Элоиза Джеймс - Обретая любовь

Прошло еще несколько месяцев. Они по-прежнему болтались в море, дни и недели словно растворялись в пороховом дыму и потоках крови.

Однажды Колин получил уведомление об очередном вознаграждении. Экипаж его корабля был отмечен за отличную службу, и ему как капитану причиталась довольно весомая сумма. Это событие они с Филиппом, его первым лейтенантом, отпраздновали парой стаканов бренди из их скудных запасов.

Было и еще два письма: одно – от родителей, другое – от герцогини, написанное весьма изысканным стилем и в конце которого имелось несколько слов от герцога. Грейс не написала ничего.

Затем он получил послание от Лили, такое же сумбурное, как и первое, и с приветами от всех-всех-всех – она привела целый список знакомых. После чего вкратце поведала о каждом члене обоих их семейств. Как оказалось, Фреда выгнали из Кембриджа за неподобающее поведение, а Крессида приболела, объевшись крыжовником. Что же касается Грейс… «За Грейс ухаживает очень приличный мужчина по имени лорд Макиндер, который утверждает, что встречался с тобой несколько раз. Грейс смеется и говорит, что он нравится ей, потому что он никогда не увивался вокруг меня, и это правда. Он не смотрит ни на кого, кроме Грейс».

На минуту Колин задумался: насколько точно выразила Лили то, что хотела сообщить в своих последних предложениях? Не скрыто ли порицание в ее словах?

Но нет, Лили не была столь сложной и вдумчивой личностью, как Грейс. Она была ослепительной, но несколько ограниченной и поверхностной, тогда как Грейс была полна загадок. Потребовалась бы целая жизнь на изучение ее незаурядной натуры.

Колин хранил все письма Грейс, а это, полученное от Лили, просто выкинул за борт с проклятиями в адрес совершенно незнакомого человека – шотландского лорда, который намеревался перехватить, а может, уже перехватил ту единственную в мире, что была нужна ему самому.

И в тот же день, чуть позднее, Колин уселся писать ответ. Он никогда не удостаивал Грейс более чем парой абзацев, но теперь, конечно же, не мог ограничиться лишь теми вопросами, которые по-настоящему его интересовали: как себя чувствует Грейс? Счастлива ли она? Не испытывает ли желания написать ему? И главное, что за тип этот Макиндер?

Письмо растянулось на целых пять страниц, и к интересующей его теме Колин подошел лишь на четвертой. В тот же день дипломатической почтой толстый конверт был отправлен на имя дочери герцога Ашбрука. Хотя и не той, какой следовало бы.

Ночью Колин так и не мог заснуть, переживая по поводу возможного брака Грейс с другим. Он все же вспомнил этого лорда – вполне приятный господин, но вряд ли способный защитить свою избранницу от грабителей и прочих злодеев.

Колину пришло в голову, что братья не испытывают такого страха и досады при мысли о браке их сестры с «приятным господином». И не мучаются от бессонницы, представляя ту в опасности.

Но в том-то и дело, что Грейс ему не сестра. И он не испытывает к ней братских чувств. Ни в коей мере.

Пару недель спустя их корабль столкнулся с рабовладельческим судном из Балтимора. И на сей раз, когда дым рассеялся, оказалось, что капитан Берри не вышел из боя целым и невредимым. Поэтому лейтенант Филипп Драммонд, принявший командование на себя, поспешил выполнить то, о чем сэр Гриффин договорился с Адмиралтейством еще несколько лет назад: если Колин будет ранен, его не должны оставлять в ближайшем порту до выздоровления, так же как и дожидаться оказии, с тем чтобы отправить домой на корабле британского флота.

Они пришвартовались в порту Касабланки, где Драммонд нанял самый быстроходный клипер, куда и был перенесен раненый капитан Берри, сопровождаемый своим ординарцем. При этом их экипаж выстроился вдоль планшира, и у всех, за исключением Филиппа, в глазах стояли слезы при виде одного из «братьев-счастливчиков», лежащего на носилках.

Клипер без промедления отчалил, и обратно на борт корабля Драммонд взошел уже в качестве капитана.

Январь 1837 года

В тот день, когда прибыло письмо от Колина, Грейс почувствовала себя очень несчастной, особенно после того, как Лили поинтересовалась, не хочет ли она почитать его. Увидев с полдесятка страниц, заполненных убористым почерком, она помотала головой.

Грейс поднялась к себе и опустилась на стул, прилагая усилия к тому, чтобы не заплакать. В конце концов, она дочь герцога, а не умирающий лебедь, чтобы до конца жизни горевать и тосковать по человеку, который ее не любит.

После полудня она с особым тщанием оделась для выезда с лордом Макиндером, выбрав новое, очень идущее ей манто из фиолетового кашемира с оторочкой из черного шелка и широким поясом из черного бархата с серебряной пряжкой. И перед самым прибытием лорда заглянула к матери, чтобы продемонстрировать той свой вид.

– Ты выглядишь просто великолепно! – воскликнула герцогиня, вставая из-за стола. – Но главное, ты выглядишь вполне счастливой.

– Я в порядке, – заверила Грейс. – Я не первая, кто пострадал от утраты детских иллюзий. Колин даже ни разу не поцеловал меня, так что я не могу утверждать, будто была введена в заблуждение.

Мать привлекла дочь в свои объятия.

– Письмо, полученное Лили, наверняка причинило тебе боль. Но я рада слышать, что Колин не давал повода полагать, что его чувства соответствуют твоим.

– Как раз наоборот. За все эти годы он ни разу не написал мне в ответ больше чем несколько строк. И не пытался встретиться со мной, когда был в отпуске, не говоря уж о том, что влюбился в Лили. – И после секундного молчания у Грейс вырвалось: – Мама, я чувствую себя такой глупой!

Герцогиня положила руки ей на плечи.

– Нет, моя милая, ты не глупая. Нет ничего глупого в том, чтобы любить хорошего человека. Жаль только, что он не ответил тебе взаимностью, а еще прискорбнее, что мы с отцом не положили конец вашей переписке гораздо раньше.

– Но я уверена, что мои письма действовали на Колина благотворно, и потому не сожалею, что писала ему.

Мать вгляделась в ее лицо.

– Ты очень хороший человек, Грейс. Даже не понимаю, как мы с отцом умудрились произвести на свет такую замечательную девушку со столь щедрой душой.

– Добавь еще: склонную к фантазиям. Я просто вообразила себе наш роман с Колином. Когда он не отвечал, я сама сочиняла предполагаемый ответ и в результате не заметила, как влюбилась в него.

– Жаль, что я не смогла уберечь тебя от столь горького опыта, – проговорила мать. – Да еще это письмо, которое он написал Лили. Такое длинное… Тебе, наверное, было очень больно.

Грейс пожала плечами.

– Главное, это заставило меня понять, что я не могу прятаться от правды. Но контраст, конечно, резкий – между отписками в четыре строчки, что Колин посылал мне, и пятистраничным письмом для Лили… Должно быть, он действительно ее любит.

– Ну на этот счет я сомневаюсь. Мы с отцом пришли к общему мнению, что Колин не тот человек, с которым Лили следует провести свою жизнь. Но важнее всего, чтобы ты, моя милая, нашла того, кто оценит тебя по достоинству. И что касается лорда Макиндера, то, судя по всему, он сильно в тебя влюблен.

– В самом деле?.. – Вообще Грейс приятно было видеть, как светятся глаза упомянутого знакомого в ее присутствии. – Джон хороший человек, мама, но больше всего я ценю в нем то, что он никогда не заглядывался на Лили.

– Так уж и никогда? – улыбнулась герцогиня. – Признаться, нам с отцом Джон нравится. И мы были бы очень рады, если бы он присоединился к нашему семейству.

Лорд Макиндер был легок на помине. Он явился в точно назначенное время, словно выжидал в своей карете за углом.

Впрочем, Грейс не сомневалась, что Джон всегда будет точен и пунктуален. На него всегда можно положиться. Он был уравновешен, доброжелателен и почтителен.

Ухаживания лорда Макиндера длились довольно продолжительное время, поэтому Грейс примерно представляла их сегодняшнюю программу: Джон направит свой экипаж в Гайд-парк, где они не спеша проедут по кругу, время от времени останавливаясь, чтобы пообщаться со знакомыми.

Некоторая робость, присущая Грейс, препятствовала в обзаведении широким кругом знакомств, Джон же был настолько компанейским, что его обожал чуть ли не весь Лондон. И она как-то легко разговаривала и смеялась во время общения с его друзьями, как будто они были ее собственными. Впрочем, некоторые из них таковыми мало-помалу и становились, и это было замечательно.

Ну а после пары кругов в парке они посетят кондитерскую «У Гантера», чтобы полакомиться мороженым.

Однако на этот раз, усаживая Грейс в экипаж, Джон поинтересовался:

– Леди Грейс, вы не возражаете, если я отвезу вас на экскурсию в одно из моих излюбленных мест в Лондоне? Могу вас заверить, это абсолютно приличное заведение.

Грейс улыбнулась ему совершенно искренней улыбкой. Какой приятный человек! В глазах Джона было столько обожания, что любой вопрос, прозвучавший из его уст, не мог бы задеть ни одну женщину в мире.

– Буду очень рада, лорд Макиндер.

– Для вас я просто Джон, – напомнил он.

– Конечно же… Джон.

Они отъехали не слишком далеко и остановились у небольшой церкви. Передав поводья своему груму, Джон помог Грейс спуститься на тротуар. Они молча прошли под сводами храма и через боковую дверь вышли к небольшому огороженному погосту. Здесь не было ощущения скорби и печали и слышалось лишь жужжание шмелей, радующихся тому, что им посчастливилось обнаружить такое обилие роз в самом центре Лондона.

– Как тут красиво! – воскликнула Грейс, сожалея, что не взяла с собой блокнот и карандаш. – Как вам удалось отыскать столь изумительный потаенный уголок?

– Здесь похоронена моя мать, – ответил Джон. Выражение его лица не было трагическим, скорее по-мальчишески грустным. – Я всегда навещаю ее, когда бываю в Лондоне. У меня такое ощущение, что она здесь счастлива.

– Как это мило, что у вас такое восприятие, – проговорила Грейс, в который раз отметив наличие симпатичных ямочек на щеках своего спутника.

Тот между тем взял обе ее ладони в свои, и Грейс, слегка вздрогнув, подняла глаза. Солнечные лучи играли на густых волнистых волосах Джона, а в его голосе, когда он опять заговорил, серьезности было не меньше, чем томления в глазах.

– Увидев вас в первый раз, я сразу же понял, что вы именно та женщина, с которой я хотел бы прожить всю жизнь. И я уверен, что мои родители полюбили бы вас так же, как и я. Леди Грейс, не окажете ли вы мне честь стать моей женой?

Грейс постоянно напоминала себе, что она вполне рада тому, что обручилась с лордом Макиндером, точнее с Джоном, как он просил его называть. Он был замечательным человеком, с приятным голосом и карими глазами. Ей импонировали его аристократизм, его мягкость и доброжелательность, и она считала, что они будут счастливы вместе. А еще Грейс нравилось то, что его поместье находится в Шотландии.

Эта часть страны располагалась достаточно далеко от Лондона, и там ей будет легче забыть о прошлом и залечить разбитое сердце, пока детский смех и поцелуи любящего мужа окончательно не сотрут воспоминания о глупом увлечении юности.

Джон часто устраивал для Грейс маленькие сюрпризы, которые, как он знал, доставят ей удовольствие. Что очень важно, он не относился к живописи, как к чисто дамскому развлечению, подобно тому, как акварельные рисунки считаются девичьими забавами. И однажды он преподнес ей миниатюрный портрет Уолтера Рэли – тонкую работу, изображающую этого изящного аристократа, страдавшего от безнадежной любви.

– Похоже, он понимает тебя, – заметила мать. – И очень сильно любит. Эта миниатюра весьма дорогая вещь.

– Да, любит, – согласилась Грейс.

– Он для тебя наилучший выбор, – констатировал отец. – Замечательный человек.

Еще недавно родители слегка хмурились, поглядывая на Грейс, но теперь уже смотрели иначе. А по прошествии месяца лорд Макиндер или просто Джон стал самым желанным гостем в их семье.

Только Лили постоянно дразнила его и за глаза называла занудой. И была единственной, кто спорил с Грейс.

– Для тебя это не лучший выбор, – убеждала она. – Слишком уж он тебя уважает.

– Что же плохого в уважении? – возражала Грейс, вспоминая, как Колин пренебрегал ответом на ее письма. – Мне как раз и необходимо уважение.

– Этого недостаточно.

– Он любит меня!

– Но не так, как нужно.

В конце концов Грейс вышла из себя:

– Лили, ты что, ничего не понимаешь? Я должна сказать тебе это вслух? Никто и никогда не полюбит меня так, как, по твоему разумению, нужно! Из-за меня никто не будет терять голову, как из-за тебя! Я отношусь совсем к другому типу женщин.

В результате они даже поругались.

Как бы там ни было, «занудный» Джон находил Грейс прелестной. Он часто целовал ее, пусть даже и уважительно, и ей это нравилось. А еще он подарил ей новые краски, которыми Грейс и стала пользоваться, отдав те, что прислал Колин, самым младшим членам семейства…