Шаги. Звуки тяжелых шагов, зловеще раздающихся снаружи, по мере приближения становятся все громче. Они пугают меня и заставляют прекратить счет. Дрожа от дурного предчувствия, я переворачиваюсь на живот и зарываюсь лицом в матрас, мысленно моля о милосердии.

Посетитель громко топает внутри и ворчит, включая верхний свет, прямо перед тем, как за ним захлопывается дверь.

— Просыпайся и покажи свое лицо, девочка, — приказывает мужчина грохочущим баритоном.

Его сильный акцент мне незнаком, возможно, он откуда-то из Восточной Европы, но определенно не итальянец.

— Мы скоро уезжаем.

Крепко зажмурив глаза, я игнорирую его приказ. Бесконечное множество вопросов крутится у меня в голове, пока я отчаянно пытаюсь собрать головоломку. Если я не у Винсента и не у итальянцев, то тогда где же я? Кто еще мог меня похитить? И как с этим связана Эмерсон?

— Покажи лицо, — резко повторяет он, подходя к кровати. — Не создавай еще больше проблем.

Я упрямо продолжаю лежать, явно отказываясь перевернуться и взглянуть на него. Мои ладони, подмышки, подколенные впадины стали мокрыми и липкими от пота, потому что нервная система переключилась в режим повышенной опасности. Правду говорят, что страх можно почувствовать по запаху, и прямо сейчас я его источаю.

С его губ со свистом срывается раздраженный вздох, когда он хватает простыню и резко тянет ее вниз по моим бедрам, открывая обнаженную спину и попу. Я инстинктивно напрягаюсь, ожидая, что сейчас последует удар… Но ничего не происходит.

Матрас прогибается под его весом, когда он садится на кровать рядом со мной и наклоняется так, что его рот отказывается всего лишь в паре сантиметров от моего уха:

— Девочка, я не хочу причинять тебе боль, но я сделаю все необходимое, чтобы заставить тебя сотрудничать. Я еще раз попрошу тебя показать лицо, а потом мне придется применить силу.

Его теплое дыхание опаляет мне шею, посылая волну дрожи по позвоночнику. Так же как его акцент, его запах кажется мне незнакомым, это едкая смесь каких-то экзотических специй и чудовищной опасности. Мое сердце неистово стучит по ребрам, когда на меня накатывает осознание реальности ситуации. Без тени сомнения я понимаю, что вот-вот умру, и именно поэтому я продолжаю упрямиться, чтобы максимально осложнить ему работу.

— Да пошел ты, — хриплю я в простыню, кривясь от болезненной сухости в горле.

— Невероятно, — рычит он, добавляя слово, которое я не понимаю, и, оттолкнувшись от изголовья кровати, снова встает. Он молча ходит туда-сюда, но не отходит далеко от кровати. Даже не видя его, я ощущаю его присутствие.

— Я понимаю, что ты меня не знаешь, но в данный момент тебе нужно понять, что я лучший друг, который у тебя есть.

Слова даются ему с трудом, потому что он пытается держать себя в руках и не реагировать на мое дерзкое поведение.

— Продемонстрируй хоть какое-то уважение и делай, что тебе говорят. Я не собираюсь причинять тебе никакого вреда, но без тени сомнения сделаю все что угодно, чтобы заставить тебя сотрудничать, — повторяет он.

Он на мгновение замолкает, и что-то мягкое падает на постель, скользнув по моим ребрам.

— Я принес тебе кое-какую одежду. Я развяжу тебя, а ты не делай глупостей, а то снова окажешься привязанной к кровати. А теперь прошу тебя в последний раз повернуть голову и посмотреть на меня.

Голос незнакомца переполнен все более возрастающим раздражением, внутренним чутьем я понимаю, что он не из тех, кто дает пустые обещания. Очень медленно я поворачиваю голову на бок и кладу щеку на матрас. Мои сухие, покрасневшие глаза открыты, но я отказываюсь встречаться с ним взглядом и пялюсь на пустую белую стену за ним. У меня остались лишь крупицы храбрости и достоинства, именно они не дают мне полностью подчиниться ему.

Я жду, что он дернет меня за волосы или ударит кулаком в челюсть, как поступал Ис, когда я не соглашалась с его словами. Но похититель удивляет меня, потому что я слышу его глубокий, тихий смех, и инстинктивно перевожу на него вопросительный взгляд.

Я открываю рот от удивления, а потом быстро отвожу глаза. «О, черт. Он огромный. И страшный», — проносится в моей голове.

— Согласно отчетам, ты должна быть робкой и покорной, но, как я вижу, моих детективов одурачили. Нахальная и упрямая, эти слова больше тебе подходят.

Он ухмыляется, развязывая узлы на моих веревках.

— Это хорошо, я люблю, когда мне бросают вызов.

Не позволяя теплой улыбке, растянувшей уголки его губ, убедить меня в том, что он милый парень, я опускаю освобожденные руки по бокам, кривясь от боли в плечах и предплечьях, за которые я была подвешена. Резко сев, я обследую обжигающие натертые ссадины, напоминающие о моем собственном саморазрушающем поведении.

Моя жизнь — дерьмо. Хорошо то, что она долго не продлится.

— Кто ты такой, и чего ты хочешь от меня? — злобно бросаю я, сердито глядя на него. — Просто, на хер, убей меня уже, и покончим с этим.

— Меня зовут Рейз, и я хочу, чтобы ты что-то на себя надела.

На миг его пронизывающие, ледяные, голубые глаза опускаются вниз на мои голые груди, а потом он поднимает их обратно и смотрит мне прямо в глаза.

— Я не собираюсь убивать тебя, девочка, но, если ты быстро не оденешься, я могу сделать с тобой много чего другого.

Я хватаю с кровати сложенную белую футболку, слишком большую для меня, и быстро ныряю в нее. Глядя вниз, он поднимает брови на белые кружевные трусики, которые я тотчас же узнаю, потому что именно они были на мне, когда меня похитили, указывая, что они все еще лежат на покрывале. Затем, не дожидаясь моих просьб, он медленно поворачивается спиной и отходит на несколько шагов, чтобы дать мне немного уединения.

Пока он не видит, я раздумываю над тем, чтобы прыгнуть ему на спину и попытаться сбежать, но, не зная, где я нахожусь и сколько таких, как он, ждут меня за дверью, я мудро сосредотачиваюсь на трусиках. Если мне представится хоть какая-то возможность сбежать, я должна принимать умные, хорошо продуманные решения, а не поспешные и импульсивные, которые приведут меня к смерти гораздо быстрее.

Несмотря на то, что теперь на мне достаточно одежды, чтобы прикрыться, я продолжаю, сидя по-турецки на матрасе, натягивать простыню на ноги и грудь. Когда незнакомец чувствует, что я готова, он поворачивается на пятках обратно и испытующе глядит на меня, удивленное выражение начисто стерлось с его лица.

До этого момента я была слишком напугана, чтобы разглядеть что-то кроме его приковывающего к себе взгляда. Я не успокоилась и не стала более оптимистично смотреть на ситуацию, в которой оказалась, но полагаю, что если бы понадобилось, он убил бы меня вне зависимости от того, одета я или нет. Поэтому пока он идет обратно к кровати, я быстро, но внимательно рассматриваю своего похитителя на тот случай, если по какому-то невероятному стечению обстоятельств мне удастся сбежать, и потом надо будет описать его властям.

Его прямые русые волосы коротко подстрижены сзади, а спереди остаются длинными и непокорными, хотя и не похожими на сексуальную прическу, уложенную так, как будто только что он встал из постели. Нет, он просто выглядит как мужчина, которому наплевать на внешность и у которого есть более важные дела, чем заниматься своими волосами. Пугающий неровный шрам, начинающийся под левой бровью, зигзагом спускается по скуле, где теряется в многодневной щетине, покрывающей его грубо очерченную, худую, обтянутую кожей челюсть. На нем надета черная футболка с длинным рукавом, что я нахожу странным, учитывая, что сейчас лето, черные брюки, заправленные в тяжелые черные военные ботинки, и все это плотно обтягивает его мощное тело. Он выглядит, как убийца. Потрясающий… опасный… странно прекрасный. Как ангел смерти.

— Вижу, твои мозги работают на всю катушку, девочка, но не торопись. Терпение. Ты все узнаешь в свое время, — говорит он, склоняясь над кроватью, и сохраняя при этом довольно значительное расстояние между нами.

— Где Эмерсон? Чего ты хочешь от меня? – выкрикиваю я, игнорируя его предыдущую фразу.

— Я понятия не имею, кто такая Эмерсон, и прямо сейчас я хочу, чтобы ты заткнулась, — парирует он, качая головой.

Он бормочет что-то, что я не могу понять, прежде чем добавить:

— Вы, американцы, вообще когда-нибудь можете просто послушать, что вам говорят?

— Что это за язык? Кто ты такой? Где я?

Он хмурит брови и поднимает руку вверх:

— Заткнись, — орет он. — Если ты просто, на хер, помолчишь одну минуту и дашь мне сказать, я расскажу тебе то, что тебе нужно знать.

Решив, что в моих же интересах держать рот на замке, я сжимаю губы в тонкую прямую линию и наклоняю голову к нему, показывая, что приступ гнева закончен. По крайней мере, пока.

— Как я уже тебе говорил, меня зовут Рейз, мы находимся в одном из многочисленных домов, принадлежащих моему деду Анатолию Кабинову, который в данный момент ждет внизу, чтобы увидеть тебя.

Глубоко выдохнув, он делает короткую паузу, но при этом продолжает пристально смотреть на меня:

— Готовься, девочка. Ты вот-вот станешь самой важной пешкой в самой большой войне мафий, которую когда-либо видела эта страна.


Глава 3.


(Enter Sandman – Metallica)


Блейк


Все мои чувства обострены, когда я иду из спальни, где меня держали, вслед за Рейзом в другую часть этого места, напоминающего обычный дом, ну, обычный, как я полагаю, для главаря Русской мафии.

Комната, из которой мы вышли, расположена в конце длинного коридора. По пути к круглой мраморной лестнице, ведущей вниз к величественному фойе, я обращаю внимание, что все остальные двери закрыты. Самые высокие потолки, которые я когда-либо видела, украшены искусной лепниной, зал освещен роскошными, безвкусными хрустальными люстрами, а полы выложены, как я полагаю, какой-то редкой и дорогой плиткой, составляющей замысловатый узор. Дом скорее больше похож на музей, чем на место, где живут.

На стенах нет ничего, что могло бы рассказать о его обитателях: никаких семейных фотографий или каких-либо других знаков, оставленных теми, кто его населяет. Вестибюль, где я стою за спиной Рейза, ожидая его дальнейших указаний, пуст: в нем полностью отсутствует какая-либо мебель. Сквозь закрытые французские двери слева от нас я замечаю группу мужчин, собравшихся вокруг массивного дубового обеденного стола. Я не позволяю взгляду задерживаться на них, потому что боюсь встретиться с любым из них глазами.

— Когда двери откроются, я провожу тебя внутрь, — не оглядываясь, объясняет Рейз. — Держись поближе ко мне, и они тебя не тронут. Молчи, пока пахан сам тебя не спросит. Не обращай внимания на то, что болтают другие. Говори правду о том, что тебе известно, девочка, или он обо всем догадается. А мой дедушка не любит врунов.

Я киваю, подтверждая, что все поняла, и, хотя Рейз меня не видит, каким-то образом он чувствует это.

— Хорошо.

Он смотрит вниз на свои часы, а потом переводит взгляд на мужчин.

— Это займет всего несколько минут. Потом тебе разрешат поесть и принять душ.

Я опять киваю, но ничего не говорю. Мой мозг лихорадочно работает, на бешеной скорости обрабатывая те крупицы информации, что мне известны об этой ситуации. В тот момент, когда Рейз произнес фамилию Кабинов, я тотчас же связала ее с человеком, которого Винсент приказал убить Ису в ту ночь, когда я пряталась в шкафу, что и стало причиной кровавой войны за сферы влияния, которая началась пару лет назад в Чикаго.

Но, если Кабиновы ненавидят Риччи, что они хотят от меня? Может, собираются продать Итальянцам? Что имел в виду Рейз, когда назвал меня пешкой? И какое, черт возьми, отношение к этому имеет Эмерсон? Связан ли с этим Мэдден? Знает ли он, что со мной произошло? Он хотя бы волнуется?

Один вопрос тянет за собой другой, а потом еще один пока, наконец, я не начинаю задыхаться под этой грудой. Мне отчаянно хочется схватиться за шею, вцепиться в липкие побеги, обернувшиеся вокруг горла, угрожая перекрыть кислород. Мои зубы погружаются в плоть на внутренней стороне щеки, специально стараясь выдавить оттуда побольше крови в надежде, что тогда мне удастся сделать глоток и вдохнуть хоть немного воздуха. Рейз становится передо мной неясным силуэтом, и прежде чем меня накрывает тьма, дверь открывается настежь, и глубокий, грохочущий голос, прорываясь сквозь окутавший туман, вырывает меня из панической атаки.

— Рейз, — рявкает мужчина, презрительно улыбаясь в мою сторону, прежде чем добавить что-то типа: — Sookah. Siy-chas.

Повернув голову, Рейз наклоняется и предупреждающе глядит на меня, а потом широким шагом, не сказав ни слова, направляется туда, где все уже собрались. Я стараюсь не отрываться от него, игнорируя приглушенный шепот, начавшийся, как только мы вошли в комнату. Большинство слов я все равно не могу разобрать. Сфокусировавшись прямо перед собой на спине Рейза, я едва не врезаюсь в него, когда он резко останавливается. К счастью, мне удается сохранить равновесие и при этом не ухватится за него, и я быстро прихожу в себя.