— Хорошо.

И мы заканчиваем звонок. Не проходит и минуты, как на телефон приходит сообщение.

Дэниел: Хейлз, поверь мне, я понимаю, насколько тебе больно, и как упоминал ранее, я сожалею об этом больше, чем ты думаешь.

Следующий стук в дверь отрывает меня от просмотра электронной почты, заставляя мое сердце подпрыгнуть практически до горла. Может, это он?

— Иду, — говорю я, подходя к двери, чтобы проверить, кто это может быть на этот раз.

— Доброе утро. Я прийти для ваших утренних процедур, — говорит полная дама с сильным русским акцентом.

Я совсем забыла. Служащий на ресепшен упоминал прошлой ночью что-то про процедуры, запланированные на это утро. Изучая стоящую передо мной мужеподобную женщину, в этот раз я удерживаюсь от закатывания глаз.

Она оглядывает меня и проходит внутрь без официального разрешения, у нее в руках сложенный массажный стол, который она несет, как утреннюю газету.

— Раздеться, — командует она, а в моей голове возникает сигнал о самосохранении, говорящий мне бежать со всех ног.

— Это, эмм, у меня есть не больше получаса, — тихо заикаюсь я.

Она морщит губы и неодобрительно кивает. Может, лучше опоздать на работу, чем расстроить олимпийскую чемпионку по толканию ядра?

Поражаясь ее мягким прикосновениям, я, наконец, позволяю себе расслабиться и насладиться приятной негой. Я делаю глубокий удовлетворенный вдох. Когда я закрываю веки, я неосознанно представляю в голове самую ужасающую сцену. Жаркое действие между Дэниелом и женщиной с идеальным телом и размытым лицом заставляет мой желудок нервно сжаться.

— Простите, — удается выдавить мне женщине надо мной, прежде чем убежать в туалет с одной рукой, прижатой ко рту, и другой, прикрывающей мои выпирающие женские части. Торопясь опустошить свой желудок в туалет, я даже не закрываю дверь за собой.

— Ты давай? Ты окей, женщина? — короткостриженая светловолосая голова появляется в дверном проходе, а я ох-как-грациозно сижу на коленях на полу перед унитазом. Я делаю глубокий вдох, глубоко смущенная своим невыгодным положением, и киваю.

— Беременный? — ее акцент коверкает ужасное слово. Мои глаза распахиваются и устремляются на нее. Святой Горбачев, НЕТ, вы что, с ума сошли?

Пока я пытаюсь придумать, как выпроводить крепкое двуполое создание из номера, ибо массаж последнее, о чем я могу думать сейчас, она рычит:

— Беременный нет массаж! — дарит мне оправдание на блюдечке с голубой каемочкой.

Я робко склоняю голову с неуклюжей улыбкой в качестве подтверждения. Она оглядывает меня и раздраженно качает головой, бормоча что-то на своем родном языке выпяченными губами.

Сложив стол, она продолжает бурчать про себя слова, которые даже на ее загадочном языке звучат не в мою пользу. Услышав, как закрылась дверь, я поднимаюсь и направляюсь умыть лицо. Уставившись на отражение в зеркале, я хмурюсь, злая, как черт.

— Козел, — обращаюсь я к своему парню-заднице, направляясь в комнату, чтобы приготовиться к работе.

Когда Кеноподобный Джош, он же босс, заканчивает диктовать задания на день, он предлагает обсудить предстоящую поездку на Мальдивы за чашечкой кофе. Обрадованная таким необходимым отвлечением, особенно такой восхитительной темой, я с удовольствием соглашаюсь и даже предлагаю угостить его.

— Ты должна уладить все незавершенные дела с фотографом и стилистом до конца недели. Я хочу, чтобы все подтвердили даты и расписания, прежде чем мы разошлем официальную повестку дня, — он откусывает кусочек своего чизкейка, я киваю, записывая все в планшет, затем поворачиваюсь и делаю глоток из своей чашки из перерабатываемого материала.

— Эмм, это так же касается Яна, — добавляет он, его губы изгибаются в дьявольскую ухмылку, когда он произносит имя моего небиологического брата.

Мой телефон издает сигнал о входящем сообщении, заставляя нас обоих посмотреть на устройство, лежащее между нами. Порочная улыбка Джоша после упоминания Яна не исчезает.

Мне требуется некоторое время, чтобы понять, на что я смотрю, когда вижу странное MMS-сообщение: две цветовых палитры в рамках, одна, цвета темного шоколада, вторая — с малиновым узором.

Дэниел: Какой тебе больше нравится?

Что, во имя священной зеленой планеты, он хочет? Или это извращенный способ разжечь мое любопытство и заставить с ним поговорить? Я не буду играть в его игры!

Я: Смесь обоих.

Что бы это ни было, я в этом не участвую. Джош вопросительно выгибает брови, а я просто качаю головой в ответ, показывая ему, чтобы он продолжал.

Когда я возвращаюсь к столу, приходит еще одно сообщение от Дэниела.

Дэниел: Давай поговорим!

Я: Ты не можешь сказать мне, что луна сияет, и ждать, что я побегу смотреть на нее.

Дэниел: Что за фигня?

Я: Нет. Мы не будем сейчас разговаривать.

Разозлившись, я звоню Таше и озвучиваю краткую версию событий, как они развивались с прошлой ночи. Мне нужно высказаться, прежде чем я сорвусь.

— Мне кажется, представлять своего парня трахающимся с кем-то еще — это забытый десятый круг ада Данте, — сержусь я.

— Точно. Значит, не представляй, — заявляет она довольно сухо. — Какой козел, — добавляет Таша.

— Не могу не согласиться, — бормочу я ответ.

— Но он в чем-то прав, — робко говорит она.

— И ты туда же, засранка? — на другом конце раздается кряканье.

— Ну же, Хейлз, он в чем-то прав, — оправдывается она, отправляя меня на новый уровень негодования. Разве она не может хоть раз быть менее логичной и быть более злой? — Да, он все еще огромный козел, но козел с твердым убеждением. Вы, ребята, расстались, — мне требуется время, чтобы подумать, а она бормочет себе под нос: — Но, эй, если ты решишься на убийство, я помогу спрятать труп, — я фыркаю, глубоко удовлетворившись ее поддержкой, но ненадолго, так как она продолжает твердым голосом.— Сколько ошибок мы допустили, прежде чем между нами все стало хорошо?

Миссис Логика вернулась, чертовски быстро.

— Все равно, — я похожа на упрямого ворчащего ребенка, хотя меня это не заботит.

— Заставь его помучаться, а сама подумай пока. А теперь мне пора на работу этого козла, мисси, — мы обе хихикаем, завершая разговор.

Следующие несколько дней я избегаю разговоров с Дэниелом, хотя он упорно настаивает на разговоре, но, в любом случае, упорство ему не помогает. Он также продолжает присылать мне эти странные письма и сообщения с вопросами о моих предпочтениях, на которые я коротко отвечаю либо «да», либо «нет».

Глава 17: В самых лучших руках

Ян как никогда обеспокоен моим благополучием, или точнее отсутствием веселья в этом случае, и пригласил сам себя в мое скромное новое жилище после работы, дабы освободить меня от предполагаемого страдания. Его слова были примерно следующего содержания: «Ты вгоняешь меня в депрессию через телепатические каналы, и, красотка, мы оба знаем, что я не депрессую. Это грозит морщинами. Поэтому сегодня я собираюсь изгнать эти ужасные, уничтожающие настроение, недуги из твоей прекрасной души».

Ну а кто на самом деле сможет с этим поспорить?

И конечно, заканчивая разговор, он напоминает мне:

— Тем временем, несмотря на настроение, всегда помни святую троицу.

Когда я с сомнением спрашиваю, какого черта он еще хочет от моей бедной души, ответом, естественно, становится;

— Напитки, смех, секс.

Я открываю дверь после второго стука. На пороге моего временного убежища стоит неудержимая половина моего дуэта родственных душ, сияющий и чересчур элегантный. Я осматриваю его, думая, что только Ян может сделать из простой черной футболки и поношенных брюк карго образ, достойный красной дорожки.

Ян прижимается с поцелуем к моим губам, прежде чем низко присвистнуть и заявить:

— Святая Матерь Божественного Секса! — с моего языка срывается хихикание. — Бедная маленькая Хейлз, бродяжка, заключенная в своем временном убежище, — он саркастично изгибает губы.

Я строю рожицу и ежусь от очевидной нелепости этого места.

— Пойдем, красотка, — Ян предлагает мне руку после того, как в последний раз осматривает огромный чрезмерно шикарный номер.

— Куда?

Он смотрит на свои дайверские часы, затем возвращает взгляд ко мне с явной радостью:

— Час шампанского.

— Мое любимое время дня, — я согласно улыбаюсь и захлопываю дверь.

Прежде чем сесть в одной из мягких зон в баре отеля, мы обращаемся к источнику легальных наркотиков – к нашим напиткам. Ян неуклюже осматривает привлекательного стильного бармена, тщательно проходя своим встроенным в глаза гей-радаром по бедному парню, который, кажется, был в замешательстве.

— Итак, мы будем шампанское «Drescher», — наконец говорит он явно скучающим голосом, после того как мельком взглянул на алкогольное меню.

Гей-радар мигает красным: «Играет за другую команду».

— Сэр, к сожалению, шампанского нет. Игристое вино подойдет? — очень вежливо отвечает бармен, несмотря на то, что его только что изнасиловали взглядом.

— Если я расплачусь деньгами из «Монополии», будет нормально? — невозмутимо, но резко говорит Ян.

Я не могу сдержать хихиканье и посылаю бармену извиняющуюся улыбку.

— Игристое вино подойдет, спасибо, — вставляю я, прежде чем Мистер Сучка обезглавит парня за отсутствие нужного напитка с пузырьками.

— Мы принесем напитки за ваш столик, — говорит бармен мне, посылая Яну мимолетный испепеляющий взгляд.

Пока мы ждем напитки, я разглядываю помещение, и мой взгляд останавливается на женщине, сидящей через два столика от нас. Краем глаза я увидела, что Ян тоже заметил ее. На его лице ясно виден ужас, пока он внимательно изучает ее чересчур яркий внешний вид. Его реакция, как и предполагалось, не заставила себя долго ждать.

— На нее кончил клоун Бозо?

Я фыркаю и смеюсь от его красочного сравнения, в ответ его губы проказливо изгибаются.

— Люди специально так делают? — он возмущенно вздыхает. Мои брови выгибаются в любопытстве. — Даже ни разу не взглянут на свое шокирующее отражение, прежде чем выйти из дома?

Я хихикаю от, мягко говоря, сильно преувеличенного негодования. Он смотрит на меня из-под ресниц и хихикает.

— Я могу получить моральную травму. Серьезно, некоторых людей не должно быть вообще!

— Я обожаю, когда ты никогда-никогда не перегибаешь палку, — говорю я, он пожимает плечами, а потом начинает смеяться.

Я благодарю официантку за напитки и заношу их на счет своего номера в отеле. Поднимаю бокал, чтобы чокнуться, и Ян копирует мое движение. Услышав мелодию телефона Яна, я выгибаю бровь. Проверив экран, он сбрасывает звонок.

— Серьезно? — спрашиваю я о его рингтоне.

— Ну, красотка, мой молочный коктейль действительно приводит ко мне парней (Прим., строчка из песни «Kelis» — «Milkshake»)

Улыбаясь, я качаю головой.

Мы погружаемся в разговор о последних похождениях Яна, включая ночной марафон девчачьих фильмов с Ташей, в качестве подготовки к выходу нового фильма в серии. Следующей темой становится мое добровольное изгнание и неверное «достижение» Дэниела. После того как я зачитываю длинную речь о том, как противно и больно мне было, и насколько зла я была на Дэниела, Ян берет на себя главную роль в разговоре.

— Красотка, ты знаешь, в конце концов, логика отступает, и хотя ты очень стараешься избежать этого, сердце играет главную роль, — он осматривает меня своими экзотическими зелеными глазами, обрамленными длинными черными ресницами. — Как сильно ты его любишь? — он подносит бокал к губам, не отрывая от меня взгляда.

— Даже не измерить, — выдаю я раздражающее признание, прекрасно зная, как давно я вырезала имя Дэниела в своем сердце. Навечно.

— Как я понимаю… — он останавливается, чтобы стереть пальцем смазавшуюся тушь у меня под глазом.

Я мысленно закатываю глаза на этот жест. Я уже привыкла к склонностям Яна вмешиваться в личное пространство человека. Меня это почти не волнует.

— …то, что тебе нужно сделать, чтобы достичь блаженства, это… отпустить.

Мои губы машинально начинают хмуриться.

— Ты серьезно хочешь начать третью мировую из-за этого? — он поднял брови. — Читай по губам, Хейлз. У вас, ребята, был чертов перерыв — хер с ним, вы на самом деле расстались! — Ян качает головой, подчеркивая свои слова.

Я морщу нос, этот жест не полностью выражает мое согласие с его точкой зрения.

— Поэтому прекращай это дерьмо и возвращайся домой, или хотя бы встреться с ним, ради Бога. Дай ему вымолить у тебя прощение.