Открыв парадную дверь, я шагаю напрямик через лужайку туда, где Ланс на черном внедорожнике «Тахо» последней модели патрулирует мой дом. Я полагал, что его проинструктировали на счет моих близких, а также людей, непосредственно связанных с этим делом, но после того, как он практически напал на моего заглянувшего в гости брата, а сегодня утром еще и на Сару, когда та пришла на работу, я решил, что должен сообщать ему о посетителях.

— Эй, — изображаю я на лице улыбку, когда он опускает стекло. — Я только хотел вас предупредить, что сегодня вечером ко мне на ужин придет моя старая знакомая по имени Эмерсон. Не знаю, какая у вас там процедура, может, вы должны проверить у нее документы или что-то еще, но я был бы очень благодарен, если бы вы держались отсюда как можно дальше. Ничто так не «способствует» романтическому ужину, как «нянька», торчащая под твоим окном.

Его лицо остается бесстрастным, пока он просматривает какие-то бумаги, лежащие на пассажирском сидении.

— Мне понадобится описание ее внешности, а также цвет, марка и модель машины.

— Высокая… стройная… с длинными вьющимися рыжими волосами. Ездит на новом серебристом «Мерседесе» С-класса, — тотчас же выкладываю я.

Лишь единожды кивнув, он что-то быстро записывает на бумаге.

— Понял. Пусть спокойно проходит, я ее не трону.

— Да, спасибо, — отвечаю я, слегка постучав кулаком по крыше его автомобиля, прежде чем опять исчезнуть в своем доме.

Боже, скорей бы это все закончилось. Я просто хочу вернуть свою Блейк.

Без пяти семь на мою подъездную дорожку сворачивает автомобиль Эмерсон, и один единственный раз в жизни я благодарен ей за то, что она считает себя настолько важной персоной, что паркует машину в гараже и заходит со двора, как будто она на хер здесь живет. Мне лишь важно, чтобы она не заметила присутствие Ланса.

В ту секунду, когда Эмерсон проходит, естественно без стука, в заднюю дверь, и видит мое лицо, она, откинув сумочку, бросается туда, где я, сидя на барном стуле, жду ее и потягиваю вино.

— О, боже мой, Мэдден! Что с тобой произошло? — пронзительно, с искренней тревогой в голосе кричит она. — Кто это сделал? Я убью его, кем бы он ни был!

Соскользнув с табурета, я встаю, чтобы с фальшивой улыбкой на лице поприветствовать ее. От одного ее вида мой желудок сжимается от отвращения, и мне приходится постоянно напоминать себе, что сегодня вечером все закончится.

— Эй, Эм, — я развожу руки, раскрывая ей свои объятия. — Не волнуйся, это только выглядит ужасно, на самом деле все не так плохо, как кажется. Мы тут с одним приятелем поехали покататься на внедорожнике по окрестностям, и на очередном прыжке я переоценил свои силы… Скоро все заживет. Я уже прошел обследование.

Она смущенно делает шаг навстречу в мои объятия, но едва я обвиваю вокруг нее свои руки, и мы крепко прижимаемся друг к другу, она расслабляется и виснет на мне.

— О, Мэдден, — шепчет она. — Я так соскучилась по твоему запаху.

Меня едва не вырвало прямо ей на волосы. Надеюсь, ей понравится запах в тюремной камере.

— Я тоже по тебе скучал. Очень, — вру я, целуя ее в лоб, когда мы отрываемся друг от друга. — Давай я налью тебе бокал вина? Я подобрал для сегодняшнего вечера две бутылки Пино-нуар. Это ведь твое любимое?

Она так широко улыбается, как будто я только что попросил у нее выйти за меня замуж. Тупая шлюха.

— Да, конечно! Безусловно, я буду пить то же, что и ты.

Мягко ступая босыми ногами по плитке, я тянусь, чтобы достать из шкафчика еще один бокал, стараясь, чтобы при этом у меня непременно задралась рубашка. Ее глаза следят за каждым моим движением, и когда я чувствую, как холодный воздух целует обнаженную кожу моего живота как раз там, где свободно висят на бедрах потертые джинсы, она издает шипение, как вероломная гадюка, которой она на самом деле и я является.

Все еще находясь к ней спиной, я медленно наливаю вино в бокал и, чтобы сохранить хладнокровие, считаю до десяти. Затем с самодовольной ухмылкой на лице я поворачиваюсь и подхожу к ней.

— Мне кажется, что это тебе действительно понравится.

Облизывая губы, Эмерсон бесстыдно пожирает меня глазами. Она настолько поглощена собой, что даже не в состоянии задуматься над тем, как странно выглядит с моей стороны такая резкая перемена отношения. Конечно же, она не задает вопросов. Возможно, лишь размышляет, почему я приполз к ней на коленях только через неделю.

— Я уже знаю, что мне понравится, — отвечает она, ясно давая понять, когда забирает у меня из рук бокал, что речь идет не о вине.

Она настолько все для меня упрощает. Да к десерту она будет есть у меня с руки.

— Ты проголодалась? Я попросил Сару приготовить нам стейки с чесночным ризотто. Они ждут нас в духовке.

Глаза Эмерсон, медленно потягивающей вино, загораются, и она оживленно кивает:

— Звучит аппетитно.

В течение всего следующего часа, после того как я извинился за ошибку с ее увольнением, за ужином мы предавались нашим детским воспоминаниям, осушив при этом две бутылки вина, большая часть которого оказалась в ее бокале. Я был осторожен и никак не упоминал при ней Блейк и события прошлой недели, намеренно напоминая Эмерсон о нашей длинной общей истории, и почему она должна доверять мне. Я делаю это, потому что это мой долг, но пока мы ужинаем, внутри меня буквально начинает вздыматься гнев, и мне приходится прикусить язык, чтобы не спросить у нее о том, что я на самом деле хочу узнать. Терпение — не моя главная добродетель.

К тому моменту, когда мы встаем, чтобы убрать со стола тарелки, несомненно, благодаря действию вина, Эмерсон уже глупо хихикает и мечтательно витает в облаках. Чуть не споткнувшись, преодолевая короткое расстояние до раковины, она хватается за мою руку, чтобы сохранить равновесие. От ее прикосновения меня передергивает, но к счастью в этот момент ее гораздо больше волнует собственная неловкость, и за своим сопровождаемым пьяной икотой смехом она ничего не замечает.

Пока я мою тарелки и приборы, она продолжает висеть у меня на левой руке и тереться грудью о мое плечо.

— Сколько еще ты будешь заставлять меня ждать?

— Ждать чего? — спрашиваю я, выключая кран и поворачиваясь к ней лицом.

Коварная улыбочка приподнимает уголок моих губ.

Встав на цыпочки, она подносит губы к моему уху и прикусывает мочку.

— Того извинительного траха, что ты мне обещал, — скрежещет она, как ржавое железо.

— Я помню только про часть с извинениями, — подхватывая игру, дразню я ее.

Эмерсон слегка отклоняется назад и пристально смотрит на меня из-под ресниц.

— Ты имеешь в виду, что пригласил меня не для того, чтобы потрахаться? — спрашивает она, выделяя последнее слово и одновременно сжимая через джинсы мой мягкий член.

— Может, мы пропустим банановый пудинг и сразу пойдем наверх? Думаю, что в любом случае ты самая сладкая вещь, что есть в доме, — я ненавижу себя еще до того, как заканчиваю эту фразу, несмотря на то, что знаю, что это необходимо, чтобы заполучить ее туда, где мне нужно.

Ее лицо озаряется, и она, спотыкаясь и бормоча что-то себе под нос, бросается бежать наверх в мою комнату. Следуя за ней, я снова и снова напоминаю себе, что делаю это, потому что люблю Блейк. Она все поймет, когда я, наконец, смогу ей объяснить. И если я этого не сделаю, возможно, у меня уже не будет шанса на объяснения.

К тому моменту, когда я пересекаю порог своей спальни, Эмерсон, сбросив с себя туфли и платье, уже лежит, раскинувшись, на моей кровати, одетая только в черные трусики-танга. Одна рука опущена в трусики, лаская ее, другая перекатывает между пальцами левый сосок.

— Вау, ты быстро, — ухмыляюсь я, мельком взглянув на дверь в гардеробную, чтобы удостовериться, что она в спешке ее случайно не закрыла, и с облегчением вижу, что все стоит, как я оставил.

— Меня так давно не было в этой постели, — с придыханием произносит она, не сводя с меня глаз. — Здесь мое место.

Подойдя к прикроватной тумбочке, я отвожу взгляд, потому что не могу без рвотных позывов видеть, как она прикасается к себе на моей кровати. Завтра же куплю новую мебель. И сожгу простыни.

— Твое место? — игриво спрашиваю я, вытаскивая из нижнего ящика наручники и покачивая ими перед ее лицом. — Тогда ты не будешь возражать, если я задержу тебя на твоем месте при помощи этого?

На ее лице вспыхивает возбуждение. Она решила, что мне хочется поиграть. Тупая сука.

— Совсем не буду, мистер Декер, — мурлычет она, хлопая накладными ресницами, когда поднимает вверх руки. — Вы собираетесь меня наказать за то, что я была плохой маленькой ассистенткой?

Продев цепь через рейки в изголовье кровати и скрепив вместе ее запястья, я, осклабившись, улыбнулся, глядя на нее сверху вниз.

— Это зависит от того, как хорошо ты себя вела. Ты ничего не хочешь мне рассказать?

Она морщит носик, притворяясь, что задумывается, а потом качает головой:

— Не думаю, что мне есть в чем признаваться.

Теперь я достаю из ящика черную повязку и, не теряя времени даром, завязываю ей глаза. Она не сопротивляется.

Отодвинувшись к нижнему краю кровати, я располагаюсь сбоку так, чтобы ее хорошо было видно в камеру. Потом, несколько раз глубоко вздохнув и произнеся мысленно молитву, я поднимаю ее ногу и начинаю ее массировать. Кажется, что от прикосновения к ее коже мои пальцы покрываются волдырями, ее обманчиво привлекательная внешность не может скрыть кипящего у нее внутри отвратительного уродства.

— О, мне так хорошо, — стонет она, когда я потираю свод ее стопы, поднимаясь вверх к лодыжке, а затем и к икре.

— Ты скучала по мне, Эм? — вывожу я ее на тот разговор, который весь вечер до безумия мечтал начать.

Мои руки постепенно продвигаются вверх.

— Ты скучала по моей постели? Мечтала здесь оказаться?

Эмерсон, захныкав, кивает:

— Ты же знаешь, что да, Мэдден. Ты создан для меня. Для тебя я сделаю все, что угодно.

Достигнув задней части колена, я ослабляю прикосновения и начинаю поглаживать ее ногу вверх и вниз.

— Я сделал ошибку, связавшись с Блейк. Я был удивительно слеп, чтобы заметить то, что было прямо передо мной. Никогда не думал, что ты серьезно относишься к тому, что было у нас с тобой, но я осознал, как был неправ.

Замолкнув, я заканчиваю массирующие движения и медленно перехожу к внутренней части бедра. Мне приходится закрыть глаза, чтобы не видеть, как мои руки касаются ее тела.

— Это больше не важно, — тяжело выдыхает она, извиваясь под моими прикосновениями. — Я здесь, а она нет.

— Верно.

Моя рука сейчас находится на опасно близком расстоянии от ее вагины, но замирает, прежде чем дать ей то, чего Эмерсон так отчаянно жаждет.

— Я так толком и не поблагодарил тебя за то, что ты позаботилась о…

Я легонько провожу пальцем по крохотному кусочку кружева, покрывающему ее киску, и тут же возвращаюсь обратно к внутренней части бедра.

— Мне следовало понять, что ты лучше знаешь, что хорошо для меня. И всегда знала.

Ее спина выгибается на матрасе, когда Эмерсон пытается прижаться бедрами к моей руке, и в уголках ее губ вспыхивает самодовольная улыбка

— Всегда, — выдыхает она. — Ты всегда принадлежал мне, и всегда будешь. Тебе просто надо было об этом напомнить.

Обводя кромку ее трусиков, я время от времени запускаю палец под тонкую ткань, каждый раз вызывая у нее шумный вздох.

— Я только не могу понять, как ты это сделала.

Я провожу большим пальцем по ее клитору, и она начинает ерзать.

— Как ты узнала, кто она на самом деле.

Я еще раз, уже сильнее, провожу по клитору.

— Пожалуйста, Мэдден, — умоляет она, разводя ноги шире, чтобы дать мне полный доступ к своей киске. — Сорви мои трусики и прикоснись ко мне. Пожалуйста.

Глубокое рычание исходит у меня из груди, потому что у меня остается все меньше сил, чтобы продолжать эту игру. Наступает переломный момент. Ей осталось только произнести это. Признать, что ей известно, что случилось с Блейк.

Удовлетворяя ее желание, я хватаю трусики и, зажмурив глаза, срываю их с ее тела.

— Тебе нужны мои руки на твоей киске, Эм? Или, может, мой рот? Хочешь?

— Да! Боже, да! — вопит она. — Мэдден, пожалуйста, оближи мою киску!

— Расскажи мне, как ты это сделала, и я буду поглощать ее до рассвета, детка. Я позволю тебе объезжать мое лицо столько, сколько твоей душе будет угодно.

Я вижу, как она натягивает путы, и чувствую, что ее решимость начинает ослабевать.

— Фотография… фотография в твоем столе, — начинает она, но затем, как будто поймав себя на слове, останавливается.