Только Ян может переделать невинную детскую песенку в гимн полигамии.

— Мм-хмм, понятно. Вы имеете в виду, что гарантированные ЗППП — это и есть наилучший образ жизни, Сэр? — я качаю головой, ухмыляясь. Мои компаньоны присоединяются ко мне в хихиканье.

— Ты сама этим занималась, перед тем как стать такой домашней с мистером Чертовски-Сексуальным. Так что, это ты мне скажи, — Ян прищуривает на меня глаза.

— Ауч, сучка, — говорит Таша, и мы все обмениваемся веселыми взглядами.

— И что нам с тобой делать? — спрашивает она.

— Любить меня до последнего вздоха на этой земле? — говорит Ян, и мы все втроем фыркаем в унисон.

— Правда или вызов, красотка, — говорит мне Ян, отложив подколки.

— Я выберу правду. Ни за что я не сделаю того, для чего потребуется поднять задницу.

Таша вздыхает с согласием.

— Прежде чем ты меня спросишь, я отвечу так же, — говорит она Яну.

— Правда, что нет никаких шансов, что ты вернешься обратно в квартиру, да?

Ян и Таша обмениваются загадочными взглядами, что не остается незамеченным. Когда я корчу лицо и собираюсь ответить, Таша останавливает меня, подняв руку:

— Эм, ну, прежде чем ты ответишь, могу я тебе напомнить, что ты все еще поклялась соблюдать священный пакт, который мы заключили годы назад, «не обмани подруженьку свою»?

— Правда, — подчиняюсь я, кривя рот, пока они ехидно ухмыляются мне. — Вы снова в центре внимания, ребята, спасибо, — ни за что я больше не буду в центре их внимания, так как в их глазах сейчас сверкают злобные искорки.

— Ян, правда. Почему ты звонил отцу в тот день?

Я вздрагиваю. Пытаешься вскрыть ему кишки в открытую, мисси?

— Наверно, как бы жалко это не звучало, я думал, что, может быть, если он узнает, что у меня проблемы, он начнет со мной общаться.

Я переплетаю пальцы с пальцами Яна в молчаливом сочувствующем жесте. Мы замолкаем. Внезапно чувствуется, что вечер наступил быстро, и температура упала на несколько градусов. Или это из-за болезненной темы.

— Итак, Таш, Брэд хорош в ослеплении твоих интимных мест? — спрашивает Ян в явной попытке улучшить атмосферу.

— Не хочу сглазить, но он… — взгляд Таши становится томным, и я запросто могу представить, как ее зрачки принимают форму сердечек сейчас. — Ну, он определенно знает, как заставить женщину… улыбаться.

— Ничего плохого в нем? — настаивает Ян, изображая шок.

— По шкале от одного до собственника? Я думаю, девять с половиной.

Я пораженно улыбаюсь. Наверно, он редкая штучка, если мисси ставит ему такую высокую оценку.

— Пока что… я держу пальцы крестиком, чтобы не столкнуться с какими-нибудь сюрпризами.

Мы сидели втроем в комфортной тишине почти десять минут, а, может, целую вечность. Наше рассеянное медитативное состояние напоминало мне о былых временах. Времена, которые сейчас кажутся другой жизнью, в которой мы любили сидеть вот так часами.

Единственным маленьким отличием было то, что в то время это состояние происходило от потребления некоторых веществ, расплавлявших и способных отправить сознание в поразительные философские места.

— Знаете что, ребята, — говорит Таша, нарушая наше затянувшееся медитативное молчание, — моя жизнь такая скучная, такая банальная, такая чертовски нормальная.

Мы оба поворачиваем головы в ее сторону.

— Я до тошноты нормальная, — вздыхает она.

— По сравнению с нами, ты имеешь в виду? — спрашиваю я. Лицо Яна принимает уморительное озадаченное выражение.

— По сравнению почти со всеми, кого мы знаем… — говорит Таша. — Я выросла в доме, окруженном идеальным белым штакетником, в пригороде с ультра-нормальной семьей. Ребят, серьезно, у моего дома был реально белый гребанный штакетный забор, — раздражается она. — У меня был идеальный средний балл. Всегда длительные отношения без драм. Все абсо-блядь-лютно нормально.

— И ты считаешь это проблемой из-за…? — Ян вкладывает свои и мои мысли в эти слова.

Таша закатывает глаза и продолжает:

— Могу поспорить на всю свою нормальность, что из нас троих кризис среднего возраста будет у меня. Печальный пригородный ментальный срыв в возрасте тридцати пяти, вызванный серьезной скукой, — Таша замирает в конце предложения на мрачном драматичном тоне, ее глаза уставляются в какую-то точку впереди.

Я презрительно качаю головой.

— Знаешь, Таш, — говорит Ян, надев свою маску серьезного взрослого, — насколько я помню, последний раз, когда моя жизнь была простой и без драм, был сразу перед тем как мою пуповину перерезали, и поверь мне, ты такого не захочешь. Скучно — хорошо. Скучно — разумно. Похоже, тебе нужно начать брать мой «Ксанакс», детка, — бормочет он потом.

Джекпот, красавчик. Хотя если подумать, мне кажется, что последний раз был как раз перед тем, как ты открылся. Я задумываюсь, когда моя жизнь была лишена драмы. Может быть, за минуту до того, как я встретила любовь своей жизни? Я вздыхаю.

— Ну же, моя жизнь может быть разложена по гребанным маленьким коробочкам с унылостью, — говорит Таша.

Откуда это все берется? Может, нам нужно больше времени тет-а-тет, прежде чем Барби превратится в Чаки?

— Ты что-то добавил в имбирные печеньки? — спрашиваю я Яна, который забавно рычит и качает головой.

— Знаете что, ребята? Я хочу быть крутой, не в девчачьем стиле Хейли, — продолжает Таша.

— Без обид, — лениво говорю я и стряхиваю крошки печенья с кофты.

— Я имею в виду крутой, как Чак Норрис, вот чего я хочу…

— Лаааадно, — говорит Ян, посылая мне неловкий какого-черта-взгляд. — Хорошо, Чак Норрис. Очевидно, кто-то хлебнул слишком много из своего кубка счастья.

— Что самое лучшее с тобой случалось? — спрашиваю я Ташу. Мы должны вытащить ее из этой чепухи, захватившей ее разум.

— Прости, Ян, без обид, — говорит она, повернувшись к Яну, — но это ты, Хейлз, — я улыбаюсь ей и чмокаю в щеку, только ради смачного звука губ.

— Больная здесь, — говорю я, указывая на себя, предупреждая передачу микробов.

Ян фыркает на нашу краткую сцену и продолжает маленькую диверсию, которую начал.

— Что насчет тебя, Хейлз.

— Вы двое, без всяких сомнений.

Таша бросает на меня саркастический взгляд.

— Ага-ага. А как же твой дружок?

— Пффф, совсем другая история… — я кривлю губы. — Ну, я не собираюсь выходить за вас двоих замуж…

Чтоооооооо?

— Какого черта, Хейлз? — почти визжит Ян, а моя рука взлетает, чтобы прикрыть мой сумасшедший рот.

— Вот вам и воплощение оговорки по Фрейду… — бормочет Таша и усмехается.

— Это распространенное высказывание. Я не имела в виду на самом деле свадебную фигню, что за этим стоит, так это метафора. Никто не думает о… Я не имела этого в виду.

Ага, очень убедительно.

— Имела, — говорит Ян, раздражающе ухмыляясь и поигрывая бровями.

— Нет. Определенно, нет.

— Дааа, — он растягивает «а». — Ты точно имела.

— Нет, серьезно, ребят? — говорит Таша, поворачиваясь от меня к Яну и обратно. — Серьезно?

— Послушайте, — я указываю пальцем в воздух. — Ошибка! Если это еще раз повторится, последуют жертвы! — не опуская поднятый палец, я добавляю: — Жертвы как на кровавой бойне, типа свадьбы из «Убить Билла».

— Пофиг, психичка, — говорит Ян, улыбаясь, и я раздуваю ноздри. Когда Таша начинает хохотать, мы присоединяемся к ней. Когда приступ смеха спадает, я поворачиваюсь к Яну.

— Теперь твое самое лучшее?

— Мой внешний вид! — Таша и я вместе фыркаем на него. — Что? Да ладно, разве вы не считаете, что я обладаю естественной божественной красотой?

— Божечки, Ян, ты настолько самовлюбленный, прямо до тошноты, — вопит Таша. Я очень люблю Яна, но иногда мне хочется, чтобы он скинул маску, хотя бы ненадолго. Хотя бы с нами.

— Серьезно, тебя надо проверить. Я не знаю на что, но что-то определенно не так, — вставляю я свои пять копеек.

— Или пропустить этот этап и направиться прямиком в «Мир Сильных Препаратов», — добавляет Таша.

— Хейлз, — хриплый голос Дэниела, зовущего меня, раздается внутри дома.

— О, жених, — говорит Таша. Я игнорирую ее подколку.

— Я здесь, красавчик, — выкрикивает Ян.

— Идиот, — я дружески стучу ему по прессу.

— Привет, — говорит Дэниел, подойдя к нам, и посылает мне самую замечательную улыбку.

Я секунду смотрю на него и улыбаюсь от удовольствия. Его квадратный подбородок украшен щетиной, добавляющей немного грубости его чертовски сексуальному лицу. На нем белая рубашка и поношенные джинсы с широким черным ремнем. Его бедра так обтянуты джинсами, что мне хочется подползти к нему и расстегнуть ремень зубами.

Он протягивает мне руку и вытягивает меня из моего укрытия между друзьями. Поднявшись на ноги, я оказываюсь в теплом крепком объятии.

— Как ты себя чувствуешь, детка? — спрашивает он низким голосом и оставляет на моих губах мягкий поцелуй.

— Гораздо лучше, — улыбаюсь я и обнимаю его шею руками. Я тянусь к его рту для еще одной порции наркотика.

Когда Дэниел сажает меня обратно, не отводя от меня глаз, Ян отвлекает нас обоих:

— Дэниел, что самое лучшее случилось с тобой за всю жизнь?

Мы еще не закончили? Не думаю, что Ди любитель социальных игр.

Дэниел отвечает тут же. Не моргнув и не взяв времени подумать, он твердо говорит:

— Хейли.

Серьезность, с которой он это говорит, оставляет меня в восхищении. Мои глаза распахиваются в удивлении, в то время как сердце увеличивается до необъятных размеров. Я боюсь, мои ребра могут треснуть.

— Не твоя компания? — вылетает невольно из моего рта.

Его глаза напряженно смотрели на меня некоторое время.

— Нет, — твердо отвечает он. И без промедлений ведет меня к соседнему лежаку, стоящему напротив лежака с моими друзьями.

За спиной Дэниела Таша демонстративно обводит вокруг безымянного пальца воображаемое кольцо, качая головой с волчьей улыбкой. Я пренебрежительно качаю головой.

— Кому-нибудь нужно что-то с кухни? — спрашивает Дэниел.

Через пару минут он возвращается с пивом в одной руке и бежевым пледом в другой. Когда он наклоняется, чтобы тщательно укрыть меня, я смотрю на него и улыбаюсь.

В это время ловлю озорной прищуренный взгляд Яна, уставившийся на задницу Дэниела. Ян кусает губы и подмигивает мне. Я посылаю ему «дружеский» предупреждающий взгляд. Лицо Таши принимает восторженный вид с выражением он-настолько-очарователен-что-я-сейчас-растаю, и согласно кивает.

О да, он такой.

Дэниел садится позади меня, крепко обнимает меня, целует в висок и затем поворачивается глотнуть пива.

— Эй, Дэниел, не хочешь немного имбирного печенья? — Ян поднимает контейнер, лежащий на его коленях.

— Ян испек их, — Таша улыбается Дэниелу.

— Со свежемолотым имбирем, — добавил Ян.

— Кто бы сомневался, — рядом со мной раздается низкое бормотание.

— И с мускатным орехом, — решительно добавляю я, кусая щеку изнутри, чтоб не улыбнуться. Не представляю, что творится сейчас у него голове.

— Будто мне не пофиг, — раздается второе бормотание, затем Дэниел небрежно говорит: — Может быть, позже.

— Итак, как ты смотришь на то, что эти две продажные дивы бросают нас и улетают вместе на Мальдивы? — говорит Таша. Я чувствую, как тело Дэниела напрягается позади меня, и его хватка на мне ослабевает.

Я ему еще не сказала об этом, и он узнает все таким образом. Черт.

— Не волнуйтесь, сэр, я позабочусь о вашей девушке, особенно в ее день рождения, — добавляет Ян свой ненужный комментарий к этому ужасному моменту.

И тут Таша добавляет финальный штрих:

— Ты на самом деле доверяешь ее Яну?

Боже, могут эти два идиота перестать болтать?

Я посылаю им пылающий угрожающий взгляд, морщусь и поворачиваю голову, чтобы через плечо взглянуть на застывшее лицо Дэниела.

— Когда ты собиралась мне об этом сказать? — говорит он.

Я кусаю губу.

— Я собиралась тебе сказать. Это совсем вылетело у меня из головы, — я пытаюсь изобразить самое милое свое выражение лица, но, кажется, это не срабатывает.

Он на самом деле выглядит расстроенным.

— Эй, это все из-за твоей способности отвлекать меня, — я целую его напряженную щеку, пытаясь сгладить его настроение, и радуюсь, увидев намек на улыбку, мимолетно коснувшейся его губ. Его глаза прищуриваются, пока он ждет продолжения. — Я расскажу тебе позже, хорошо? — его ноздри раздуваются, когда он громко выдыхает.