Фрейзе кашлянул.
– Возьми лучше Ишрак, – посоветовал он. – Из-за языка. – Он повернулся к ней. – Ты можешь надеть свою арабскую одежду? – уточнил он.
Она кивнула и убежала переодеваться.
– И деньги, – добавил Фрейзе. – Чтобы подкупить охранника. Охрана обязательно будет.
Лука резко обернулся.
– У меня нет денег! – проорал он. – Благодаря твоей хорошенькой девице и ее папаше у меня нет денег, чтобы купить свободу отцу!
– Я кое-что тебе дам, – вмешалась Изольда. – Не вини Фрейзе. Он тут ни при чем. У меня кое-что есть. Золотое колечко.
– Я не могу брать драгоценности твоей матери.
– Можешь, – возразила она. – Пожалуйста, Лука. Я хочу помочь.
Она выбежала из комнаты, чтобы забрать его – и вернулась с двумя тонкими кольцами в руке.
– Пойду позову Джузеппе, – вызвался Фрейзе и ушел вниз, оставив Луку наедине с Изольдой. Она поймала его пальцы и вложила кольца ему в руку. – Оно того стоит, – сказала она. – Чтобы ты увиделся с отцом и дал ему надежду.
– Спасибо, – смущенно пробормотал он. – Я тебе благодарен. Правда.
– Пожалуйста, разреши мне пойти с тобой, – прошептала она.
Он покачал головой – и ей показалось, что он ее даже не услышал, даже не заметил, что она протянула к нему руку. Он просто повернулся и ушел из комнаты, и она услышала, как он сбегает вниз по лестнице к ожидающей гондоле.
Стоя в полный рост на корме гондолы и работая веслом, Джузеппе вел узкую черную лодку вниз по Гранд-Каналу в тишине, которую нарушал только плеск волн. Свет от фонаря, подвешенного на носу, качался и подпрыгивал, отражаясь в темной воде, а убывающая луна прочерчивала перед ними серебристую дорожку. Ишрак сидела спиной к гондольеру. Юноши устроились лицом к ней, но Лука постоянно оборачивался, чтобы посмотреть туда, куда они направлялись по глянцевой темноте водного потока.
Даже ночью, даже на воде, даже во время карнавала было заметно, что город ошеломлен потерями. Людей в карнавальных нарядах стало гораздо меньше, да и любовных свиданий – тоже. Кое-где решительные любовники все-таки медленно плыли на гондолах с плотно закрытыми дверями, но в целом Венеция пребывала в трауре по деньгам – затворилась в домах, перебирала кровоточащие нобли, пыталась разобраться со счетами.
Лука находился в нервном напряжении, всматриваясь в темноту, словно рассчитывал увидеть возвышающиеся впереди башни Арсенала. Они миновали площадь Сан-Марко, где в больших окнах дворца дожа горел свет, показывая, что надзор не дремлет. Фрейзе ткнул Луку в бок.
– Меня держали в комнатке, похожей на деревянный ящик, – вспомнил он. – А из окошка ящика мне видна была веревка… две веревки, свисающие с потолка, и лестница, которая к ним вела.
– А разве людей вешают в помещении? – спросил Лука без всякого интереса.
– Не за шею. Подвешивают за запястья, пока они не начнут говорить, – ответил Фрейзе. – Как же я радовался своему невежеству! Никто не стал бы тратить время на то, чтобы меня подвешивать, чтобы что-то узнать. Меня пришлось бы подвешивать за пятки, чтобы вытрясти из головы хоть какую-то мысль.
Он надеялся вызвать у Луки улыбку, но тот только быстро кивнул и продолжил смотреть в темноту.
С воды задул холодный ветер, который погнал клоки темных туч, закрывающих звезды. Убывающий месяц помогал гондольеру следить за берегом. Плыть пришлось долго. Ишрак закуталась в плащ и натянула край шарфа на подбородок и рот – не только из скромности, но и ради тепла.
– Здесь, – наконец объявил Джузеппе. – Здесь на ночь швартуют галеры, которые ждут ремонта.
Лука встал – и галера опасно закачалась.
– Сядьте, – велел Джузеппе. – Как зовут капитана?
– Байид, – ответила ему Ишрак, обернувшись.
– Из Истанбула?
– Да.
Джузеппе указал на низкое длинное строение.
– Галерные команды ночуют вон там, – сказал он. – Хозяин уходит в город. Вернется на рассвете, наверное.
– Там?
Лука с ужасом посмотрел на здание: зарешеченные окна, двери на засовах.
– Охранник у двери, – негромко заметил Фрейзе. – Меч на поясе, и, наверное, есть мушкет. Что ты намерен делать?
– Я просто хочу его увидеть! – с жаром заявил Лука. – Не могу допустить, чтобы я был так близко – и не увидел его!
– Почему бы нам не подкупить охранника? – предложила Ишрак. – Может, синьор Веро подошел бы к окну?
– Я пойду, – тут же вызвался Фрейзе.
– Нет, я, – возразила ему Ишрак. – Он не станет обнажать меч на женщину. А вы можете меня подстраховать.
Лука порылся в кармане и нашел два колечка Изольды.
– Держи.
Ишрак приняла их и моментально узнала.
– Она отдала тебе кольца своей матери?
– Да-да! – В своей целеустремленности Лука не оценил важность этого дара. – Иди к нему, Ишрак. Попробуй что-то сделать.
Джузеппе подвел гондолу к причалу. Ишрак поднялась по ступенькам и пошла в сторону охранника, стараясь двигаться по центру набережной, чтобы он мог наблюдать за ее медленным приближением. При этом она развела руки, демонстрируя отсутствие вооружения.
– Масаа Эльхейр, – произнесла она издали, говоря по-арабски.
Он положил руку на эфес меча.
– Не подходи! – приказал он. – Тебя занесло далеко от дома, девочка.
– И вас тоже, воин, – отозвалась она почтительно. – Но мне надо бы с вами поговорить. Мой господин желает побеседовать с одним из галерных рабов. Если вы ему разрешите, он заплатит вам за вашу доброту. Он – фаранж, чужак и христианин, а рабом стал его отец. Он мечтает увидеть лицо отца. Вы совершите доброе дело, позволив им переговорить через окно. И вы будете вознаграждены.
– Насколько хорошо он меня вознаградит? – заинтересовался охранник. – И никаких английских ноблей! Я знаю, что они дешевле грязи. Не пытайся меня обмануть.
В ответ она продемонстрировала золотое кольцо.
– Это за разрешение подойти к окну, – сказала она. – И второе такое же – за то, что мы благополучно уплывем.
– Пусть подходит один! – потребовал мужчина.
– Как пожелаете, – послушно ответила Ишрак.
– Давай мне кольцо, уходи к гондоле и присылай его. Гондольер и все остальные должны оставаться на месте. У него будет несколько минут, не больше.
– Согласна, – отозвалась Ишрак.
Она махнула рукой, показывая, что собирается бросить кольцо, а он прищелкнул пальцами, показывая, что готов. Она метко перебросила кольцо ему и ушла к гондоле.
– У тебя мало времени, а в конце разговора он должен получить второе кольцо, – сообщила она. – Но к окну подойти можно. Говорить он разрешил только несколько минут.
– Гвиллиам Веро! – позвал он хриплым шепотом. – Гвиллиам Веро, ты тут?
– Кто его зовет? – раздался приглушенный ответ.
Ахнув, Лука узнал говор родной деревни и дорогой голос отца.
– Отец, это я! – воскликнул он. – Отец! Это я, твой сын Лука!
Последовало молчание, а потом шорохи. Кто-то из мужчин обругал Гвиллиама, неуверенно перебирающегося через спящих к окну. Глядя сверху внутрь, Лука увидел бледное лицо отца, вставшего на низкий пол под окном.
– Это ты! – взволнованно проговорил Лука. – Отец! – Он изо всех сил вцепился в оконную решетку: при виде отца у него подогнулись ноги. – Отец! Это я, Лука! Твой сын!
Старик, чье лицо под обжигающим солнцем на палубе галеры обветрилось и покрылось глубокими морщинами боли, вглядывался в окно, через которое заглядывал Лука.
– Я пытался тебя выкупить, – взволнованно говорил Лука. – Байид отказался брать монеты. Но я достану чистое золото. Я куплю тебе свободу. Я приду за тобой.
– Ты знаешь, где твоя мать?
Его голос звучал глухо: ему редко приходилось разговаривать. Когда они налегали на весла, повинуясь ритмичному бою барабана, они вообще не говорили. По вечерам, когда их отпускали поесть, говорить было не о чем. Через год он перестал плакать, а через два года – перестал молиться.
– Я ее ищу, – ответил Лука. – Клянусь, что найду и тоже выкуплю.
Наступило молчание. Лука с изумлением понял, что, получив возможность поговорить с давно потерянным отцом, он не находит слов, чтобы высказать все, что хотел бы.
– Ты испытываешь боль? – спросил он.
– Постоянно, – получил он мрачный ответ.
– Я так скучал по тебе и по матери! – тихо сказал юноша.
Старик отхаркнул мокроту и сплюнул.
– Считай, что я умер, – только и сказал он. – По-моему, я умер и оказался в аду.
– Я не стану считать тебя мертвым! – страстно возразил Лука. – Я выкуплю тебя и верну на нашу ферму. Ты снова будешь жить так, как раньше. Мы будем счастливы.
– Я не могу думать об этом, – глухо сказал его отец. – Я сойду с ума, если буду об этом думать. Уходи, сын, оставь меня в аду. Я не могу мечтать о свободе.
– Но я…
– Нет! – сурово оборвал он его.
– Отец!
– Не зови меня отцом, – холодно бросил он. – У тебя нет отца. Я для тебя умер, как и ты для меня. Я не могу думать о твоем мире, твоих надеждах и твоих планах. Я могу думать только о каждом дне и каждой ночи, а потом – о следующих. Единственная надежда на то, что я умру этой ночью, и все закончится.
Он повернулся, собираясь уйти в темноту своей тюрьмы – и Лука увидел рубцы от бича у него на спине.
– Отец! Не уходи! Конечно, я буду называть тебя отцом, конечно, я тебя выкуплю! Ты можешь надеяться! Я никогда тебя не брошу. Я никогда не прекращу тебя искать. Я ведь твой сын!
– Ты – подменыш! – бросил Луке Гвиллиам Веро. – Ты мне не сын. Ты сказал, что выкупишь меня – но не выкупил. Ты говоришь, что вернешься, но мне невыносимо надеяться. Ты это понял, чужак? Мне невыносимо надеяться. Я не хочу думать о моей ферме, о моем сыне, о моей жене. Я сойду с ума, если буду думать о таком – и жить вот так, в аду. У меня нет сына. Ты – чужак. Ты – подменыш. У тебя нет причин меня выкупать. Уходи и забудь обо мне. Я для тебя умерший чужак, а ты для меня – мальчишка-подменыш.
"Обманка" отзывы
Отзывы читателей о книге "Обманка". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Обманка" друзьям в соцсетях.