

Покусывая губу и разглядывая украшавшую камин небольшую бронзовую статуэтку собаки, я напряженно раздумывала о том, что я могу, а чего не должна рассказывать.