Луку трясло от переполняющих его чувств.

– Отец! – прошептал он. – Не говори со мной так… Ты же знаешь, что я…

Гвиллиам Веро отошел от решетки, так что Лука видел теперь только темноту.

– Хватит! – резко сказал охранник.

Он махнул рукой, приказывая Луке слезть с бочки и уходить. Когда Лука помедлил, он взялся правой рукой за рукоять своего ятагана, а левой потянулся к висящему на поясе мушкету.

Ишрак сошла с гондолы и, держа кольцо высоко над головой, медленно пошла по пристани.

– Идем, Лука, – мягко сказала она.

Он с трудом слез с бочки и ухватился за ее край, чтобы не упасть: у него подогнулись колени.

– Идем, – поманила его Ишрак и тут только заметила, что его лицо искажено от потрясения. – Лука! – настоятельно позвала она. – Соберись и возвращайся в гондолу. Нам надо плыть.

– Он от меня отказался! – выдавил он.

Опираясь на бочку, он выпрямился, но было видно, что идти он не в состоянии.

– Будь мужчиной! – резко одернула она его. – Из-за тебя в опасности окажемся и мы с Фрейзе! Нам пора. Приди в себя! Двигайся.

Охранник шагнул к ним, доставая из ножен свой страшный клинок. Он сверкнул в свете луны. Ишрак прекрасно понимала, что воин способен одним ударом снести Луке голову – и сделает это не задумываясь.

– Вставай, дурак! – сказала она, и ее гневный тон прорвался сквозь пелену его горя. – Вставай и будь мужчиной.

Лука опомнился и неловко заковылял к ней. Как только он подошел поближе, она схватила его за руку и, забросив ее себе на плечи, приняла на себя часть его веса.

– А теперь иди! – прошипела она. – А не то я сама тебя прирежу!

– Мы вам благодарны! – сказала она, обращаясь к охраннику совершенно спокойно и ласково.

Вращаясь в воздухе, золотое кольцо полетело к нему. Она обхватила Луку за пояс и медленно повела его, словно смертельно раненного, к гондоле. Там он тяжело шагнул на борт и затем молча сидел, пока Джузеппе отчаливал, разворачивал гондолу и вел ее обратно к их палаццо.

* * *

Изольда их ждала, но Лука прошел мимо нее, не сказав ни слова, прямо к себе в спальню – и закрыл за собой дверь. Она вопросительно посмотрела на Ишрак.

– Я не все знаю, – негромко сказала она, беспокойно хмурясь. – Нам не слышно было, что говорил его отец, но Лука вдруг побледнел, словно ему стало дурно, и ноги у него подкосились. Мы еле вернули его в гондолу, и он ничего не сказал никому из нас.

– Отец винил Луку в том, что выкуп не удался?

Ишрак покачала головой.

– Лука ничего не сказал. Я не знаю. Наверное, отец сказал что-то ужасное: это его просто убило.

– И ты его не утешила? – спросила Изольда. – Ты с ним не могла поговорить?

Ишрак кривовато ей улыбнулась.

– Я с ним не нежничала, – ответила она. – Я была с ним сурова.

– Я пошел спать, – объявил Фрейзе. – Я был рад убраться с того причала. – Он кивнул Ишрак. – Ты молодец, что заставила его идти. Может, он поговорит с нами утром.

Широко зевнув, он повернулся к двери.

– Но ты же за него тревожишься! – проговорила Изольда, положив руку ему на плечо.

Фрейзе снова повернулся к ней.

– Я за нас всех тревожусь, – сказал он. – Кажется, в этом городе истекаем кровью мы все, а не только фальшивые нобли. Попытка добыть денег спекуляцией, а не честной работой, всем нам очень дорого обошлась. Думаю, мы еще не знаем, насколько дорого.

* * *

На рассвете в двери одной из спален принялись громко стучать.

– Вставай! – услышали они все крик Луки. – Вставай!

Ишрак с Изольдой зажгли свечи от догорающих углей у них в камине и прошлепали вниз, набросив шали прямо на ночные сорочки. Фрейзе уже замер на лестнице с дубинкой в руке, готовясь отразить нападение. Лука колотил в дверь спальни брата Пьетро.

– Мне надо увидеть то письмо! Покажи мне то письмо!

Брат Пьетро отпер дверь и вышел к ним, напоминая в своей ночной сорочке голенастого аиста. Бросив укоризненный взгляд на девушек с их босыми ногами, он спросил:

– В чем дело? Почему такой шум? Что еще случилось?

– Приказ! Тот приказ! Запечатанный приказ, который ты вскрыл вчера! Покажи мне его.

– Ты же сам его читал! – возмутился брат Пьетро. – С чего вдруг тебе понадобилось снова его увидеть?

– Потому что я должен понимать! – страстно проговорил Лука. – Всегда! Ты же знаешь меня. Мне надо понимать. А я этого не понимаю. Я был так расстроен тем, что потерял отца, что не в состоянии был думать. Я лег спать – и в темноте у меня перед глазами встало письмо милорда, его приказ. Покажи мне его!

Карие глаза Ишрак сияли.

– И я спрашиваю: почему? – сказала она.

Брат Пьетро вздохнул и ушел к себе в спальню. Он вышел, натягивая сутану поверх ночной сорочки и держа в руке письмо. Отдав его Луке, он уселся за обеденный стол с видом человека, у которого вот-вот лопнет терпение. Остальные молча сели вокруг стола и стали смотреть, как Лука читает и перечитывает полученный ими приказ, и только у Ишрак вид был донельзя довольный.

– Что нам делать после того, как мы скупим все фальшивые нобли на то золото, которое нам предоставил милорд? – спросил Лука, не отрывая взгляда от письма.

– Нам было велено отдать его на хранение в банк и открыть письмо с указаниями нашего следующего места назначения.

– Нам не нужно проверять нобли? Отделять настоящие от поддельных?

Брат Пьетро покачал головой.

– Значит, милорду не важно, что с настоящими ноблями окажутся фальшивые, – пробормотал Лука себе под нос. – С чего бы это? Может, он уже знает? – Обращаясь к брату Пьетро, он сказал: – И он велел тебе вскрыть указания о покупке фальшивых монет, как только ты узнаешь, что Оттоманская империя обвинила захваченные страны в попытке мошенничества?

– Как я и сделал, – терпеливо ответил брат Пьетро. – И как я уже тебе говорил.

Наступило молчание.

– О чем ты думаешь, Лука? – негромко спросила Ишрак.

Лука устремил на нее пристальный взгляд.

– А что думаешь ты? – парировал он. – Ведь ты относилась к милорду с подозрением с первой минуты вашего знакомства! И ведь ты не продала свои нобли, когда узнала, что он их покупает. Ты отказалась продать мне свои кровоточащие нобли за золото. Изольда хотела это сделать, а ты отказалась.

– Я ему не доверяю, – призналась Ишрак. – По-моему, он нисколько тебе не помог в деле выкупа твоего отца. Сначала он вообще не говорил тебе про отца Пьетро: тебе о нем сказал Раду-бей, турецкий командующий и особый враг твоего господина. И потом, если у твоего господина были причины полагать, что монеты перестанут принимать, он мог бы тебя предупредить, позаботиться о том, чтобы ты выплатил выкуп золотом или поспешил с отправкой выплаты. Тогда даже если бы монеты принимать перестали, отец к тебе вернулся бы.

– Да, – признал Лука. Его губы горько искривились, и это странно было видеть на столь юном лице. – Это я знаю.

– Твой господин допустил неуплату выкупа, – возмущенно сказала Ишрак. – Он позволил тебе попытаться, зная, что фальшивые монеты обнаружат.

– Нельзя подвергать сомнению действия милорда! – гневно заявил брат Пьетро. – Он призван повелевать нами, а не отвечать перед нами.

– Да, но я подвергаю сомнению все, – объяснил ему Лука. – Как и Ишрак. И она говорит правду: он не подумал ни обо мне, ни о моем отце, когда планировал наш приезд сюда. Мы пострадали, все мы, и многие другие: алхимики, меняла Израил, люди, оставшиеся с обесцененными монетами, провинции, которые будут наказаны за неуплату дани, и сама Венеция. Очень многие будут проклинать тот день, когда милорд приказал нам разобраться с источником поддельных монет. Мы разоблачили подделку и обрушили рынок.

– Но, конечно же, он планировал только то, что мы найдем фальшивомонетчиков, – попытался вразумить его брат Пьетро. – Нам было велено найти их и донести на них властям. Нам было велено прекратить изготовление фальшивых монет. Предполагалось, что мы проведем расследование и проследим за соблюдением закона. В этом не было ничего плохого. В этом было много хорошего. Наша вина в том, что мы не смогли найти и остановить их достаточно быстро.

В ответ на эти слова Лука молча поднял письмо, в котором им приказывали скупить фальшивые монеты.

– Нет: я не знаю, почему он велел нам их покупать, – признался брат Пьетро.

– А вот у меня есть идея, – медленно проговорил Лука. – Что если милорд с самого начала знал, что Драго Накари и Джасинта изготавливают фальшивые нобли? Что если он с самого начала знал, что у них были сундуки с золотыми ноблями от герцога Бедфордского, что они пускают их в оборот – и что у них есть рецепт, чтобы изготовить еще? Что если он намеренно отправил нас сюда слишком поздно?

Ишрак кивнула:

– Но он бы знал, что рано или поздно ты их найдешь. Он знал, что ты не успокоишься, пока их не найдешь. Так что он и хотел, чтобы их разоблачили, хотел, чтобы они выпустили фальшивые нобли на рынок и только после этого были бы арестованы.

– Я их нахожу, они сбегают… но это не важно, потому что главное – это то, что про них стало известно. Моя задача состояла в том, чтобы обнаружить подделку. Моя задача состояла в том, чтобы я действовал так чудовищно неуклюже, так явно, что вся Венеция узнала бы о существовании фальшивых монет, об огромном количестве подделок. – Бледное лицо Луки выражало горечь. – Он знал, что я пойду по следу, как глупая гончая, покажу всем, куда иду, устрою шумную охоту.

– Монеты начали кровоточить, – напомнила ему Ишрак. – Накари выдало это, а не мы.

– Мы собирались их разоблачить, – вступил в разговор Фрейзе. – Брат Пьетро на этом настаивал. Таков был приказ. Монеты начали кровоточить в ночь перед тем, как мы бы на них донесли. Мы все вместе решили, что выполним приказ милорда. Их разоблачили бы, так или иначе.

Лука кивнул.

– То, что монеты начали кровоточить, мало что изменило, – сказал он. – В работе Накари оказался изъян. Но так Накари разоблачили бы мы – и донесли на них.

– И тут стоимость ноблей обрушилась бы. – Ишрак размышляла вслух, как и Лука. – Как только всем стало известно, что они поддельные. Как только нас арестовали.

– И все захотят их продать, и дож устанавливает очень низкую цену, цену металлических отходов.

– И все продают, а нам милорд приказывает покупать, – продолжила Ишрак. Она стукнула ладонью по столу, внезапно поняв, что именно говорит. – Потому что мы-то должны знать, что часть ноблей настоящие. Некоторые из них будут старыми монетами из Англии, они будут настоящие. Мы их проверили и знаем, что они настоящие. Возможно, все монеты, привезенные из Кале, были хорошие. И если мы скупим их все, и хорошие, и плохие, то некоторые из них окажутся в шесть раз ценнее, чем мы за них заплатим.

– Так что милорд получит от нас целое состояние! – ахнул Лука.

Брат Пьетро склонил голову.

– Церковь, – уточнил он. – Церковь получит от нас целое состояние. И мы должны радоваться этому. Святое дело – принести церкви состояние. Эти дни были тяжелыми, но, возможно, мы поступали правильно.

– Но турки… – медленно проговорила Ишрак.

Лука снова посмотрел на нее.

– А что они?

– Они отправили обратно кровоточащие нобли – и снизили размер дани. Они решили, что им заплатили ничего не стоящими монетами. Их обманом лишили дани, они потеряли чудовищно много из тех сумм, которые получают от завоеванных земель. Они согласились в этом году на уменьшенную дань.

– Они не должны ее получать – вообще не должны ничего получать! – взорвался брат Пьетро. – Поделом им, что их обманули. Обмануть их – святое дело!

Не реагируя на его слова, Ишрак посмотрела на Луку.

– Милорд нанес мощный удар в самое сердце Оттоманской империи, – сказала она. – Если это его священная война, то благодаря тебе он одержал важную победу. Пусть они и завоевали Константинополь, но в этом году окажутся намного беднее.

Лука кивнул.

– Байид тоже в убытке, – согласился он. – Он отверг выкуп, но часть монет наверняка была настоящей. – Он помолчал. – И мой отец из-за этого страдает. – Он повторил еще раз: – Мой отец страдает из-за этого хитроумного фокуса, как и многие другие. – Он покачал головой. – Очень, очень многие.

Какое-то время за столом царило молчание, но постепенно четверо молодых людей начали понимать, что вот-вот получат новый приказ. Один за другим они устремляли свои взгляды на брата Пьетро.

– Я знаю, что, когда наша работа здесь будет успешно завершена, – поделился он с ними, – нам надо будет выехать в северном направлении. Мне велено вскрыть приказ позже, но направляться мы должны на север.

– И что потом будет в приказе? – с горечью спросил Фрейзе. – Мне кажется, что еще одного такого успеха нам не вынести. Лука потерял отца, Изольда потеряла свое состояние, и нас всех от Венеции тошнит.

Ишрак встала из-за стола и открыла ставни. Холодный утренний свет ворвался в комнату, заставив свечи казаться неуместными. Изольда их задула.