Симона Вилар - Обрученная с Розой

– Сэр, только наш господин знает, где находится ключ от замка на цепи.

Филип задумался. Освободить Шенли хоть на миг было опасно. Он взглянул на Фрэнка Баттса.

– Фрэнк, ну-ка попробуй.

Ратник вложил меч в ножны и склонился над цепью. Какое-то время он рассматривал ее, а затем, набрав побольше воздуху, с силой рванул. Цепь не поддалась. Фрэнк виновато покосился на Майсгрейва и, сцепив зубы, стал еще и еще раз пытаться разорвать цепь.

Анна и ратники барона с удивлением наблюдали за ним. Наконец звенья с лязгом разъединились. По лбу Фрэнка струился пот, руки дрожали от напряжения. Люди сэра Мармадьюка невольно отступили, пораженные такой силой, двое из них подхватили леди Дебору и мигом унесли.

– А теперь убирайтесь, дайте нам с бароном пройти! – приказал Майсгрейв. – И помните: никаких лишних движений, ибо в противном случае я не пощажу ни его жизни, ни своей, ни ваших грешных душонок.

Солдаты отступили к выходу. За ними двинулся Майсгрейв, все так же удерживая руку барона и щекоча его горло лезвием кинжала. За ним последовали Анна и Фрэнк.

В таком порядке они и двигались. Филип ни на миг не ослаблял бдительности и, когда Шенли сделал попытку вырваться, так крепко прижал острие к его горлу, что кожа лопнула и тонкой струйкой брызнула кровь.

Стук собственного сердца отдавался у Анны в ушах. Она следила за мельчайшими движениями окружавших их ратников барона и смогла чуть расслабиться, только когда они, миновав ошалевшего Малого Тома, оказались у себя в башне. Фрэнк Баттс и Малый Том перекрыли двери.

– Эй, парни, а ну-ка свяжите покрепче нашего гостеприимного хозяина, – негромко распорядился рыцарь, и вскочившие с постелей ратники с изумлением уставились на Мармадьюка Шенли.

– Я, наверное, еще сплю! – воскликнул Гарри. – Неужели гордый барон удостоил нас визитом?

– Шутки в сторону! Вяжите его. Да не слишком туго: от жизни этого животного зависит наша собственная. Теперь же, сэр Мармадьюк, распорядитесь, чтобы ваши люди оседлали наших коней и поставили их у крыльца.

– Рано или поздно я все равно отомщу, клянусь преисподней! – проскрежетал барон.

– О мести поговорим позднее, а теперь повинуйтесь, ибо, клянусь крестом, в который верю, если вы станете упрямиться, я прикажу своим людям изжарить вас в камине, хотя потом мне, возможно, и придется умереть в стенах вашего замка-мышеловки.

Барон невольно покосился на гудящее в камине пламя и приказал седлать лошадей для опасных гостей.

– Алан, – обратился затем Филип к девушке, – возьми в сумке Малого Тома коробку с письменными принадлежностями.

Он начал диктовать. Письмо было адресовано королю Эдуарду. Рыцарь сообщал о том, как барон Мармадьюк Шенли зверски обошелся со своим капелланом и как собирался погубить жену.

– По закону я не имею права вмешиваться в семейные дела сеньориального владетеля, – диктовал Филип, – но, как христианин, я взываю к вам, государь: спасите несчастную даму и покарайте злодея.

Письмо было окончено. Анна накапала воску, и Майсгрейв приложил к нему свою печать.

– Сэр Патрик! Письмо везти тебе. Ты дворянин, и тебе будет легче добиться аудиенции у короля.

Мармадьюк Шенли все это время сидел неподвижно, не сводя пылающих глаз с лица Майсгрейва. Но рыцарь словно не замечал его. Раздался стук в дверь: люди барона пришли сообщить, что лошади приготовлены.

– С Богом, – напутствовал Филип, надев шлем и обнажив меч. – Фрэнк, Гарри! Вы поведете это животное. И помните: если кто-либо попытается освободить барона, немедленно зарежьте его, как взбесившегося борова.

Они отправились – небольшая, ощетинившаяся мечами кучка людей, в центре которой со скрученными за спиной руками шел сам хозяин замка. Вдоль стен дымно горели факелы, освещая эту странную процессию. За ними так же медленно продвигались ратники сэра Мармадьюка. Они были вооружены и ожидали только знака своего господина. Но Шенли все время чувствовал два острия: одно у самого горла, другое – под ребрами. Он смирился, ибо очень дорожил своей жизнью.

Наконец они оказались во дворе. Дождь закончился, но ветер все еще бушевал, и под его порывами жалобно скрипели флюгера на башнях. В темноте воины различали лишь смутные силуэты противников, и это было им на руку, ибо, не будь ветра и такой тьмы, люди барона могли бы перестрелять их из арбалетов.

В считанные секунды воины оказались в седлах. По приказу Майсгрейва Фрэнк перекинул через седло связанного барона. Тот забеспокоился:

– Куда вы меня везете? Мне плевать, где вы меня прирежете – здесь или в поле… Слуги, эй, слуги!

Фрэнк успел зажать ему рот. Филип обернулся.

– Слово рыцаря, что, когда мы окажемся вне досягаемости, я отпущу вас хоть к дьяволу в преисподнюю. Слышите меня, сэр Мармадьюк? Я отпущу вас, хотя, клянусь Пречистой Девой, с наслаждением выпустил бы вам кишки.

Барон умолк.

Вооруженный отряд на рысях вылетел из замка. Когда они проезжали под аркой, где был прикован изувеченный священник, Анна не удержалась и крикнула на ходу:

– Святой отец, мы спасем и вас, и леди Дебору!

На миг ей послышался звон цепей, затем – лишь стук копыт и посвист ветра, когда они пустили коней в галоп.

Близ селения с покосившейся каменной церковью Филип осадил коня и обратился к Патрику Лейдену.

– Здесь мы расстанемся, дружище. Мы продолжим наш путь, а ты возвращайся ко двору. Бери письмо и не мешкай. И да хранит тебя Господь!

Патрик коротко поклонился, затем повернул коня и, пустив его рысью, исчез в темноте. Расставание прошло быстро и сухо, и у Анны невольно сжалось сердце, когда она подумала о том, что Патрику в одиночку придется проделать весь тот опасный путь, который им довелось одолеть вместе.

Между тем небольшой отряд рысью удалялся от страшного замка Мармадьюка Шенли. Время от времени Анна поглядывала на барона, которого по-прежнему вез Фрэнк, перекинув через седло коня, тяжело ступавшего под двойной тяжестью. Путники проехали осиновую рощу, потом дорога неожиданно кончилась, и перед ними открылось обширное голое пространство. В предрассветных сумерках тускло мерцала вода. Ветер раскачивал камыш. Вперед уходила бескрайняя заболоченная равнина, сплошь покрытая мхом и осокой, где озера перемежались с гиблыми торфяными трясинами.

– Проклятье! – пробормотал Филип.

Он повернул коня вдоль края болот, надеясь отыскать какую-нибудь тропу через топи.

Коней не торопили – всадники приглядывались к дороге. Стало светать. Куда ни глянь, везде простирались серовато-коричневые пустоши с зыбкими зелеными лужайками. Кое-где темными пятнами выделялись купы деревьев. Обнаружив, что его враги оказались в затруднительном положении, Мармадьюк Шенли не мог скрыть своей радости. Заметив это, Майсгрейв подъехал к барону.

– Не рано ли праздновать, барон? Я дал слово, что отпущу тебя, и я так и сделаю, но при условии, что ты укажешь нам путь через болота.

– А если мне неведом этот путь?

– Не лги, сэр Мармадьюк. Эти болота находятся на твоей земле, и ты должен знать здесь каждую пядь.

– Вы дали слово, Майсгрейв, что, как только окажетесь в безопасности, вернете мне свободу. Вы клялись рыцарской честью, милорд!

– Да, но пока я не чувствую, что нахожусь в безопасности.

– А если я укажу путь через трясины, тогда вы отпустите меня?

– Да.

Мармадьюк Шенли кивнул:

– Продолжайте ехать в том же направлении. Скоро вы наткнетесь на тропу через болота.

Действительно, меньше чем через милю они увидели петляющую среди темных кочек заброшенную дорогу. Она была очень древней. Когда-то широкая и надежная, теперь она представляла собой узкую, поросшую травой тропу, во многих местах залитую темной болотной водой.

– Это и есть тот путь, о котором вы говорили? – спросил Майсгрейв.

– Как видите. Другого нет. Местные жители нередко пользуются этой дорогой, чтобы не пускаться на десятки миль в объезд.

Филип покачал головой. Не нравились ему эти заводи на дороге.

– Вы дали слово! – требовал сэр Мармадьюк.

Филип согласно кивнул.

– Фрэнк, отпусти его, но веревок не режь. Эта тропа не так уж и надежна, поэтому и слово я сдержу лишь наполовину.

Фрэнк, не долго думая, схватил барона за бархатные штаны и рывком сбросил с лошади. Мармадьюк Шенли упал на землю и тут же стал извиваться, пытаясь встать, но его руки были туго скручены за спиной, а ноги спутаны в лодыжках.

– Гром и молния! Вы не можете так бросить меня, сэр!

Филип криво усмехнулся.

– Может, вам портшез предоставить, милорд? – Помрачнев, он добавил: – Вы останетесь связанным, ибо иначе тотчас поспешите за подмогой. А насколько я могу судить, мы не сможем передвигаться по этой дороге так, чтобы уйти от погони. Не думаю, чтобы вы, сэр, умерли с голоду. Крестьяне, собирающие хворост, или ребятишки, охотящиеся за выдрами, вскоре наткнутся на вас.

И, развернув Кумира, он повел свой маленький отряд по тропе. Анна ехала последней. Через некоторое время она оглянулась и увидела, что Мармадьюку Шенли удалось подняться и он короткими скачками продвигается в сторону замка.

«Далеко он, конечно, не ускачет. Но на месте Майсгрейва я бы не торопилась отпускать его».

День вступал в свои права. В воздухе плясали тучи насекомых. С болот поднимался сероватый туман. Легкий ветерок морщил воду. В некоторых местах дорога была вполне сносной, но иногда они могли передвигаться только пешком, ведя лошадей на поводу, потому что обширный участок дороги был покрыт темной водой и приходилось двигаться по илистому зыбкому дну, чувствуя, как под ногами колышется почва. Лошади прижимали уши, приседали и беспокойно ржали. Временами то один, то другой всадник тревожно оглядывался.

Анна с трудом взобралась на лошадь, и то время, которое она провела в седле, казалось ей блаженным покоем по сравнению с тем, когда приходилось брести по колено в болотной жиже, таща за собой испуганно рвущееся и упирающееся животное. Девушку шатало от усталости, в конце концов она оступилась и по грудь провалилась в болото. По счастью, рядом оказался Гарри, который схватил ее за шиворот и вытащил на гать.

– Ну и хорош же ты, мастер Алан! Нипочем бы не узнал в тебе того щеголя, который так лихо въехал на наш двор в Йорке.

Он еще мог шутить. И Анна нашла в себе силы улыбнуться, хотя больше всего сейчас ей хотелось плакать. Она была утомлена и чувствовала себя несчастной, ее одежда насквозь промокла, в сапогах хлюпала холодная вода.

Гарри придержал ей стремя, и она тяжело плюхнулась в седло. Лошадь, напуганная вынырнувшей водяной крысой, заупрямилась. Анна едва сдержала ее. Породистая андалузка не привыкла блуждать по топким болотам, и девушке приходилось прилагать все силы, чтобы укротить ее и благополучно провести по узкой тропе. От напряжения у нее ныли спина и руки, повод сделался горячим и влажным.

Впереди возвышался небольшой, заросший лозняком островок. Тропа вела прямо к нему. Внезапно Майсгрейв зло чертыхнулся. В тот же миг Анна увидела, что к островку ведет еще одна дорога – новая, построенная из крепких бревен гать, лишь кое-где притопленная весенним паводком.

Путники выехали на твердый берег и остановились. Филип не сводил глаз с другой тропы.

– Дьявол! Барон намеренно направил нас окружным путем. И я не удивлюсь, если его люди окажутся здесь с минуты на минуту.

Малый Том, продравшись сквозь кустарник, выбрался на дальний конец островка и крикнул:

– Милорд! Дальше тоже ведет довольно хорошая гать. Может, нам стоит поторопиться?

Филип промолчал, вслушиваясь в тишину. Вскоре и его спутники отчетливо различили плеск воды, лязг металла, голоса. Из зарослей камыша показался большой вооруженный отряд. Впереди на великолепной пегой лошади ехал рыцарь в тяжелых доспехах. На его щите виднелась бычья голова. Мармадьюк Шенли!

– Господи, над нами десница Твоя!

У Анны похолодело сердце. Их была всего горстка на этом клочке суши среди болот, вокруг же – ни души. Анна беспомощно взглянула на Майсгрейва.

– Нам следует поспешить, сэр.

Филип покачал головой.

– Поздно. Они быстро нагонят нас или перестреляют из арбалетов. Здесь же мы под прикрытием кустов, стрелы нам не страшны. Все, что мы можем сделать, это вынудить их вступить в бой, причем удерживая за собой твердую почву и не давая им сойти с гати.

Он повернулся и приказал Анне отойти в тыл, держа арбалет наготове на случай, если их попробуют окружить.

Воины замерли, приготовив оружие.

Отряд барона Шенли приблизился. Сэр Мармадьюк поднял руку, приказывая своим людям остановиться.

– О, я вижу, эти безумцы собираются сражаться! Неужто они еще на что-то надеются?

– На все воля Божья, – спокойно ответил Филип.

– Аминь! Однако Всевышний сегодня явно на моей стороне. Как иначе объяснить то, что меня так скоро отыскали мои люди и я сумел быстро организовать погоню? Но еще ранее…