Элоиза Джеймс - Обретая любовь

– От тебя так хорошо пахнет… Как от одной девушки, которую я знал, но это происходило во сне… – Голос у Колина был такой же, как когда-то у Фреда, перепившего пунша.

Грейс снова потянула его за руку.

– Твоя кровать там…

Своим боком она касалась его бедра, отчего словно огненные мурашки пробегали по ее коже.

– Колин… – произнесла она каким-то низким и хрипловатым голосом.

– Моя кровать… – пробормотал, в свою очередь, Колин, обнимая ее за талию и еще ближе привлекая к себе. – У тебя такие прелестные изгибы.

Судя по голосу, Колин действительно пребывал в состоянии наркотического опьянения. Как видно, снадобье возымело действие.

– Шагай-шагай… – Грейс продолжала тянуть его в нужную сторону.

И он сделал несколько шагов, после чего полетел вперед и рухнул на кровать, перевернувшись при этом на спину.

В этот момент распахнулась дверь.

– Грейс! – в негодовании воскликнула появившаяся мать. – Немедленно прочь отсюда! Состояние Колина не дает тебе права пренебрегать правилами приличия!

– Уже иду, – отозвалась Грейс, накрывая Колина одеялом, которое было для него немного коротковато.

– Грейс! – снова окликнула мать.

Грейс повернула голову, и ее губы сами собой растянулись в улыбке.

– Он вернулся насовсем, мама. В целости и сохранности. Я уверена, что его зрение со временем восстановится. А если нет, то это не так уж и важно, потому что он уже не погибнет. Он вернулся насовсем.

Герцогиня подошла и встала рядом. Даже с повязкой на глазах Колин ничуть не утратил своей привлекательности.

– Он всегда был очень красивым юношей, – произнесла мать.

– Он и сейчас такой же, – отозвалась Грейс.

– Я не имела в виду, что это в прошлом. Но я беспокоюсь за него. Его жизнь будет нелегка, если зрение не вернется.

– Он излечится. – Грейс поправила одеяло на его плече. – Теперь, когда он дома, все будет по-другому.

Мать посмотрела на дочь, после чего развернулась и направилась к двери.

– Давай-ка пойдем ко мне и поговорим.

Грейс подтянула одеяло повыше и распрямила неловко подогнутую руку Колина.

– Грейс, – позвала от порога мать.

И она наконец последовала за ней.

К тому моменту, когда Грейс подошла к комнате герцогини, она уже успела успокоиться и восстановить внутреннее равновесие. Она знала, как ей следует поступить, хотя это вряд ли получит одобрение матери.

– Если тебе взбрело в голову швырнуть свою судьбу к его ногам, – начала герцогиня, как только Грейс переступила порог, – то я сама свяжу тебя по рукам и ногам, усажу в карету и отправлю прочь из Лондона!

Нет, мать определенно этого не одобрит.

Грейс опустилась на диван, пренебрегая этикетом, согласно которому не должна была садиться первой, и твердым голосом заявила:

– Я не могу выйти за Джона.

Мать присела рядом.

– Милая моя, я хорошо отношусь к Колину, но он не был подходящим для тебя вариантом даже до ранения.

– Его зрение восстановится.

– Но это не гарантирует того, что он полюбит тебя.

Грейс сглотнула. Ее мать была не из тех, кто может солгать ради того, чтобы кого-то утешить. Она всегда и всем говорила правду, даже если кому-то и не хотелось этого слышать.

Герцогиня придвинулась ближе и обняла Грейс за плечи.

– Я никогда не рассказывала вам, почему прогнала вашего отца из дома всего лишь после двух дней семейной жизни. А причина заключалась в том, что я пришла к выводу, что он не любит меня. И я не хочу, чтобы подобный опыт пережил кто-то из моих детей.

Грейс почувствовала, как к ее глазам подступают слезы. Конечно же, Колин не любит ее, она и не питала никаких иллюзий на этот счет. При сегодняшней встрече он лишь повернул голову в ее сторону и тут же отвернулся, даже не поинтересовавшись, как она поживает, и не поздравив ее с помолвкой. Она ничего не значила для него. Совсем ничего.

И тем не менее сама Грейс испытывала к нему такую любовь, что та едва вмещалась в ее сердце.

– Колин очень страдал, – промолвила она. – Я знаю это. Он тяготился службой на флоте, а тот факт, что из всех сражений он выходил без единой царапины, делал ее еще более тягостной.

– Почему?

– Он испытывал комплекс вины из-за того, что оставался жив. Вокруг него постоянно погибали товарищи, умирая, они звали своих матерей, и для Колина это было невыносимо.

– Это ужасно. Я, конечно, замечала, что он чем-то угнетен, но даже не представляла, что он так мучается.

– Я не хочу любить его, – проговорила Грейс, глядя на сцепленные пальцы своих рук. – Я ненавижу и презираю себя за то, что люблю его. И ты совершенно права в том, что он меня не любит.

Мать вздохнула.

– Если бы ты снова стала маленькой девочкой, было бы достаточно одного поцелуя, чтобы утешить и успокоить тебя.

– Он не любит меня, – повторила Грейс, – но я люблю его. Я влюбилась в него еще в детстве, и вряд ли что-то изменится. Мне даже кажется, что это какое-то проклятие.

– Ну что ты…

– Сегодня при появлении Колина мое сердце буквально подскочило, хотя я сразу же поняла, что он ослеп. Но для меня это не важно, главное – это то, что он жив. Даже если бы он потерял ногу или руку, мне было бы все равно. С такими чувствами я просто не в праве выходить за Джона.

– Меня время от времени посещала мысль, что Колин мог бы составить хорошую партию для Лили, – задумчиво произнесла герцогиня, поглаживая Грейс по голове. – Он уравновешен и добр, а это как раз то, что ей нужно. Он также умен и образован…

Грейс пожала плечами.

– При совместной жизни с Лили эти качества долго бы не сохранились. Но я думала об их возможном браке, и эта мысль буквально сводила меня с ума. – Ее голос дрогнул, и она сглотнула, прежде чем продолжить: – Я никогда и никого не полюблю так, как его. Я уже не маленькая, и я любила его на протяжении стольких лет. В нем сосредоточен весь мой мир.

По щекам Грейс потекли слезы, и мать протянула ей свой носовой платок, расшитый их фамильными вензелями.

– Я никогда не рассказывала тебе о том времени, когда мы с отцом были совсем юными и ему тоже был предписан постельный режим?

– Нет, не рассказывала.

– Твой отец и минуты не мог усидеть на месте, не говоря уж о том, чтобы лежать целыми днями. Я влюбилась в него, просиживая у его кровати, и до сих пор не излечилась от этого недуга.

– Сколько же вам тогда было?

– Десять или одиннадцать лет, точно не помню.

Грейс ничуть не удивило то обстоятельство, что они с матерью влюбились практически в одном и том же возрасте.

– Мама, – проговорила она, распрямляясь, – я намерена сопроводить Колина в Арбор-Хаус.

– Но сейчас, моя милая, я не могу поехать с тобой.

– Я поеду с ним одна.

– Колин, конечно, друг нашей семьи, но ты ведь молодая леди. В пути в качестве твоей сопровождающей будет достаточно и служанки, но тебе нельзя задерживаться в Арбор-Хаусе и оставаться с ним под одной крышей, учитывая отсутствие его родителей.

– Ну почему нельзя?.. Именно это я и сделаю.

– Но ты будешь скомпрометирована.

– Наверное…

На лице матери отразилось изумление.

– Дорогая моя, ты осознаешь последствия такого поступка?

– Я не могу допустить, чтобы Колин блуждал по дому, натыкаясь на стены и мебель, – аргументировала Грейс. И, сделав глубокий вдох, добавила: – Кроме того, я намерена соблазнить его, если, конечно, получится.

– О господи! – воскликнула герцогиня. – Но послушай… Джентльмены – это ведь не слуги. Им нельзя просто приказать исполнить свое желание.

– Ну, если Колин вновь отвергнет меня, тогда ничего страшного не случится. Но я, по крайней мере, попробую за него побороться. Я должна это сделать.

– Но ведь…

– Я не выйду замуж ни за кого другого, – перебила Грейс. – И думаю, это не так уж и страшно – остаться старой девой. Если только Колин не женится на Лили. Но я знаю его, мама. Если его зрение не восстановится, он по собственной воле не женится ни на одной из нас. Он не захочет стать обузой.

Герцогиня некоторое время молчала. Затем сказала:

– Я подозреваю, что Колин подспудно тоже влюблен в тебя. Ты ведь из года в год писала ему такие замечательные письма. Необходим лишь толчок, хотя соблазнение – это уже слишком, и я надеюсь, ты это понимаешь.

– Понимаю, – кивнула Грейс.

Мать покачала головой.

– Как ты похожа на меня… Тебе так не кажется?

– Похожа, так и есть, – улыбнулась Грейс.

– Остается, однако, шанс, что Колин не согласится на твое сопровождение.

– Конечно, не согласится. Поэтому лучше всего без промедления перенести его в карету. Он проспит еще долго, а потом уже будет поздно возражать.

– Колин очень щепетилен в вопросах чести, – заметила герцогиня. – Совместная поездка с ним и без того скомпрометирует тебя, поэтому нет никакой нужды прибегать к радикальным мерам. Ваша первая брачная ночь может быть такой, как и полагается. – Она поднялась с дивана и позвонила в колокольчик. – Я попрошу нашего поверенного конфиденциально оформить для тебя специальное разрешение на брак и отослать его следом.

– Я выйду за Колина только в том случае, если сумею соблазнить его, – сказала Грейс. – Мне не нужен муж, которого вынудили жениться на мне.

Мать открыла было рот, но в этот момент открылась дверь и появился дворецкий.

– Федерстон, – обратилась к нему герцогиня, – необходимо перенести капитана Берри, который находится сейчас под воздействием настойки опия, в карету, чтобы отправить его в Арбор-Хаус. Доктор рекомендовал ему полный покой и темноту, а в нашем доме это вряд ли возможно. В родительском гнезде ему будет гораздо удобнее.

Дворецкий кивнул.

– Я сейчас же прикажу заложить карету, ваша светлость.

– И передайте также горничной леди Грейс, чтобы та собрала вещи своей госпожи. Леди Грейс будет сопровождать капитана Берри.

Федерстон опять склонил голову, не выказав ни малейшего удивления. Как-никак он не первый год находился в услужении у герцогини Ашбрук.

– Вот что, моя дорогая, – продолжила герцогиня, вновь повернувшись к Грейс, – мне только что пришло в голову, что будет лучше, если Колин покинет наш дом до возвращения твоего отца.

Грейс вскочила на ноги.

Ну конечно!.. Отец ни за что не позволит ей уехать с мужчиной, который ее не любит. А уж если герцог узнает о намерении дочери соблазнить этого мужчину…

– Федерстон, скажите Мэри, чтобы она собрала лишь самое необходимое. Чтобы мы могли отправиться без малейшего промедления.

– Остальные вещи я отправлю вслед за тобой утром, – пообещала герцогиня, когда за дворецким закрылась дверь. – Но перед отъездом ты должна написать Джону.

Грейс закусила губу. Перед ее мысленным взором всплыли глаза Макиндера, полные обожания.

– Как ты думаешь, может, Лили удастся его утешить?

– Все зависит лишь от них самих. Сообщи ему правду. Он, конечно, будет сильно разочарован, однако горький опыт с одной-двумя разорванными помолвками любому мужчине пойдет на пользу. А твоему Джону присуще некоторое самодовольство…

– А что, если папа, узнав о случившемся, отправит за мной погоню?

– Насчет этого положись на меня, – усмехнулась герцогиня. – Уж я как-нибудь сумею отвлечь твоего отца.

Вскоре спящего капитана Берри уложили на одном из сидений в самой большой герцогской карете, напротив него уселась Грейс. В другом экипаже разместились ординарец Колина и Мэри, личная служанка юной леди.

И они отправились в путь.

В течение первого часа, проведенного в дороге, сердце Грейс билось в повышенном темпе. Но потом она мало-помалу расслабилась и успокоилась. Детям не следует, конечно, задумываться об интимной жизни родителей, но у нее не было сомнения, что герцогиня Ашбрук сумеет обвести своего возлюбленного пирата вокруг своего изящного пальчика.

Так что пройдет не один час, а может, даже целый день, прежде чем его светлость узнает об исчезновении дочери.

Колин вновь обнаружил себя в стране грез, вызванных воздействием опия. Несмотря на то что пытался сопротивляться соскальзыванию в этот опасный мир, после посещения которого у него болело сердце, а щеки были мокрыми от слез.

А ведь мужчины не должны плакать. И он никогда не плакал. Если только не пребывал под воздействием настойки опия.

В нынешнем сне он находился вместе с Грейс в карете, и это было интересно, потому что раньше такого не случалось. В отличие от прежних грез он ничего не видел, однако каким-то образом знал, что она рядом.

И поскольку дело происходило во сне, он без всяких церемоний спросил:

– Ты здесь?

Послышался шорох платья, и Колин почувствовал, как она склонилась над ним. Парфюм она не использовала, в отличие от своей сестры Лили… От нее пахло настоящей Грейс – лимонным мылом и… женщиной.