– Я уже была в этом доме? – вдруг неожиданно напряжённо поинтересовалась она, переведя на меня взгляд из-под своих ног. Я даже заметила, как у неё напряглись плечи, слегка приподнявшись под её белоснежной блузкой.

– Да, – отрывисто ответила я. – Ты часто здесь бывала. А что?.. Ты что-то вспомнила? – на сей раз напряглась я, хотя и попыталась скрыть это.

– Нет… – поспешно ответила она, но сразу же неуверенно повторилась. – Нет… – она вдруг перевела взгляд на дверь, расположенную в двух метрах слева от входа. Ничего не говоря, она молча подошла к ней и, остановившись, секунду подумала, после чего аккуратно приоткрыла её. – Здесь кладовая, – то ли констатировала, то ли удивлялась она.

– Да, она всегда здесь была, – подтвердила я, вспоминая, как именно из этой кладовой, опираясь о стиральную машинку, я когда-то выбралась наружу через окно, чтобы остановить Энтони с его безумной идеей поджечь муравейник, а заодно и весь дом вместе с нами.

Помолчав ещё несколько секунд, Белла издала короткий звук, напоминающий хмык, после чего, не смотря на меня, сделала шаг назад и подошла к двери, расположенной справа перед лестницей.

– А здесь… – она начала, но запнулась, однако что-то останавливало меня помогать ей с ответом. – Спальня, – наконец уверенно произнесла она, после чего ловким движением повела сломанную ручку.

Когда я это увидела, моё сердце ёкнуло. Сколько себя помню, ручка этой двери всегда была “с секретом”. Для того, чтобы пройти через принадлежавшую ей дверь, необходимо было сначала дёрнуть эту ручку вверх и лишь потом аккуратно нажать вниз. С этой дверью мучались все, даже я иногда, а мама, единственная, кто без заминки могла ею пользоваться, так и не смогла научить свою сестру справляться с этим “нюансом” с первого раза. Или я ошибалась?.. Неужели она научила?.. Но… Когда?.. Я ведь помню, как Белла злилась, когда в последний раз пребывая у нас в гостях так и не смогла открыть эту дверь. Но ведь сейчас она знала… Неужели вспомнила?.. Она начала вспоминать?.. – Здесь не спальня, – разочарованно произнесла она.

– Здесь была раньше… Спальня Амелии. С недавних пор эта комната отдана под ещё одну кладовую… – я неожиданно почувствовала, как у меня пересыхает в горле.

Когда Белла закрыла дверь, обернувшись, она не встретилась со мной взглядом. Она встретилась взглядом с кем-то из появившейся толпы за моей спиной, пока я сверлила взглядом дверную ручку, которую она, на сей раз, не смогла вставить на место с первого раза. Это важно.


Говард, Джек и Ева приехали спустя пять минут после нас с Изабеллой, пропустив интересное начало этого странного вечера.

Отец так неистово сверлил взглядом гостью, женщину, точь-в-точь скопировавшую внешность его жены, что от растерянности Белла не могла отвести от него своих глаз даже когда приветствовала Амелию, Пандору, Руперта, Пени, Рейчел, Барни и Жасмин – в общем, пожимая руки всех по-очереди, она не сводила глаз с отца, словно боялась проморгать нападение. Наконец, когда пришла очередь пожать руки и им, они сделали всего по одному шагу друг к другу и, не сказав ни единого слова, далеко вытянув перед собой руки, произвели длительное рукопожатие. Отец не представился, но, думаю, по его выражению лица было понятно, что он и есть та самая “любовь всей жизни её сестры”. Иначе его отупевший от напряжения взгляд никак нельзя было растолковать.

После приезда семьи Беллы обстановка в доме немного разрядилась. Хотя как можно называть семьёй тех, кого не помнишь, да и с Говардом она была разведена задолго до своей амнезии, а с Евой и вовсе познакомилась несколько дней назад, так что только Джек в списке её призрачной “семьи” и оставался.

Как только все разместились за столом, общая аура понемногу начала налаживаться. Все начали восхищаться невероятными запахами, исходящими от незамысловатых блюд – Амелия с Пандорой постарались на славу – и вскоре звук ударяющихся столовых приборов о фарфор и весёлые голоса всех и сразу начали имитировать пчелиный гул. Я же обратилась в одно большое ухо, стараясь расслышать хотя бы слово от отца, но он, хотя и прежде не отличался любовью к разговорам, был нем как никогда. Я даже вновь услышала, как общаются Пени с Рупертом, и сама старалась участвовать в общих разговорах “обо всём и ни о чём”, при этом активно поддерживая желание Беллы не оставаться “за бортом”, тем самым пытаясь проявить по отношению к ней своё дружелюбие, которым никогда не отличалась, однако отец всё так же молчал-молчал-молчал…

Ужин уже начинал подходить к завершению, а отец, то отрывая взгляд от середины стола, чтобы в очередной раз в упор посмотреть на сидящую перед ним Изабеллу, то вновь возвращая его к остаткам румянной индейки на его тарелки, так и не вытолкнул из себя ни единого слова. Даже вопрос Говарда о ходе его “скрипичного дела” он решил проигнорировать и, в итоге, все попросту перестали обращать на него внимание. Все, кроме меня и Изабеллы, постоянно стреляющей в его сторону своим отчего-то обеспокоенным взглядом. И пусть за столом царила максимально непринуждённо-раскрепощённая обстановка, королём которой был Джек, не перестающий говорить о своей грядущей свадьбе, на которую мы все, естественно, автоматически были приглашены (он буквально ликовал от того, что его мать “вернулась-нашлась” как раз накануне столь значимого для него торжества, а ведь он знал, что рано или поздно она найдётся, а она взяла и нашлась в “самый нужный” момент!), я не могла не замечать напряжения, которое, по мере завершения вечера, нарастало в пространстве между отцом и Беллой. Мне даже вдруг показалось, будто остатки индейки, лежащие на расписном подносе как раз между ними, начинали подгорать от создавшегося между этими двумя электродами напряжения.

Но если на “ситуацию” между отцом и Беллой обращала внимание только я, тогда никто не мог не заметить путанницы, которая этим вечером творилась в голове у главной героини этой встречи.

Изабелла путала имена всех собравшихся за столом так упорно и так жёстко, что это буквально резало уши. Пени у неё была Айрис, Айрис – Амелией, Амелия была Жасмин, а Жасмин – Рэйчел, и так по кругу, пока роли не менялись: Пени становилась Амелией, Айрис – Жасмин, Жасмин – Евой, Рэйчел – Пандорой… Один раз она даже Говарда с Джеком перепутала, а ведь с ними она провела гораздо больше времени, чем с нами. Но при этом она ни разу не запнулась в моём имени или имени отца. Не знаю, чем я была обязана такой чести, однако отца она могла не спутать с другими лишь потому, что за весь вечер они не обменялись ни единым словом. Зато их участившиеся мимолётные взгляды всё больше заставляли меня всерьёз бояться возгорания воздуха. Ощущение было такое, будто ещё чуть-чуть, и отец подпрыгнет со своего места, и стукнет кулаком по столу, и прежде чем грохот от его удара эхом раздастся во всей округе, Белла уже успеет покинуть пределы города.

– На самом деле ты терпеть не могла готовку, – обращаясь к Изабелле, ухмыльнулась уже подвыпившая Пандора, после чего пригубила бокал с красным полусухим.

– Да, это всегда было твоей Ахиллесовой пятой, – утвердительно заулыбался Говард, попытки которого перетянуть одеяло внимания Беллы на себя не мог не заметить только слепой. – Поэтому я водил тебя по ресторанам и кафе, чтобы ты лишний раз не стояла у плиты.

– Что ж, значит мы расстались не из-за моей готовки, – безучастно отозвалась Изабелла и сразу же вернулась взглядом к Пандоре. – Не знаю, как было прежде, но я обожаю готовить ровно столько, сколько себя помню. Это странно, с учётом того, что вы утверждаете обратное, ведь единственное, что у меня не отбила амнезия – это рецепты. Сотни рецептов: торты, кексы, супы, вторые блюда… Чаще всего почему-то вспоминается грибная лазанья в соусе бешамель. – Услышав это, я поперхнулась белым полусладким. Белла сразу же замерла и с подозрением посмотрела на меня. – Что-то не так?

– Просто… Это моё любимое блюдо, которое для меня готовила Стелла… – нелепо улыбнулась я, но сразу же сбросила улыбку со своих губ и прикрыла их пальцами.

– Я припоминаю… – Пандора сдвинула брови, и от основания её носа до середины её идеального лба расползлась глубокая морщина. – Стелла ведь часто пыталась приобщить тебя к её любимому делу, к этому бесконечному стоянию у плиты… Постоянно показывала тебе самые простые рецепты.

– Да, но грибная лазанья в бешамель не из самых простых блюд, – заметила Айрис.

– И всё же, у меня вот здесь, – Белла постучала себя указательным пальцем по виску, – целая картотека всевозможных блюд. Совершенно бесполезные знания, которые я с удовольствием променяла бы на одно-единственное воспоминание хотя бы о ком-нибудь из вас.

– Поразительно, что ты запомнила именно бесконечные уроки Стеллы, к которым ты никогда не относилась с энтузиазмом, – продолжала морщить лоб Пандора.

– На тебя это совсем непохоже, – подтвердил Говард

– Правда? – Белла прищурилась, и я вдруг уловила исшедшую от неё волну, словно её биополе неожиданно начало менять свою вибрацию. – А можно задать вопрос? – она обращалась не к Говарду и не к кому-то конкретному, словно говорила куда-то в пространство между ней и отцом.

– Да, – заинтересованно ответила за всех Пандора, перед этим осушив свой бокал.

Ничего не ответив, Изабелла встала из-за стола и прошла в гостиную, в которой оставила свою сумочку. Я думала, что она отправилась за ней, но, последовав примеру остальных сидевших за столом, обернулась, чтобы направить свой взгляд ей вслед, и поняла, что ошиблась. Изабелла не подошла к креслу, на котором лежала её сумка. Вместо этого она обогнула его и, подойдя к высокой деревянной круглой треноге для цветов, взяла стоящую на ней фотографию – единственное украшение старой неустойчивой треноги. Я недоумевала относительно того, чем это фото могло её заинтересовать, ведь оно было сделано намного позже того, как она пропала без вести. На фото Миша держит на руках трёхлетнюю Жас и новорождённую Мию.

– В этой фоторамке, – остановившись на границе гостиной и кухни, Белла подняла фоторамку перед собой, – было другое фото.

Все замерли, пытаясь то ли понять сказанное, то ли вспомнить, о чём идёт речь.

– Хммм… Верно, – заметила Пандора.

Я тоже начала припоминать.

– На нём было изображено что-то очень ценное… Ведь так?

Фотография, о которой Белла говорила, была чёрно-белой. Это было первое совместное фото отца с мамой. Незадолго перед трагедией она поместила его в винтажную позолоченную рамку и подарила отцу. Три года назад, после рождения Мии, отец вставил в эту рамку фото Миши с её детьми, спрятав то другое фото в столе своей мастерской. По-видимому мама показала Изабелле эту фотографию прежде, чем подарить её отцу, потому что после того, как фото появилось на этой треноге, Белла ни разу не появилась у нас в гостях – не успела.

– Где оно? – не опуская рамку с новым фото, интересовалась Белла. – Я хочу вспомнить, что на нём.

Все замерли.

– Зачем? – от неожиданно раздавшегося голоса отца по моей коже мгновенно пробежали мурашки и разлился холодок.

– То фото вставила в эту рамку и подарила тебе я.

Глава 53.


– Не может того быть! – воскликнула Пандора, резко вскочив со своего места, и уперлась обеими кулаками в стол, словно желая его перепрыгнуть.

Все молчали, словно поражённые громом. Прошло ещё полминуты, продлившейся вечность, когда Пени вдруг произнесла, выводя в воздухе пальцами: “Но ведь Изабелла не видела того фото в этой фоторамке”.

– Она не могла знать, – вдруг произнесла трещащим голосом Айрис, и все вновь пронзили взволнованными взглядами Изабеллу, всё ещё вытягивающую перед собой фоторамку с “не тем фото”.

Моё сердце разрывалось. Перед нами стоял другой человек?..

Её глаза вспыхнули. Не выпуская фоторамку из рук, она неожиданно начала расстёгивать свою блузку снизу вверх, пока мы, затаив дыхание, смотрели на неё округлившимися от шока и непонимания глазами. Никто не пытался её остановить.

Расстегнув блузку ровно до солнечного сплетения, она неожиданно подняла её левую часть и оголила свои обтянутые светлой кожей рёбра. Моё сердце остановилось. Родимое пятно в виде облака, красотой которого я восторгалась всё своё детство, оказалось на рёбрах под левой грудью.

– Я не Белла, – приглушённым тоном оборвала немую тишину женщина. – Я Стелла.

…В этот момент я перестала существовать…


Белла со Стеллой были зеркальными близнецами. В буквальном смысле отражением друг друга. Изящное родимое пятно в виде облака, которое располагалось у Беллы на ребре под грудью справа, Стелла носила на ребре слева. Об этом знали все.

Глава 54.


Начался хаос. Все повскакивали со своих мест и, срываясь на крики, начали бурно обсуждать произошедшее. Я же встала у стены и, упершись руками в бока, пытаясь вспомнить, как дышать, накренилась вперёд, борясь со звоном в ушах. Только отец и Она стояли неподвижно и молча по разные стороны стола, сверля друг друга неотрывными взглядами.